Книга Крашеные губки онлайн - страница 2



Эпизод второй

Бельграно, 60–11

Алло, Ренату позовите…

Я знаю, здесь таких нет,

Прошу Вас, со мной говорите,

Хоть слово скажите в ответ,

Уж вечер, придется грустить,

Я знаю, Ренаты здесь нет,

И не с кем поговорить.

Луис Рубинстейн


Буэнос-Айрес, 23 июля 1947 года

Донья Леонор, дорогая!

Как долго Вы оставляете меня без вестей! Уже почти четыре недели я не получаю от Вас письма, ничего плохого не произошло, надеюсь. Нет, теперь, думаю, судьба должна к нам перемениться, правда? Если со мной что стрясется, я, наверно, не вынесу. Почему же Вы мне не пишете?

Сегодня суббота, и я уговорила мужа повести мальчиков вечером на матч, который проходит тут неподалеку, на стадионе «Ривер», слава Богу, я осталась ненадолго одна, а то, если бы муж снова принялся меня отчитывать, не знаю, что бы я ему ответила. Говорит, что я хожу с кислой миной.

Чем Вы там теперь занимаетесь? В субботу после обеда к нам домой в Вальехосе всегда приходил кто-нибудь пить мате, обычно девочки. Подумать только, окажись я сегодня там проездом, не смогла бы зайти к Вам на чашку мате, из-за Селины. И вообще вся каша заварилась… из-за сущей ерунды. Все началось в ту пору, когда я устроилась упаковщицей в магазин «Аргентинское недорого», с Селиной и Мабель я дружила еще с начальной школы, они тогда вернулись с дипломами учительниц, а Мабель была к тому же девушка с деньгами, вот я и стала ходить в этот клуб.

Да, сеньора, признаю, что я поступила нехорошо, и все началось с того, что я не послушала маму. У нее чутье почище любой гадалки: ни за что не хотела пускать меня на танцы в Частный клуб. Кто из девушек туда ходил? Те, кто мог принарядиться, либо благодаря родителям с хорошим положением, либо если сами были учительницами, а девушки из магазинов, как Вы помните, чаще ходили в клуб «Досуг». Мама сказала, что, если я полезу куда не следует, будет только хуже. Сказано – сделано. В тот год на Праздник весны готовили номера и выбрали меня, а Селину нет. Мабель, известное дело, выбрали бы и так, ведь ее отец заправлял в клубе. Третья девочка тоже не числилась в клубе, но это другая история, не важно, и вот на первую репетицию пришли три отобранные пары, и эта Пальоло, игравшая на пианино, и Баньос, которая учила нас разным па из специального учебника со всеми иллюстрациями. Баньос гоняла нас туда-сюда и хотела, чтобы Пальоло сперва сыграла подряд все три вальса и мы их прослушали, но тут заявилась Селина и принялась шептать мне на ухо, не давая слушать музыку. Сказала, что больше не будет со мной дружить, потому что меня приняли в клубе благодаря ей, а теперь я заодно с ней не протестую, что ее оттерли от праздника. Она меня и раньше просила не соглашаться, из солидарности, но Мабель она не просила, и меня это так взбесило, почему она не сказала то же самое Мабель? потому что у Мабель водились деньги, а у меня нет? или потому что она учительница, а я дальше шестого класса не пошла, не знаю, почему Селина хотела пожертвовать мной, а не ею. Я Селине восемьдесят раз повторила, что никто ее не оттирает, просто она очень низенькая, а костюмы, заказанные напрокат из Буэнос-Айреса, все приходят среднего размера. Баньос была вне себя, видя, как мы болтаем и не слушаем музыку, и с этой минуты уже меня невзлюбила.

Меня одно бесит: Селина хотела заарканить Мабель для брата и, как Вы знаете, Хуан Карлос слегка за ней приударял, но потом они расстались. Еще до ухаживания за мной. Но, видно, Селина все ж не оставила надежды породниться с семьей Мабель.

В будни я уходила из магазина в семь вечера и не виделась с Селиной и Мабель, но по субботам обе приходили к нам после сиесты выпить мате, и мама укладывала Мабель волосы для вечера, а то у нее не очень клеилось с прической. Первая репетиция была в понедельник, я четко помню, и Селина не попадалась мне на улице всю следующую неделю, странное дело, а когда настала суббота, к нам зашла одна Мабель. Я решила бросить репетиции, если Мабель перестанет ходить. Ах, если бы она больше не ходила, но, видно, все уже было написано в Книге судьбы. Хотя как это ужасно – думать, что в тот вечер, когда Мабель постучалась в калитку и позвала меня, все уже было предрешено. Думаю, в ту минуту на радостях я упустила свое счастье. Я теперь очень переменилась, за весь день даже не причесалась, так мне хочется умереть.

