Canto

"Canto" отрекомендован издателем, как "культовый антироман" от "величайшего из ныне пишущих на немецком языке" писателей. Автор "Canto" Пауль Низон, возможно, заслуживает такого определения уже хотя бы тем, что, скорее всего, является старейшим из шрифтштеллеров - ему перевалило за 90. Впрочем, это произведение было опубликовано в уже довольно далёком 1963 году.

К сожалению, должен признаться, что мне "Canto" показался трудным для восприятия и малопонятным. Может, я ещё не пресытился романами, чтобы переходить на антироманы, а, может, целевой аудиторией Низона являются люди с литературоведческой подготовкой, в то время как я просто слишком невежественный.

По сути книга является рассказом Низона о пребывании на писательской стажировке в Риме, заваренным на воспоминаниях о покойном отце автора. А по исполнению - это поток впечатлений, изложенных в максимально текучей форме, с использованием всех средств выразительности, доступных языку. Там полный перечень троп и фигур речи, аллитерации, рифмовки и ещё масса мне совершенно неизвестных профессиональных приёмов.

В итоге лично я читал этот роман в формате постоянного возврата по тексту, потому что в конце абзаца или страницы у меня совершенно вылетало из головы их начало. Чтение "Canto" требует предельной читательской концентрации. Если её добиться и сохранять, то от книги можно получить удовольствие. (Даже корректору, кажется, было непросто бдеть - в книге полно опечаток!)

Внимательный читатель найдёт яркие и занимательные картинки Рима, его мужчин и женщин, их жизни и нравов. Низон раскрывает Рим, как среду обитания человеческих существ, через его улицы и площади, гостиницу, где живут литераторы-стипендиаты, мастерские художников, углы, где собираются проститутки, ночные кафе и другие уголки. Это действительно интересно. Главное, суметь вычленить эти образы в текстовом потоке.

Отдельно проходит через "Canto" линия обращения к памяти об отце Низона. Вроде бы с ним у автора не было связано каких-либо драматичных или болезненных воспоминаний, но его отношение к ушедшему отцу, тем не менее, немного неровное, как бы тревожное. Могу предположить, что это связано с тем, что он умер слишком рано. Поэтому и фотография родителя, через которую Низон словно обращается к нему, стала для швейцарского писателя подобием фетиша.

Резюмируя, предположу, что этот роман может по-настоящему увлечь только человека, который либо знаком, либо притворяется хорошо знакомым с историей развития современной европейской литературы и испытывает неподдельный интерес к литературным упражнениям. Для остальных это в лучшем случае будет "развивающее чтение", а в худшем - скукота. Если после "Меха форели" я через три года снова захотел прочитать что-нибудь у Низона, то после "Canto", наверное, такое желание у меня больше не возникнет.