Книга Секреты онлайн - страница 5

Глава 5
Дарлинг

Мне так хорошо здесь, у моей родной бабушки. Я действительно, в самом деле остаюсь тут навсегда!

По правде сказать, несмотря на заверения Нэн, я вовсе не была уверена, что меня оставят здесь и после праздников. В первый день Нового года она спросила меня, скучаю ли я по маме. Я сказала: «Нет, ни капельки». Только это не совсем правда. Я вижу ее во сне каждую ночь. Вижу и Терри, как он бьет ее, а я не могу его остановить, и тогда он бьет меня тоже. Иногда я просыпаюсь с воплем.

Днем я тоже думаю о маме, особенно когда готовлю чашку чаю для Нэн. Я устраиваю ее поудобней и, пока она маленькими глотками пьет чай, снимаю туфли на высоких каблуках и массирую ей ноги. Точно так же я массировала ноги и маме. В этом я и вправду дока. Я умею бережно оттянуть за кончики колготки, так, чтобы пальцы могли свободно расправиться. Каждый пальчик поглаживаю отдельно, а потом долго-долго растираю подъем, потому что знаю: именно тут больнее всего. Нэн довольно мурлычет, совсем как мама.

И вечером я тоже думаю о маме. В это время Терри всегда в пабе – так почему же она не звонит мне? Я ужасно волновалась – а вдруг он и вправду сильно избил ее, может, дело дошло до больницы! Я дождалась, когда Нэн ушла давать урок танцев, и позвонила домой.

Пальцы у меня так дрожали, что я едва сумела набрать номер. В трубке долго слышались гудки, я так крепко зажмурилась, что в веках пульсировала кровь. И вдруг мамин голос: «Алло?» – прямо мне в ухо. Голос был веселый, звонкий, беззаботный. Совсем не похоже было, что она по мне хоть немножко скучает.

Я проглотила ком в горле, во рту у меня пересохло, я никак не могла заговорить. Откуда-то издалека голос Бетани: «Кто звонит, мама?» Для меня это было как удар кулаком под дых. Раньше Бетани никогда не называла ее «мамой». Я быстро положила трубку, не сказав ни слова.

Я ждала. Она не набрала 14-71. Она мне не отзвонила.

Я не стану звонить ей снова. Да и ни к чему: знаю же, с ней все в порядке. Там Бетани и Кайл, есть кому за ней присматривать. На них Терри набрасываться не будет, ведь он их отец… Так что все там хорошо, просто замечательно. Замечательно. Замечательно.

Когда Нэн, разгоряченная и счастливая, вернулась домой после своего танцкласса, я обеими руками крепко обвила ее шею.

– Обещай, что я могу остаться здесь навсегда, Нэнни, родная моя!

Она засмеялась:

– Да, я тебе обещаю! Сколько еще раз повторить, моя маленькая Дарлинг, сокровище мое?

Она подняла меня, и я обхватила ее ногами вокруг талии, как будто я малютка Бритни. Нэн стала кружиться со мной по гостиной, приговаривая: «Мое маленькое сокровище, мои золотые колечки, мои серебряные браслеты, мой сверкающий бриллиантик, мой сияющий сапфир, мой красный рубин».

Пэтси прыгала с нею рядом, отплясывая маленькую ирландскую джигу, ее юбка взвивалась, открывая панталоны с оборочками.

Пока что я могу кое-как втиснуться в школьную форму Пэтси. Нэн скоро купит мне юбку и блузку, они будут мои собственные, и еще несколько разных вещей не для школы, новые брюки, и топики, и зимнее пальто, потому что мое единственное старое коричневое пальто из шерстяной байки совсем потерлось, так что я выгляжу в нем как плюшевый мишка с благотворительного базара. Только мне придется немножко подождать, потому что она уже потратилась на мои чудесные новые очки, заказанные специально для меня, так что сейчас у нее нет свободных денег.

Мне было немного не по себе, когда Нэн повела меня в школу. Блузка Пэтси мне очень тесна подмышками, а ее плиссированная юбочка слишком уж открывала мои тощие ноги. У Пэтси был только один школьный свитер, так что пришлось надеть свитер Вилли, хотя в нем свободно поместились бы и я и Пэтси. Я просидела перед зеркалом целую вечность, стараясь так взбить челку, чтобы не видно было шрама от пряжки Терри. Швы уже были сняты, но все эти ужасные зигзаги – следы от них – остались. Нэн смотрела, как я причесываюсь, и такое у нее было лицо, что казалось, она вот-вот заплачет.

– Все же мне очень хочется продать эту подлую тварь полиции, – сказала она.

– Не надо, Нэн! Он все выместит на маме.

