Книга Отзвуки эха онлайн - страница 2

Глава 2

Первым делом Фил потребовал, чтобы погасили свет. Горел только один тусклый светильник на стене над камином. Пока Рон ходил в кухню за стульями для зрителей, меня уложили на диван. Все уселись и приготовились наблюдать. Вскоре стихли последние скептические реплики, покашливания, скрип стульев и шорох одежды. В наступившей тишине раздался голос Фила:

– Я не могу обещать ничего определенного. Дело в том, что одни люди труднее поддаются гипнозу, другие легче. Я не знаю, как будет с Томом. А вот ты, Элси, хороший объект, я уверен. Может быть, попробуем с тобой?

– Лесть тебе не поможет, – поспешно заявила Элси и отодвинулась, – занимайся своим родственником.

Фил повернулся ко мне:

– Братишка, ты готов?

– Да, мистер Калиостро.

– Расслабься, – сказал он, внимательно глядя на меня. – Думаю, у нас все получится.

– А как же, – хмыкнул я и устроился поудобнее.

– Ладно, начнем. – Фил сел на стул рядом со мной. – Прошу всех соблюдать тишину. До тех пор пока не будет завершен процесс погружения в гипнотический сон, любой посторонний звук может помешать.

Фил чуть подался вперед, и я увидел прямо перед глазами указательный палец его правой руки.

– Смотри сюда.

– Надо чаще руки мыть, – подал я голос.

Фрэнк фыркнул.

– Тише, пожалуйста, – теперь палец Фила находился примерно в шести дюймах от моих глаз, – смотри на мой палец. Смотри только на мой палец.

– И что будет? – Я все еще не мог поверить в серьезность происходящего.

– Будет то, что я ткну тебя этим пальцем прямо в глаз, если ты немедленно не заткнешься, – прошипел Фил и резко приблизил палец к моему лицу.

Я инстинктивно закрыл глаза.

– Все нормально, открой глаза, – голос Фила снова звучал спокойно, – давай попробуем еще раз.

– Да, сэр.

– Смотри на мой палец, смотри только на мой палец, я хочу, чтобы ты смотрел только на мой палец.

– У тебя заусенец.

Все засмеялись. Фил откинулся на стуле и закрыл лицо руками.

– Такой же глупый, как и его жена, – пробормотал он, – я только зря теряю время с этой семейкой. – Он снова взглянул на Элси. – Ты не передумала? Я совершенно уверен, что у нас с тобой...

– Ни за что! – Она ожесточенно замотала своей коротко подстриженной головой.

– Пусть он попробует, Элси! – подал голос Рон.

– Я же сказала – нет! – Элси бросила на мужа яростный взгляд, словно он предложил ей совершить какую-нибудь гнусность.

– Давай, дружок, работай, – обратился я к Филу, – покажи, на что ты способен. Люди ждут.

– Если ты будешь продолжать паясничать, ничего не выйдет.

– Я буду вести себя хорошо, мистер Мессмер.

– Может быть, тебе даже понравится, – Фил снова наклонился ко мне. – Знаешь что, давай забудем о пальце. Закрой глаза.

– Закрыть глаза, – повторил я. И закрыл.

– Темно, правда? Я открыл глаза:

– Нет, не очень.

– Да закрой же ты глаза, идиот, – повысил голос Фил.

Глубоко вздохнув, я поерзал на подушке и снова закрыл глаза. До меня доносился только скрип стульев и тихое дыхание терпеливых зрителей.

– Так, – Фил вновь пытался сосредоточиться, – я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно.

Я потянулся, немного поворочался на мягком диване и нарочито громко захрапел. Элси весело захихикала. Я открыл глаза и насмешливо поглядел на негодующее лицо Фила.

– Ладно, ладно, – быстро проговорил я, – буду вести себя хорошо. – Я закрыл глаза и повторил: – Все, я уже хорошо себя веду.

– Честное индейское?

– Разве можно употреблять такие сильные выражения в компании прекрасных дам? – Я снова открыл глаза. – Но если ты настаиваешь, пусть будет по-твоему. Честное индейское.

– Хорошо, но только закрой все же глаза, бездельник.

– Между прочим, – заявил я, – я не смогу почтительно внимать твоим словам, если ты будешь так грубо разговаривать. Вот Алан Портер никогда...