Но, чтобы закончить с Селиной, признаюсь Вам откровенно: на ухо она мне сказала, что без нее ноги бы моей не было в клубе и что всем известно про доктора Аскеро. До работы в «Аргентинском – недорого» я принимала больных у Аскеро, готовила инъекции, и люди, когда я вдруг ушла, поговаривали, будто между нами было что-то грязное, а он женатый мужчина с тремя детьми. Ну ладно, сеньора, на этом прерываюсь, а то еще придет муж и прочитает письмо, представляете? Продолжу в понедельник, когда его не будет.

Понедельник, 25-е

Моя дорогая подруга!

Я одна на свете, совсем одна. Мальчиков, если меня не станет, вырастит свекровь, или кто угодно, лучше меня. Вчера я заперлась в комнате, и муж взломал дверь, я думала, он меня убьет, но он ничего мне не сделал, подошел к кровати и перевернул меня, я лежала, уткнувшись в подушку, и тут я, словно безумная, плюнула ему в лицо. Он сказал, что я за это отвечу, но сдержался и не ударил меня. Я думала, он мне проломит голову.

Вдобавок ко всему сегодня с утра мне вспоминался Аскеро, я сама себя разбередила, будто и не прошло столько лет. Его я не любила, как Хуана Карлоса, я одного только Хуана Карлоса любила. Аскеро взял меня обманом. Но ведь теперь я в жизни своей больше не увижу моего Хуана Карлоса, – лишь бы его не кремировали! Из-за Аскеро и Селины я его потеряла, они довели его до гибели, и теперь мне придется терпеть зануду Масса всю жизнь. Это Селина во всем виновата, Ваша дочь просто гадюка, Вы с ней поосторожнее. И раз уж я разоткровенничалась, скажу Вам, как я дала запятнать себя на всю жизнь. Мне было девятнадцать лет, и меня устроили к Аскеро учиться на медсестру. Однажды в консультации никого не было, я сильно кашляла, и доктор стал меня слушать. Он сразу распустил руки и принялся меня ласкать, я убежала в ванную, красная от стыда, снова надела кофту и сказала ему, что сама виновата, и пусть он меня простит за то, что я хотела сэкономить на визите к другому врачу. Вот ведь глупая. Этим и ограничилось, но он мне снился всю ночь, так я боялась, что он опять ко мне пристанет.

Однажды нам пришлось ехать в машине на переливание крови на одну ферму, срочно. У женщины было кровотечение после родов, ее удалось спасти, хотя нам пришлось попотеть. На прощание нас угостили вином, все были довольны, и я выпила. Посреди пути Аскеро сказал, чтобы я откинулась к окошку, закрыла глаза и отдохнула в дороге полчаса. Я во всем его слушалась, и, когда закрыла глаза, он нежно меня поцеловал. Я ничего не сказала, и он остановил машину. Подумать только: я извожу чернила, рассказывая об этой мерзости, дорого же мне обошлась минутная глупость!

После этого мы стали встречаться всюду, где могли, и в самой консультации, через стену от комнаты, где была жена, потом она все поняла, и мне пришлось пойти упаковщицей в магазин. Он меня больше не искал.

А все для чего? Знаете, я умру от такой жизни, только и делаю, что тружусь по дому да бьюсь с мальчиками. По утрам, каждое божье утро начинается перебранкой, чтобы поднять их с постели, со старшим хуже, ему восемь лет и учится он во втором классе, младший в этом году, к счастью, уже пошел в детский сад, напоить их молоком, одеть и отвести в школу, только оплеухи и понимают, до чего же выматывают эти мальчишки, не один, так другой обязательно шкодит. На обратном пути делаю покупки, все на рынке, это гораздо дешевле, но устаешь куда больше, ведь приходится ходить от лотка к лотку и стоять в очереди. К этому времени служанка уже занимается уборкой в доме, она мне и белье стирает, а я готовлю и, если успеваю, с утюжкой тоже управляюсь до обеда, а в сиесту никак не могу уложить спать этих индейцев, то ли дело когда они маленькие, такие лапочки, зацеловать хочется, до чего славные малютки, я, как увижу малыша на улице или на фотографии, прямо с ума схожу, но они быстро вырастают и становятся сущими дикарями. Мои галдят всю сиесту, в половине первого они уже дома, их служанка забирает обратно. По пути есть очень опасные перекрестки.