– Не выместит, если угодит за решетку, где ему и место. – Нэн покачала головой. – Господи, господи, какая же во всем этом ирония!

Она на минуту крепко зажмурилась, удерживая слезы. Я ласково погладила ее по плечу. Пит – бойфренд моей Нэнни, отец Пэтси – действительно угодил за решетку. Только он в самом деле славный и добрый человек. Даже Вилли и Лоретта чуть ли не молятся на него. А уж Нэн его просто обожает. Он тоже по ней с ума сходит. Из-за этого и в беду попал. Сцепился в баре с одним типом, мою бабушку защищал – тот пьянчуга начал к ней вязаться. У Пита в руке был стакан, и пьяному парню в самом деле крепко досталось. Так крепко, что он умер. И теперь Пит отсиживает срок за непредумышленное убийство. Нэн каждый месяц посещает его. У нее есть медальон, половинка золотого сердечка, и она носит его на груди. Пит носит на шее другую половинку. Дико романтично. Нэн очень-очень по нему тоскует, просто ужасно, но не показывает виду, почти никогда.

Я сказала, что ей лучше бы выплакаться, дать волю своим чувствам, от этого станет легче. В ответ Нэн расхохоталась и сказала, что я просто умора. Во всяком случае, она немножко повеселела.

В школу мы отправились втроем – Нэн, Пэтси и я. Вилли учится в единой средней школе^[4], а Лоретта сейчас вообще в школу не ходит, с тех пор как у нее Бритни. Я немного оробела, когда мы шли через школьный двор, особенно когда все друзья Пэтси столпились вокруг нас и разглядывали меня, гадая, кто я: странная какая-то девочка, и одета странно, словно с чужого плеча…

– Это моя Дарлинг, – объявила Нэн так, что было ясно: она и в самом деле гордится мной.

Я сразу взбодрилась, хотя несколько девчонок хихикнули, услышав мое имя. Пэтси быстро чмокнула меня – на счастье. Потом мы с Нэн пошли к директрисе миссис Паркер.

– Это моя внучка Дарлинг. Теперь она живет со мной, – сказала Нэн, сжав мое плечо. – Я пришла записать ее в вашу школу.

Я думала, меня захотят проэкзаменовать по английскому языку или математике, но миссис Паркер сразу меня записала. Когда я вошла в класс, все уставились на меня. Я тоже старалась рассмотреть всех, глаза мои перебегали от одной девочки к другой, я ведь всегда ищу ту, кто бы мог стать моей самой близкой подругой, но пока не нашла. Все первые ученицы с промытыми до блеска волосами и в аккуратной школьной форме всякий раз сторонятся меня, словно боятся, что у меня гниды. Те, что понеряшливей, в заляпанных пятнами трикотажных блузах, тоже меня не привлекают, потому что я люблю учиться, а они ведут себя как дурочки.

Одни учительницы меня любят, другие нет. В последней моей школе они называли меня Мисс Всезнайка. Я слышала, как они обсуждали меня в учительской. Моя новая учительница, мисс Стрэнд, словно бы колеблется. Может, думает, что я глуховата. Обращаясь ко мне, говорит очень м-е-д-л-е-н-н-о и без конца твердит, чтобы я не расстраивалась, если не могу выполнить задание. Просто удивительно, что она не посадила меня за последнюю парту и не дала какую-нибудь книжку с картинками, как тем детям, которым не очень дается чтение.

И с моим именем она никак не могла примириться, ее губы всякий раз подергивались, словно она с трудом удерживалась от смеха. Девочек тоже раздражало мое имя. Они прозвали меня совсем не оригинально: Бездарлинг.

– Думаешь, только у тебя проблемы с именем, Дарлинг? – сказал Вилли, когда мы пили чай. – Это ж каким надо быть твердолобым, чтобы назвать своего сына Вилли?

– А вот ты сейчас получишь крепким орешком по своей твердолобой башке, – сказала Нэн, делая вид, что собирается запустить в него орехом. – Что, девчонки здорово попортили тебе настроение, Дарлинг?

– Нет-нет, это пустяки, Нэн. Я привыкла. Так всегда бывает, когда я прихожу в новую школу, – сказала я, уплетая за обе щеки яйцо, бекон, сосиску, помидоры, грибы и чипсы. Просто удивительно, как вкусно все у Нэн. И готовит она сама – никаких тебе «сбегай вниз, принеси мне чипсиков». Она меня и стряпать учит. Сегодня я была ответственная за сосиски, и Нэн сказала, что я все сделала замечательно и что у меня прямо дар все схватывать на лету.

– В скольких же школах ты уже побывала, Дарлинг? – спросила Нэн.