– Заткнись и закрой глаза! – рявкнул Фил. Сделав глубокий вдох, он снова заговорил: – Я хочу, чтобы ты представил себя в театре. В огромном театре. Ты сидишь недалеко от сцены. Вокруг все черное.

Где-то в темноте комнаты раздалось сдавленное покашливание Элизабет.

– В театре нет света, – продолжал Фил, – в нем совершенно темно. И всюду черный бархат. Стены покрыты черным бархатом, кресла тоже из черного бархата...

– Дорогое удовольствие, – снова не удержался я.

– Я тебя придушу, – выдохнул Фил.

Я открыл глаза и ухмыльнулся:

– Ну, извини.

– Ты чертов подонок!

– Все, все. – Я крепко зажмурился. – Видишь – я закрыл глаза. Я снова в театре. Там темно. Сижу в ложе. Надеюсь, сегодня премьера?

– Сукин сын!

– Сэр! – тоном оскорбленного праведника воскликнул я. – Держите себя в руках! Продолжайте работать! А если я буду плохо себя вести, разрешаю вам стукнуть меня по голове.

– Непременно воспользуюсь твоим советом! – рявкнул Фил. – Кто-нибудь, дайте мне эту чертову лампу. – Он сделал паузу и неожиданно спросил: – Ты действительно хочешь продолжать?

– А где же твое неизменное «братишка»? – Я все еще воспринимал происходящее как плохой спектакль.

– Послушай, ты... – Фил прочистил горло и снова заговорил спокойно: – Продолжим.

Я не буду описывать всю процедуру. Она заняла слишком много времени. Ведь так трудно оставаться серьезным в компании друзей! Еще сложнее относиться серьезно к Филу. Мы слишком привыкли подшучивать и подсмеиваться друг над другом. Поэтому я, очевидно, здорово мешал Филу. Через какое-то время Элси надоело ждать, и она ушла на кухню, а Фрэнк о чем-то негромко заговорил с Энн. Прошло, наверное, больше часа, а мы так и не сдвинулись с места. Я не знаю, почему Фил не сдался. Видимо, он решил, что я бросил ему вызов. Он проявил удивительное упорство и продолжал снова и снова бубнить про театр. Через какое-то время Фрэнк прекратил разговаривать, и, кроме легкого позвякивания посуды в кухне, я слышал только монотонный голос Фила.

– Стены покрыты черным бархатом, полы покрыты черными бархатными коврами. Вокруг все черное, абсолютно черное. В кромешной тьме видны только буквы на экране в глубине сцены. Белые буквы на черном экране. Буквы складываются в одно слово. Спать. Спать. Тебе удобно, очень удобно. Ты просто сидишь и смотришь на экран. Смотришь не отводя глаз. Ты видишь только одно слово: «спать». Спать. Спа-а-ать...

Я не знаю, почему на меня ничего не действовало. Думаю, определенную роль сыграла моя подсознательная уверенность, что меня нельзя загипнотизировать. Я был в этом настолько уверен, что даже не пытался воспринимать Фила всерьез, помочь ему. Выражаясь словами Элси, я просто притворялся. Валял дурака.

– Ты полностью расслабился, – бубнил Фил, – твои ступни и лодыжки расслаблены. Твои руки, расслаблены. Ты чувствуешь, как все тело постепенно наливается тяжестью. Ты расслабляешься и засыпаешь. Спи. Тебе отчаянно хочется спать, и ты засыпаешь. Спи.

И тут я с изумлением почувствовал, что куда-то плыву. Однако к тому моменту, когда я осознал, что со мной происходит нечто странное, было уже поздно. Мой разум и моя воля внезапно оказались окутанными странной вязкой массой. Словно ночная бабочка попала в медленно застывающий воск. Я сделал слабую попытку освободиться, но не тут-то было. Однажды я уже испытал нечто подобное в кабинете у зубного врача, который удалял мне очень неудобно расположенный зуб мудрости. Предварительно он сделал мне укол в вену, объяснив, что это необходимо для уменьшения слюноотделения. Наверное, врачи всегда говорят такие глупости робким пациентам, чтобы те не падали от страха в обморок. Укол-то был совершенно другой. Это был быстродействующий препарат для общего наркоза. Комната сразу же закружилась и затанцевала вокруг меня, стоящая в кабинете мебель вдруг стала водянистой и растеклась по полу, а склонившиеся надо мной медсестры заколыхались, как будто я смотрел на них через прозрачную студенистую массу. А потом я проснулся. Причем я совершенно не помнил, что некоторое время пребывал в бессознательном состоянии. Мне казалось, что я закрыл глаза всего лишь на секунду или две. На самом деле я отключился на сорок пять минут.

