Книга На прибрежье Гитчи-Гюми онлайн - страница 8

8

– Сделай же что-нибудь! – прошипел Теодор.

– Прими у них заказ, – сказала я.

– Не-е, не могу, я стесняюсь, – проблеял Теодор.

– Ну, хорошо! – Я вскочила из-за стола и крикнула с набитым ртом: – Прошу прощенья! У меня был перерыв на ужин. Присаживайтесь. Что будете заказывать?

– Для начала, – ответил самый солидный из троих, – большую пиццу с мясом и грибами.

– Леопольд, – обернулась я. – Пойди передай на кухню. Что будете пить?

– «Маунтин дью», – сказал первый.

– Диетическую пепси без льда, – сказал второй.

– Диетической пепси нет, только диетическая кола, – сообщила я. – Без кофеина.

– Ладно, – согласился он. – Давайте колу.

– Без кофеина? – уточнила я.

– Обычную.

– Есть только без кофеина, – сказала я. – Со льдом?

– Со льдом.

– Извините, – сказала я. – Льда нет. Маленькую, среднюю или большую?

Я заметила, что он начинает вести себя как человек, доведенный до белого каления назойливой мухой. Его белесые глазки злобно заблестели.

– Среднюю, – сказал он.

Я собиралась было сообщить ему, что есть только маленькие и большие, но мне, по правде говоря, и самой это надоело.

– А вам что? – спросила я третьего.

– «Доктор Пеппер» есть?

– «Доктора Пеппера» нету. Не хотите «Маунтин дью»? – Я говорила как могла ласково, чтобы этот третий не почувствовал себя обойденным.

– А «Спрайт»?

– «Спрайта» нету.

– Тогда мне диетическую коку со льдом.

– Со льдом? Понятия не имею, где они держат стаканы.

Я пошарила под стойкой.

– Теодор, может, ты подашь этим людям напитки? Тео сидел, поджав коралловые уста, и не обращал на меня ни малейшего внимания.

– А вы, наверное, агенты ФБР, – сказала я. – Мне всегда было любопытно – каково это, заниматься сексом с федеральным агентом.

Мужчины скромно потупили глаза. В ведре у меня под ногами плавала сальная губка. Я брезгливо ее отжала и пошла вытирать их стол.

– Поначалу я думала, что агент ФБР вряд ли хорош в постели. Правда, сравнивать мне было не с чем. Возьмем, к примеру, Клинта Иствуда. Разве приятно спать с человеком, который то и дело вскакивает из кровати и хватается за пистолет? К тому же вы, фэбээровцы, наверняка боитесь быть страстными – хотите скрыть женственную сторону своей натуры. Правда, про вашего шефа, Дж. Эдгара Гувера, известно, что он переодевался в женщину. Или я ошибаюсь?

Вид у мужчин был оскорбленный, но это, возможно, потому, что губка страшно воняла.

– Кажется, эта тема не нашла должного отклика, – сказала я. – Можно ее сменить. Среди вас есть неженатые? Один из вас, с тонкими злыми губами, довольно симпатичный. Хотите узнать, кто именно?

Ответа не последовало.

– Быстро разобрались, да? – сказал один из мужчин своим спутникам.

– Вы говорите про заложников в библиотеке? – спросила я.

– Откуда вам про них известно?

– А что с миссис Хартли? – спросила я.

– Ее отвезли в больницу.

– Боже правый! Ее что, изнасиловали?

– Что? – Все трое недоуменно переглянулись.

– Мы не можем с вами это обсуждать, – сказал в конце концов второй. – Извините, просто не вправе. Кстати, как вас зовут?

– Мод Сливенович.

– Евангелина Сливенович – ваша мать?

– Полагаю, да.

– Мы не вправе это с вами обсуждать, – сказал ему Теодор.

– Ишь ты, умник, – сказал мужчина. – Впрочем, думаю, вы имеете право знать. Вооруженный бандит был женихом вашей матери?

– Вооруженный? – переспросила я. – У него что, было оружие?

– Игрушечное, – ответил он. – «Узи» из детского зала. Но нам-то откуда было это знать?

– Он убит? – спросила я.

– Ранен. Его увезли в больницу вместе с миссис Хартли.