– О господи, даже не знаю, Нэн. Их было так много…

Мама жила в самых разных местах с самыми разными типами. Как только у нее появляется новый хахаль – тут же и новое жилье и новая школа. Это ужасно – все время быть «новенькой». Не успеваешь даже запомнить имена всех одноклассников. Я запоминала только тех девочек, которые первыми начинали меня задирать. Мальчики, те никогда ко мне не приставали, но почти везде находилась небольшая группа девчонок, которые оттесняли меня в угол в раздевалке, толкали в коридорах, норовили дать подножку на игровой площадке.

Это все пустяки. Я могу постоять за себя. Пусть у меня не так много силенок, но я СИЛЬНАЯ. Конечно, в драке я одолеть не могу, но, когда нужно, умею нанести крепкий удар. Не кулаками – словом: в устной форме выдаю им тексты из «Пыток для Терри», и они сразу прикусывают язычки. А некоторые даже заплачут, причем самые заядлые. После такого «сражения» я остаюсь в одиночестве. Но и это не беда. Правда. Мне нравится мое собственное общество.

А вообще-то школа не так и важна. Вот дом – дом важен. Иногда я встаю очень рано, действительно очень-очень рано, когда все остальные еще спят, даже малютка Бритни. Я бесшумно кружу по дому босиком, счастливая, что это мой дом и я в нем живу. Я провожу рукой по мягкому кожаному дивану в гостиной, трусь щекой о диванные подушки в золотистом бархате, погружаю ноги в черно-белый пушистый ковер, сшитый из обрезков меха, пальцами обеих рук пробегаю по большой желтой лампе. Я люблю эту высокую витую полупрозрачную лампу, в которой ровно, медленно и непрерывно поднимается и опадает подсвеченная снизу маслянистая жидкость.

Пока все еще спят, я заглядываю к каждому. Моя семья. Пэтси всегда спит, свернувшись аккуратным клубочком, по одну сторону рядом с ней дремлет голубой кролик, по другую – на корточках сидит коала. Мне нравится, что у нее есть любимые игрушки. Хотя она и не играет с ними по-настоящему. Она даже не дала им имена, они просто Кролик и Мишка. Странно, почему Пэтси не называет меня Девочка.

Вилли спит, вытянувшись во весь рост, и, конечно, у него нет никаких любимых игрушек. Он лежит пластом на спине, раскинув руки, а ноги его торчат из-под одеяла. В его комнате воздух всегда спертый из-за старых носков, так что я там не задерживаюсь. Вот бы он разозлился, если б узнал, что я сую нос в его комнату. Однажды он сбросил с себя одеяло, и я видела его в трусах!

Лоретта иногда тоже спит в нижнем белье, но оно у нее такое хорошенькое, изящное, и она выглядит очень славно, хотя из-за туши для ресниц у нее всегда черные круги под глазами, так что это немного портит впечатление. Бритни спит в своей кроватке, у Лоретты в ногах. Обычно на ней премиленькие ползунки из желтой пушистой материи, они очень хорошо смотрятся рядом с ее желтой куклой. Время от времени Бритни тихонько причмокивает губками. Она такая прелесть.

Часто я на цыпочках спускаюсь на кухню, чтобы согреть ее бутылочку к тому времени, когда она просыпается, – около шести. Потом согреваю чай и несу чашку в комнату Нэн. Как она хороша, с этими ее длинными светлыми волосами, которые веером накрывают подушку, а в ее любимых ночных сорочках из черного кружева она кажется мне настоящей кинозвездой, хотя на лице у нее уже появились морщинки.

«Это оттого, что смеюсь часто», – говорит Нэн. Она и вправду всегда смеется. И от этого становится так хорошо на душе, чувствуешь себя такой защищенной и такой счастливой! Если мне случается разбудить ее, она никогда не кричит на меня и не гонит из комнаты. Наоборот, улыбается так, что веришь: она действительно рада меня видеть.

– Привет, мое маленькое сокровище, Дарлинг моя, – говорит Нэн.

Она устраивается поудобнее на своей розовой подушке и отхлебывает чай маленькими глотками. Я забираюсь в ее постель и сворачиваюсь, прильнув к ней. Не могу понять мою маму. Почему она вечно рвется вон из дома? Почему уходит с этими ужасными ее дружками? Она даже не знает точно, кто мой отец, так что и я не могу знать его. Вообще-то мне до лампочки. Я никогда не любила ни одного из моих отчимов, поэтому думаю, что мой настоящий отец ничуть их не лучше. Но Терри – Терри ХУЖЕ их всех.

Хочу, чтобы мне больше не снилось, что он приходит сюда, чтобы забрать меня.