И вот все повторилось снова. Я открыл глаза и увидел довольную физиономию Фила. Я приподнял голову и поинтересовался:

– Чего ты на меня уставился?

Фил фыркнул, а я растерянно посмотрел но сторонам и убедился, что являюсь объектом всеобщего внимания. Все собравшиеся смотрели только на меня: Фрэнк – с явным любопытством, Рон – как всегда бесстрастно, Элизабет – удивленно, Элси – испуганно. Энн выглядела очень сосредоточенной.

– С тобой все в порядке, милый? – спросила она.

– Конечно. А в чем дело? – Несколько мгновений я с недоумением смотрел на нее, а потом резко сел. – Не хотите же вы сказать, что все получилось?

– Совершенно верно, – ответила Энн, причем в ее голосе слышалось больше тревоги, чем веселья.

– Я был под гипнозом?

Этот мой вопрос, очевидно, снял напряжение, и все заговорили одновременно.

– Черт бы меня побрал! – воскликнул Фрэнк.

– Боже мой! – прошептала Элизабет.

Рон лишь изумленно покачал головой.

– Ты действительно был под гипнозом и ничего не помнишь? – все еще недоверчиво поинтересовалась Элси.

– Видимо... действительно был.

– А ты еще не уверен в этом? – Фил продолжал довольно ухмыляться.

– Это правда? – спросил я у Энн.

– Если нет, то ты, дорогой, гениальный актер.

– Я ничего подобного в жизни не видел, – с неизменным спокойствием сообщил Рон.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Фил, и я понял, что сюрпризы еще не кончились.

– А как я должен себя чувствовать? – Я подозрительно уставился на улыбающуюся физиономию Фила, ожидая подвоха.

Фил вернул своему лицу серьезное выражение.

– Ну... к примеру... быть может, тебе немного жарко?

Внезапно я осознал, что мне действительно ужасно жарко, я весь вспотел, как будто слишком долго просидел на солнцепеке.

– Что вы делали? Поджигали меня?

Фил громко рассмеялся в ответ:

– Мы пытались, но ты не разгорелся, – после чего он с ледяным спокойствием объяснил мне, что, пока я лежал, как доска, между двумя табуретками, он немного посидел у меня на животе, вслед за чем принялся водить пламенем зажигалки по моим вытянутым ногам.

Я сидел и во все глаза смотрел на него, не в силах поверить в услышанное.

– Что ж, попробуй это повторить. – Я очень старался, чтобы в моих словах прозвучала шутливая угроза, но, кажется, это мне не удалось.

Фил вновь рассмеялся, довольный своим успехом.

Я подошел к Энн:

– Это все-таки случилось?

Она мягко улыбнулась и ласково обняла меня.

– Ты был великолепен, милый, – сказала она, но голос ее при этом дрожал.

Десять минут спустя мы все сидели за кухонным столом, обсуждая мое поведение под гипнозом. Должен отметить, в доме Элси впервые на моей памяти было так оживленно.

– Ничего не было, – смеялся я.

– Конечно было, дорогой. – Даже Энн была возбуждена больше, чем обычно. – Во сне ты снова был двенадцатилетним мальчиком и поведал нам о каком-то Джо Ариоле, который, судя по твоему рассказу, был сущим дьяволенком.

– Ариола? – медленно повторил я. – Черт возьми, я же ничего о нем не помню.

– Ты только думал, что не помнишь, – пояснил Фил.

– А я не верю, что можно вспомнить такие давние события, – заявила Элси. – Том, должно быть, все-таки притворялся.

– Он мог вспомнить даже то, что было значительно раньше, – вмешался Фил. – Отмечены случаи, когда воспоминания людей касались внутриутробного периода их жизни.

– Скажешь тоже. – Элси упрямо наклонила голову. Сейчас, когда у нее перед глазами уже не было меня, положенного на две табуретки, к ней вернулся дух противоречия.