– Вот черт! – воскликнула я. – Вечно все проходит мимо меня. Просто невероятно… Я видела его сегодня днем. Ни малейших признаков агрессии. Поверить не могу, что он изнасиловал старушку библиотекаршу. Какая мерзость! Ну, может, мамочка хоть теперь не будет так торопиться со свадьбой. Вы не хотите представиться?

– Марк Фокс, – сказал первый.

– Чед Бушвик, – сказал второй.

– Арт Остервольд, – сказал третий.

– Какие дивные имена! – соврала я. – Вы руки помыли? – Теодор, сидевший напротив, от стыда закрыл лицо ладонями. Он вообще очень застенчивый. – А что с английским лордом? Он как? – Все трое молчали не меньше минуты. – 0 нет! – воскликнула я наконец.

– Нет-нет, успокойтесь, – сказал Марк Фокс. – Он… в норме.

– Надеемся, у него ничего серьезного, – сказал Арт Остервольд. – Он даже успел сообщить мне, что бывал в Букингемском дворце, в той его части, которая закрыта для простой публики. Я, знаете ли, поинтересовался.

– А с принцессой Дианой он знаком? – спросил Марк.

– Ну хоть намекните, что с ним.

– Боюсь, мы не вправе это обсуждать, – сказал Чед. – Одно могу сказать, если вас это утешит, – он жив.

Допрос я продолжить не успела, поскольку вошел Фред, полицейский.

– Я вас, ребята, везде ищу, – сказал он. – Мне велено отвезти вас домой. – Агентам он просто кивнул.

– Домой? – воскликнул Теодор. – Я хочу обратно в библиотеку. Репортеры из криминальной хроники прибыли? Они что, не хотят со мной встретиться?

– Телевизионщики уже уехали – отправились с твоей мамой в больницу, – сказал Фред.

– В библиотеке никого не осталось? – спросил Теодор. – А с мамой что?

– Полздания разнесли, – хихикнул Фред.

Агенты мрачно уставились на него.

– Когда отвезете их домой, – сказал Чед Бушвик, – будьте добры, загляните в «Холидей Инн», в Хиллсборо, и доложите мне о выполнении.

Я пошла на кухню. Мариэтта в углу целовалась с Александром. Леопольд сидел с Димитриосом на полу, перед ними было разложено поле для игры в пачиси, рядом стоял бумажный пакет, доверху набитый марихуаной. С улицы засигналила машина.

– Мне надо идти, – сказала Мариэтта и выскользнула из объятий Александра. – Стив ждет.

Прихватив картонную коробку с пиццей, она упорхнула через черный ход.

Александр с тоской смотрел ей вслед, потом заметил меня и помрачнел.

– Хочешь смотреть, как я отжимаюсь? На одной руке. Триста раз, легко, – сказал он. – Твоя сестра… она разбила мне сердце. Может, я и к тебе привыкну. Когда встретимся?

– Никогда не довольствуйся малым, – нервно ответила я. – Иначе не видать тебе счастья. Мне было бы больно знать, что ты несчастлив. Пойдем, Леопольд, нас подвезет полицейский.

Мы сели в машину Фреда. Возвращаться домой в патрульной машине было унизительно, тем более что все жители города давно уже с нетерпением этого ждали. Ехали молча. У меня не было даже сил кокетничать с Фредом. Я поняла, что ненавижу его, что он мне отвратителен, потому что он жалкий тип.

События этого дня меня утомили. Что хуже – вечная скука или постоянная нервотрепка? И то и другое выматывает одинаково. Я представила себе, что мне придется прожить еще лет шестьдесят то в тоске, то в волнениях, а потом умереть, и подумала, как все это уныло и бессмысленно.

– Я должен убедиться, что вы в порядке, – сказал Фред, когда мы подъехали к трейлеру.

– В этом нет необходимости, – сказала я.

– Я пойду с вами! – заявил он и вошел внутрь. – Mon dieu! Какой кошмар! Похоже, в ваше отсутствие здесь побывали воры.

Я внимательно оглядела комнату, ничего необычного не заметила и собралась было сообщить об этом Фреду, но тут Теодор ущипнул меня за руку.

– Ой! – вскрикнула я.

– Спокойно, – сказал Фред.