В Вальехосе все было иначе! Под вечер приходила какая-нибудь подруга, мы разговаривали, слушали радиопостановку, это когда я не работала в магазине, а здесь – чего я добилась, приехав в Буэнос-Айрес? Тут я никого не знаю, соседи у нас – итальянцы, они недавно приехали, тупые дальше некуда, и одна блондинка, скорее всего содержанка, муж в этом уверен. Не знаю, с кем бы я могла здесь поговорить, да ни с кем, а под вечер я стараюсь немного шить и проверяю уроки у этих паршивцев. Представляете: двое мальчишек, взаперти в квартире, играют в машинки, бегают наперегонки среди мебели. Спасибо хоть у меня нет пока хорошей мебели, поэтому я и не хочу звать в гости никого из Вальехоса, потом ведь пойдут охаивать, мол, дом у меня обставлен совсем не роскошно, так уже было, не буду говорить с кем, какой в этом толк…

Вот сейчас шесть вечера, а у меня уже голова раскалывается, и так каждый день, а когда приходит муж, того хуже, подавай ему ужин сразу, это если еда не готова, а если готова, то ему сперва охота принять ванну, понимаете, муж у меня неплохой, но стоит ему переступить порог дома, как я все готова переколошматить, так меня бесит его приход, но чем он виноват, что приходит, ведь это его дом, и Вы спросите, зачем я вышла замуж, но сразу после свадьбы терпения мне было не занимать. Не выношу больше этой жизни, каждый день одно и то же.

Сегодня утром я снова поехала в зоопарк, это недалеко, десять минут автобусом, на днях один мальчик сказал моим детям, что там новорожденный львенок, и вчера, в воскресенье, мы пошли его смотреть, – такой чудный! если хватит денег, в начале месяца куплю себе породистого щенка или котенка. Какой славный львенок, льнет к старой львице, а как они ластятся друг к другу. Сегодня утром на меня вдруг нашло, и я одна снова пошла смотреть его, народу никого не было. Львеночек опрокидывается на спину, кувыркается, а потом прячется под мамой. Совсем как грудной младенец. Мне бы каждый день гулять, я даже кому-то сказала, что по горло сыта домом и детьми, а, вспомнила, лоточница с рынка, торговка фруктами, старенькая, заметила мне как-то, что я вечно нервничаю и не могу ждать, пока меня обслужат, тогда я ей сказала, мол, что тут поделаешь, а она ответила, что с годами успокаиваешься. Значит, я так и буду психовать, пока молодая? а потом, к старости, уже все прохлопаешь, и до свидания, знаете, я этого типа пошлю к черту, чуть он зазевается… Вы думаете, я смогу найти парня, который подарит мне иную жизнь?

Мне бы парня из тех, какие были раньше, нынешние все смахивают на индюков. Не все, конечно, я в этом убеждена, а на днях я видела таких красивых парней, даже не ожидала, давно не видела по-настоящему красивого парня, а тут пошла записывать мальчиков в клуб, и там были парни, как в нашем клубе в Вальехосе. Они, правда, все были моложе двадцати пяти лет, а мне уже скоро тридцать. И представляете, какие мерзавцы в этом клубе, требуют, чтобы за нас поручился кто-то из членов, а мы почти никого здесь, в Буэнос-Айресе, не знаем. Я сказала мужу, а он даже не ответил, вроде как сама решай, ах, милая сеньора, подумать только – скоро опять увижу его физиономию. А не будь его, могу я быть кому-то интересна? Хотя со мной-то все ясно, когда наступит всемирный потоп и Страшный суд, я хочу оказаться с Хуаном Карлосом, какая это для нас отрада, сеньора, воскресение души и тела, поэтому я была в отчаянии: а вдруг его кремировали… До чего красивый был Хуан Карлос, какой сын у Вас был, сеньора, а дочь Ваша сучка, попадись она мне, я бы ее придушила. Мне она гадила из зависти, я все про нее знаю, еще в шестнадцать лет ее лапал один из этих Альваресов, затем она пошла по рукам, а в двадцать на танцах ее уже никто не приглашал, такую прилипалу, потом она спуталась с коммивояжерами, и там уж всегда находился кто-то, готовый проводить ее до дому после танцев.