– Именно так, – подтвердил Фил, – и не надо забывать, что была еще Бренда Мерфи, женщина, которая под гипнозом уверяла, что в своей прошлой жизни была ирландской девочкой.

– Глупости. – Элси просто не могла допустить, чтобы последнее слово оставалось не за ней. Несколько минут все молчали. Потом Элси взглянула на часы, после чего вопросительно уставилась на Фила.

– Еще рано, – моментально отреагировал он.

– Рано для чего? – почему-то насторожился я.

– Увидишь.

Элси встала и отошла к плите.

– Кто-нибудь хочет еще кофе?

Убедившись, что от Фила ничего не добьешься, я обратился к Энн:

– Что я еще говорил, когда мне было... я имею в виду, когда я думал, что мне снова двенадцать лет?

– Очень много интересного, – задумчиво сообщила она, – о твоих родителях, о каком-то необыкновенном велосипеде, который был пределом твоих мечтаний.

– Боже мой, а ведь правда, – неожиданно вспомнил я, – я очень хотел велосипед!

– А мне в двенадцать лет хотелось кое-чего еще, – съязвил Фрэнк.

Я заметил, что Элизабет опустила глаза и уставилась на свою чашку с кофе, плотно сжав бледно-розовые губы. У Элизабет бледным было все: оттенок помады, цвет волос и кожи. Казалось, что все яркие краски покинули эту женщину, и сама она словно начала исчезать, растворяться в полумраке. За столом осталась только бледная тень.

– Я уже не о велосипедах мечтал, когда мне было двенадцать, – повторил Фрэнк, решив, что его обошли вниманием.

– Парни, все мы знаем, о чем мечтали в юности, – преувеличенно бодро начал я, стараясь обратить все в шутку, хотя Фрэнк был настроен серьезно. – О чем я говорил? – торопливо обратился я к Энн, пока Фрэнк не успел сказать еще какую-нибудь гадость. Краем глаза я заметил, что Рон посмотрел на часы, затем искоса взглянул на Фила. Фил старательно прятал улыбку, так же как и Фрэнк. Элси поставила на стол еще одну тарелку с пирожными и тоже поинтересовалась, который час.

– По-моему, ничего не будет, – сказала она. – Уже одиннадцать.

– О чем это вы? – спросил я.

– Еще ты рассказывал, – торопливо заговорила Энн, сделав вид, что не слышит моего вопроса, – о своей сестре, о комнате, о собаке...

В ту же минуту я отчетливо вспомнил старину Корки, как он тихо подходил ко мне, виляя длинным хвостом, укладывал лохматую голову мне на колени и преданно глядел на меня своими умными черными глазами.

– В чем дело? – снова не выдержал я. – Кто-нибудь скажет мне, чего вы все ждете?

С этими словами я снял свою левую туфлю, поставил ее в холодильник и недоуменно обернулся на немедленно последовавший взрыв хохота.

Какое-то время я никак не мог понять причины всеобщего веселья, однако в конце концов до меня дошло, что я только что сделал. Я рванул дверцу холодильника и потрясенно уставился на свою туфлю, аккуратно пристроившуюся рядом с банкой консервированного горошка.

– Зачем ты это сделал? – невинно полюбопытствовал Фил.

– Не знаю, – растерянно ответил я, – мне почему-то захотелось... я решил, что так надо... а почему... – Не договорив, я все понял. – Ты ничтожество! – завопил я, повернувшись к Филу. – Это твоя работа? Постгипнотическое внушение?

Фил только самодовольно улыбался, купаясь в лучах всеобщего восторга.

– Он заранее предупредил тебя, – не унималась Элси, – ты знал, что надо делать.

– Нет.

– Скажи, – вмешался Фрэнк, – а если бы Том был девушкой и ты дал ей команду... впрочем, не надо, моя жена не любит подобных разговоров. Не так ли, старушка?

– Он всегда смеется надо мной, – натянуто улыбнулась Элизабет. Ее улыбка тоже казалась бледной.

– Надеюсь, больше не было никаких постгипнотических установок, ты, идиот? – прорычал я, обращаясь к родственнику.

– Нет, братишка, все кончилось.

Но Фил оказался не прав. К моему величайшему сожалению, все только начиналось.