Трейф и Лулу кинулись нас приветствовать. Лулу возбужденно носилась вокруг стоящего посреди комнаты мусорного ведра. Она с рождения обожает бегать кругами. Описывает их вокруг чего угодно – ножки стола, стула, картонной коробки. Носится и носится, все быстрее и быстрее, как ополоумевшая лошадка с карусели. Интересно, Пирс хоть собак покормил?

– Господи, что у них с шерстью? – сказал Фред. – Если позволите, я позвоню с вашего телефона начальству. Видно, это кража со взломом. Кто-то здесь все перевернул вверх дном. Может, искали нечто, имеющее отношение к обстрелу библиотеки? Но зачем им было мучить несчастных животных? А вдруг это какой-то сатанинский обряд?

– Что еще за обстрел библиотеки? – спросила я.

Про обстрел я слышала впервые.

Из ванной вышел, протирая глаза, Пирс в розовом махровом халате.

– Привет, – сказал он. – Что тут такое?

– Пирс! – сказала я. – Где ты пропадал? Ты же давным-давно должен был нас забрать.

– Черт! – пробормотал Пирс. – Я, кажется, проспал.

– Вы спали, когда сюда проникли воры? – спросил Фред.

Пирс среагировал не сразу.

– Воры? – спросил он наконец. – Какие еще воры?

– Которые учинили это бесчинство. Перевернули все вверх дном.

Он расхохотался:

– Здесь всегда так.

– Могли бы предупредить. – Фред смотрел на меня с неприкрытым отвращением.

– Где моя мама? – Леопольд вдруг побледнел. Вид у него был совершенно измученный. – Мне мама нужна. Я спать хочу. – И он, пошатываясь, побрел по коридору.

– Ты заснул? Да как ты мог?! – накинулся Теодор на Пирса.

– Прости, – пожал плечами тот. – Я знал, что должен что-то сделать, но что – забыл. И решил: если что-то важное, кто-нибудь мне напомнит. Кого-нибудь подвезти? Машина на ходу. Правда, боюсь, долго она не протянет.

– Хотите, я посмотрю? – предложил Фред.

– Не-а, – сказал Пирс. – Коробка передач скоро сдохнет, а новую, даже если деньги будут, ставить не стоит. Кузов насквозь прогнил.

Теодор включил телевизор, и Трейф с Лулу, оба весом фунтов по двадцать пять, забрались на диван, решив устроиться у него на коленях. Но стоило одному выбрать местечко, туда тут же, отпихивая его, кидался другой. Оба были твердо убеждены, что размером они с полуторамесячных щенков.

– Похоже, я сегодня так и просижу всю ночь, – сказал Теодор, увертываясь от Трейфа, по-дружески заехавшего ему передней лапой по физиономии. – Нервы сдали. Вряд ли засну. А что, если к нам действительно залезали воры?

– Я, пожалуй, посижу с тобой, – сказала я и, сев с ним рядом, сняла парик. Неудивительно, что у меня голова разболелась. Фред в ужасе вылупился на меня. – Чего пялишься, птичья харя? – сказала я.

Как же я его ненавидела! Мне было совершенно ясно, что жизнь свою я закончу с Фредом или с кем-то вроде него, и, очень вероятно, это будет единственный мужчина, меня возжелавший. Самый обычный парень, который будет меня обожать, зарабатывать будет не много и сделает из меня такую же серятину, как он сам.

– А вы можете с нами посидеть? – спросил Теодор. – Под защитой полиции гораздо спокойнее.

Фред воодушевился, но тут же помрачнел.

– Увы, – сказал он, не спуская с меня глаз. – Мне надо отчитаться перед ФБР.

– Теодор, проводи джентльмена, – сказала я.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Дорогу я найду.

Часа в два ночи заявилась Мариэтта, пьяная в дым. Ее полчаса рвало в ванной, потом мне удалось уложить ее в кровать. Около трех вернулась сияющая мамочка. Она притащила охапку библиотечных книг, вывалила их на обеденный стол, а потом рухнула в виниловый шезлонг, который достался нам на распродаже Армии спасения всего за двадцать долларов.

– Чего это вы не спите? – спросила она.

– Тебя ждем, – ответила я.

