Книга Воин Рэдволла онлайн - страница 10

Глава 4
Рассказ Арнота

– Уилф, – снова обратился к другу Арнот, когда машина нырнула в уличный поток, – я хотел бы рассказать... о себе. Твой отец уже знает большую часть моей истории. Однажды мы выпили с ним, и я достаточно захмелел, чтобы объяснить ему кое-что – несколько моих «теорий», парочку сновидений – то, что преследовало меня, сколько я себя помню. Мы говорили о том о сем – обо всем. Твой отец умеет вытягивать правду из человека.

– Да, сэр Джордж – умный старикан, – кивнул Соммерс. – Он тебя принял, а это для меня достаточная рекомендация. Однажды он заявил, что мне пойдет на пользу, если я стану слушать тебя. Я многое узнал от тебя. Ты – самый противоречивый из людей, кого мне и сэру Джорджу посчастливилось когда-либо встретить. Можешь поверить, я выслушаю все, что ты скажешь.

Арнот кивнул.

– Твой отец льстит мне. Но я предполагаю, что он прав. Я, конечно, странный человек. Это правда, – Арнот устроился на сиденье поудобнее и спросил:

– Ты веришь в судьбу, Уилф?

– Наверное, да. Но эти теории для великих людей, Пол. Для королей и полководцев, а не для простых смертных.

– Да? Смешно, но я всегда чувствовал, что судьба ждет меня за углом. Не странно ли это? Я знаю, очень многие считают меня никчемным и никудышным повесой, другие – волокитой и дураком, но даже когда я был маленьким мальчиком, я чувствовал, как что-то зовет меня. Оно звало, а я искал. Я пошел в горы, но судьба ждала меня не там. Вместе с Адрианом Аргилом я отправился искать Атлантиду в Эгейском море. Он не нашел Атлантиду, а я не нашел свою судьбу.

Соммерс улыбнулся.

– Жажда странствий – вот как это называется, Пол. Ты не сумасшедший, у тебя просто беспокойный характер!

– Беспокойный характер? Да, наверное. Я провел год в кибуце в Израиле, еще два на острове Хоккайдо, изучая воинские искусства у настоящих специалистов своего дела, и еще я прожил целых двенадцать месяцев в так называемом «железном веке» – поселении довикинговых времен в Норвегии. А теперь скажи мне, если я не искал того, что нельзя найти в обычном мире, то, черт побери, чем же я занимался?

– Готовился к встрече со своей судьбой?

– Может, и так, – пожал плечами Арнот. – Я не уверен. Знаю только, что когда был в Японии, мне казалось очень важным, чтобы я превратился в боевую машину; а когда мы сидели на берегу замерзшего фьорда, единственное, что волновало нас – обработка кожи и ковка железа по технологии железного века.

Но всякий раз, когда я достигал намеченной цели...

Он снова пожал плечами, замолчал на некоторое время, а потом заговорил на другую тему:

– Что же касается спорта, то пока другие ребята гоняли в футбол или брызгались в бассейне, я занимался стрельбой из лука или фехтованием и даже средневековыми рыцарскими схватками! Я летал вместе с птицами на дельтаплане из шелка и алюминия; таскал на себе баллоны с кислородом, надевал ласты, спускаясь на морское дно. Но всякий раз судьба ускользала от меня.

– Да, Пол, уж чем ты только ни занимался, – согласился Соммерс. – Ты, конечно, много попутешествовал, но почему ты так и не съездил в Египет?

– Египет? – Арнот нахмурился и снова пожал плечами. – Возможно, я, с одной стороны, гонялся за судьбой, а, с другой, – избегал ее, – словно кошка, пытающаяся поймать свой хвост.

Пару минут он думал о чем-то, не произнося ни слова, а потом добавил:

– Это единственное место – единственное – которого я всегда боялся, – признался Арнот.

– Ты боишься Египта? – рассмеялся Соммерс. – Вот теперь я тебя совершенно не понимаю.

Арнот повернулся, чтобы взглянуть на друга.