– Вам давно пора в постель! – сказала она. – Иначе на рассвете вас не поднимешь.

– Зачем это поднимать нас на рассвете? – спросила я.

– Нас ждут важные дела! – заявила она. – Надо немедленно все привести в порядок. Я же говорила вам – жизнь переменится. Нужно быть к этому готовыми. Встанем пораньше и начнем генеральную уборку. Я чувствую, деньги потекут рекой. Вот, глядите! – Она открыла сумочку и вытащила штук десять лотерейных билетов.

– Откуда они у тебя? – спросила я.

– Мне их купил Гарри.

– А молока ты принесла? – спросила я.

– Молока… – сказала она. – Какие чудесные у меня дети! Я так вами горжусь.

– С чего это? – спросил Теодор. Глаза у него были полуприкрыты, но вид довольный.

Мамочка на мгновение задумалась.

– Не знаю, – сказала она. – Да какая разница – горжусь, и все. Поесть что-нибудь найдется?

Из спальни, зевая во весь рот, вышел Леопольд.

– Мне приснился плохой сон, – сказал он. – Что тут происходит?

– Леопольд, еда какая-нибудь осталась? – спросила мамочка.

Леопольд на мгновение задумался.

– Могу пожарить тебе картошку с луком, – сказал он.

– Я и сама могу, – сказала мамочка, продолжая сидеть.

Леопольд отправился на кухню.

– Кто-нибудь еще будет есть? – крикнул он.

Из нашей с Мариэттой спальни выскочила Лулу и пошла за Леопольдом на кухню.

– Она хочет морковку, Леопольд, – сказала я.

Лулу обожает морковь, может умять за день четыре морковины, только ей их надо чистить и резать на кусочки, а то есть не станет.

– Картошка с луком – звучит заманчиво, – сказал Теодор. – Леопольд, я тоже не откажусь.

– И я! – сказала я. – Сегодня вечером Леопольд узнал, как готовить пиццу. Его научил растлитель малолетних из «Минни-вавы».

– Потрясающе! – сказала мамочка.

Я поняла, что она немного выпила.

– Что с Эдвардом? Что с библиотекаршей? Что с моим лордом?

– Эдварда посадят в тюрьму, с библиотекаршей все в порядке.

– Ее изнасиловали?

– Изнасилуй меня, о носильщик прекрасный, и носильные вещи сорви, – запел Теодор.

– Это ты не сам придумал, – оборвала его я.

– Нет-нет, она в полном порядке, – сказала мамочка. – Это было недоразумение.

Правда, они отравились угарным газом. В библиотеке ужасная вентиляция, и отопительная система подключена неправильно. Миссис Хартли уже давно неважно себя чувствовала, а сегодня было так холодно, что отопление работало весь день. Она, наверное, заперла все и зашла к себе в кабинет, где вместе со всеми остальными и потеряла сознание.

– Довольно скучная история, – сказала я. – А Эдварда действительно посадят?

– Ворюга он, гонив, – сказала мамочка.

– Это одно и то же, – заметил Теодор, который прошлым летом ходил на курсы идиша для взрослых. – Никак не могу понять, как ты позволяла своим детям общаться с этим криминальным типом.

– Не судите слишком строго, примите во внимание его эпилепсию, – сказала она.

– Мам, ты всех прощаешь! – возмутилась я. – Твоя проблема в том, что ты все хочешь простить и забыть.

– Моя проблема не в этом, – сказала мамочка. – Я забываю, но не прощаю. Моя проблема в заниженной самооценке. Надеюсь, вы, дети, когда вырастите, такими не станете.

– Мы уже почти выросли, – сказал Теодор.

– А самооценка у вас заниженная?

– Заниженная, но с примесью мании величия, – сказал Теодор.

– У меня тоже, – сообщила я. – У меня самооценка ниже, чем у вас у всех.

– Не хвастайся! – сказала мамочка.

– Вуаля! – В комнату вошел Леопольд со скворчащей сковородкой и поставил ее на журнальный столик. За ним вышла Лулу, гордо неся в своих коралловых устах кусок морковки. Она вспрыгнула на диван и принялась ее грызть.

– А это что? – спросила мамочка, когда Леопольд раздал нам ложки.

– Вилки грязные, – сказал Леопольд. – Ma, расскажи нам про свое трудное детство.

– Восхитительно! – сказала мамочка, отправив в свои коралловые уста полную ложку картошки с луком. – Изумительный поздний ужин!

– М-мм, какой восторг! – сказала я. – Здорово, Леопольд.

– Итак, про детство, – сказала мамочка. – Да вам, наверное, уже надоели мои истории? Я разве раньше их не рассказывала?

– Никогда, – съязвил Теодор, но виду него был заинтересованный.

– Расскажи, что это такое – быть богатым, – попросил Леопольд.

– Когда ты богат, ты просто не понимаешь, как трудно раздобыть деньги тому, кто беден, – начала она. – Когда ты беден, почти невозможно выкарабкаться из сточной канавы нищеты и достать денег. Вы себе не представляете, насколько лучше быть богатым, чем бедным. Я даже не знаю, дети, как вам про это рассказать. Конечно, у нас с вами есть мы сами, что гораздо ценнее всех денег и всех материальных благ.

– Ой, только перестань нести ерунду, – сказал Теодор.

Мамочка задумалась.

– Пожалуй, действительно не стоит.

– Люди больше любят богатых, чем бедных, – сказала я. – Богатые всем нравятся, хоть и не за то, за что следует.

– Хорошо, согласна, я была идиоткой, – сказала мамочка. – Но я всем богатствам мира предпочла вас пятерых.

– Как мило! – сказала я с горечью.

– Вы что, такие уж несчастные? Разве я была вам плохой матерью? Я старалась, как могла.

– Ты хорошая, – сказал Теодор. – Но вот деньги… Как нам их раздобыть? Как выбраться из этой сточной канавы?

– Мамуля, расскажи нам про деньги, – попросил Леопольд, с гордостью наблюдавший за тем, как мы едим.

– Ну что ж! Я выросла в огромном особняке, таком, как Уолвергэмптонское поместье.

– Только еще больше, да? – сказал Леопольд.

– Не знаю, был ли он больше. В лучшем состоянии – точно. Мой дедушка был коммерсантом, и он привозил домой редкости со всего мира. А еще он много охотился в Африке. У нас были львиные головы, на полах лежали шкуры зебр, а подлокотники дивана были из слоновых бивней футов по шесть длиной.

– А куда вы ставили зонтики? – спросил Леопольд.

– Ты же знаешь, – сказала мамочка.

– Все равно расскажи!

– В стойку, сделанную из ноги гиппопотама! Сейчас бы это, конечно, сочли неполиткорректным. А какие у меня были платья! Жаль, что они не сохранились, я бы отдала их вам, девочки. У меня была своя портниха, и раза два в год я ездила в Нью-Йорк и заказывала у нее все, что нужно. И вот тем летом, когда мне только-только исполнилось девятнадцать…

– Как мне сейчас! – воскликнула я.

– …я гостила у своих друзей в Таиланде. У них была вилла на озере Пхукет, еще до того, как в Таиланд толпами повалили туристы. Там-то я и повстречала Нельдо, отца Пирса. После чего мой отец, ваш дед, от меня отказался. Наверное, мне надо было умолять его о прощении, но на дворе стояли шестидесятые, в воздухе витал дух свободы. Я послала к черту и его, и его деньги. Мы с Нельдо прожили несколько лет, так и не вступив в брак, и мой отец был в ужасе, поскольку среди людей нашего круга это было не принято.

– А потом ты встретила отца Мариэтты, – сказала я.

– Правильно. Когда родился Пирс, я познакомилась с Гунтаром. Он был датчанин, балетный танцовщик. Потом он вернулся в Данию, организовал свою труппу. Это был самый красивый мужчина из всех, кого я встречала, но, простите за банальность, холодный как лед. Когда-нибудь вы, детки, отлично развлечетесь – будете ездить по всему миру и навещать своих отцов.

– А кто отвез тебя домой, мам? – спросил полусонный Теодор.

– Я воспользовалась машиной нашего соседа-англичанина. Он себя плохо чувствовал и не мог сесть за руль. Я его подвезла, а потом прошлась пешком.

– Я думал, он в больнице, – сказал Теодор.

– Мам! – Я разозлилась не на шутку. – Между… между вами что-нибудь было?