– Я никогда там не был, – сказал он, – но чувствую, что был. И я знаю, что Египет ближе мне, чем Англия. Я имею в виду Древний Египет. В этом столетии я чувствую... всегда чувствовал себя пришельцем. И тем не менее я боюсь вернуться назад, посетить Египет. Наверное, я боюсь того, что могу там найти.

– Значит, ты считаешь, что твои фантазии – не просто грезы, а... что-то вроде воспоминаний? – Соммерс покосился на друга.

– Что-то вроде этого, – кивнул Арнот. – Я уверен, что твой отец догадался об истинном положении вещей, даже ни о чем меня не спрашивая. Конечно, я никому больше ничего не рассказывал. Я предпочитаю, чтобы меня считали эксцентричным, а не сумасшедшим! Но тебе я кое-что открою: некоторые из моих утверждений на самом деле оказываются не такими уж безумными – особенно после того, как разрушаются теории других египтологов.

Соммерс знал, что имел в виду Арнот. Во время недавней засухи на глинистых берегах голубого Нила в Вад-Медани было найдено колесо от колесницы. Хотя оно очень плохо сохранилось, сразу же становилось понятно, что оно отличалось по конструкции от других египетских колес. Обломки артефактов, обнаруженные в той же глине, совершенно определенно относились к бронзовому веку Египта или Нубии. Но ступица колеса была сделана из железа! Железа? И создано оно было за много тысяч лет до того, как, по общепринятой теории хетты, первыми выковали железо в Малой Азии!

Как такое могло быть? Или... Арнот оказался прав насчет доисторического колеса и использования железа в «бронзовом веке»?

С другой стороны, как можно было серьезно воспринимать откровения Арнота? Что сказать о его теории насчет пришельцев из космоса, от которых пошла Древняя Мудрость в преддинастическом Египте?

Правда, и здесь Арнот оказался не единственным, кто выдвигал подобные теории, хотя его современники, высказывающие подобные мысли, были шарлатанами и любителями сенсаций, желающими прославиться.

Соммерс старался подходить к этим идеям Арнота скептически. Тем не менее он не мог не вспомнить рисунок, который Арнот однажды сделал для сэра Джорджа. Он просто изобразил анк, египетский символ жизни; но рядом с традиционным изображением нарисовал и второй анк, который выглядел совсем по-другому:

А как соотносились «древние» египтяне с более ранней расой, в существовании которой не сомневался Арнот? Каким был истинный источник их веры в то, что фараон является «сыном» бога солнца и его представителем на земле? Почему они считали, что его тело должно храниться в огромной гробнице, пирамиде, чтобы он мог подняться на небо и соединиться с отцом?

Если человек обладал достаточно богатым воображением, то могло показаться, что у Арнота...

– Меня обвиняли в том, что я рос озорным ребенком, – продолжал Арнот, прервав размышления Соммерса. – Возможно, так оно и было. Но если это так, то причина кроется в не проходящем чувстве разочарования. Пускаясь в рискованные и опасные приключения, я пытался убежать от обыденной жизни. Наверное, меня испортили деньги моей матери. Они позволяли мне заниматься тем, чем хочется и когда хочется.

Затем, когда я нашел Джулию... я ближе всего подобрался к миру моих грез, понимаешь? И все равно я искал вовсе не Джулию, а то, а...

– Ш'тарру, ты хотел сказать?

– Да, Ш'тарру. Лицо на этой маске из Куша...

Мне нужно посмотреть на нее, подержать в руках, почувствовать! Фотография пробудила что-то во мне, разворошила тлеющие угольки. Я уверен, что есть и другие воспоминания, которые пока еще дремлют.

У меня есть чувство, что когда я снова дотронусь до этой маски...

Внезапно он замолчал.

Машина притормозила у музея, двое мужчин одновременно повернулись и уставились друг на друга.

Они долго молчали, затем с легкой дрожью в голосе Соммерс произнес то, что думали они оба:

– Когда ты снова дотронешься до этой маски. Пол?

На этот вопрос ни один из них не мог дать ответа...