Затаила злобу, что я встречаюсь с ее братом, вот она Вам и сказала, что ко мне приставал Аскеро. Но ко мне только он один, да и то потому, что я была молоденькая, а ей марали имя до изнеможения. Так она и не вышла замуж, а теперь злобствует: замуж не вышла! Идиотка – не знает даже, что замужем хуже всего, от мужа не отделаешься до самой смерти. Как бы я хотела быть незамужней, ей и невдомек, что в итоге она оказалась в выигрыше, сама себе хозяйка, иди куда хочешь, а я тут обречена на пожизненное заключение!

Она с силой швыряет ручку о раковину, хватает исписанные листы и рвет в клочья. Мальчик подбирает с пола ручку, рассматривает ее и сообщает матери, что она сломана.

Буэнос-Айрес, 12 августа 1947 года

Дорогая донья Леонор!

Надеюсь, эти строки застанут Вас в добром здравии и в обществе близких. После немалых сомнений пишу Вам, но прежде должна сделать одно пояснение: у меня, слава Богу, есть семья, о какой многие могут только мечтать, мой муж безупречный человек, высоко ценимый в своей сфере, с ним я ни в чем не испытываю недостатка, а два моих сына растут замечательные, хотя матери и не пристало так говорить, но раз уж я разоткровенничалась, говорю как есть. Так что мне грех жаловаться, но по моим письмам у Вас могло сложиться странное впечатление, ведь я несколько разнюнилась. Я думала, как ужасно должна страдать мать в Вашем случае, и надеялась утешить Вас тем, что разделяю Ваше горе. Горе я разделила, но поскольку теперь Вы не желаете, чтобы я его разделяла, скажу Вам правду: я никому не позволю вытирать о себя ноги.

Не понимаю причины Вашего молчания, но на всякий случай, если кто-то отравил Ваш слух гнусной ложью, выслушайте всю правду из моих уст, потом Вы сможете меня судить. Только прошу, если Вы решили больше не писать мне, хоть это письмо пришлите обратно, в распечатанном виде, разумеется, в знак того, что Вы его прочитали. Или я много прошу?

Ну ладно, мне не следовало бы говорить так, будто здесь есть Ваша вина, виновата та, что донимает Вас россказнями. И раз уж от Вас пытаются утаить правду, открою Вам ее я. Такова моя доля…

Отец не мог дать мне образования, отправить в Линкольн учиться на педагога стоило дорого, он был всего лишь садовником, но зато каким! Мама гладила на заказ, и все заработанное откладывалось на сберкнижку, на тот день, когда я выйду замуж и заведу дом, как полагается. Дом у меня есть, а у бедной мамы нет, она всем жертвовала, все потратила на врача и лекарства, когда это случилось с отцом, ныне покойным. Ну вот. А Селина выучилась. Тогда ей повезло больше моего.

Ну вот, вскоре после нашего разговора с Хуаном Карлосом у него начался тот катар, что никак не проходил. Кстати, для сведения Селины: чем больше я занимала его вечером разговорами у калитки… тем дольше он не шел к этой вдове Ди Карло. Мне все говорили, что Хуан Карлос перелезал через проволочную ограду у переезда прямиком к тихоне вдове. Это она сосала из него кровь, не я. До тех пор пока он не перестал к ней ходить. Я и видеть его не желала, если он дальше будет путаться с этой тварью, конечно, я так поступала из ревности, из девичьего эгоизма, откуда мне было знать, что на рентгеновских снимках проявятся эти темные пятна в легких. Между прочим, заметьте: если Хуан Карлос после ухаживания за мной отправлялся к вдове, значит, со мной он вел себя по-рыцарски.

Тут случилась поездка в Кордову. Он вернулся раскрасавцем, через три месяца. А по сути: сколько бы жена Аскеро ни кричала мужу в присутствии служанки, что он ее обманывал со мной, это ничего не доказывает. Но Вы поверили этим басням и воспротивились помолвке. А где доказательства моей вины? У Вас никогда их не было.

Но продолжал ли Хуан Карлос встречаться с вдовой? нет. Да будет Вам известно: у меня так и осталось подозрение, ведь однажды, незадолго до того, как мы отдалились навсегда, я поймала Хуана Карлоса на лжи…У него в кармане пиджака был спрятан платочек, глубоко на дне, женский, надушенный, и я не успела прочитать инициал, весь расшитый узорами, но я точно-точно уверена, что это было не «Э», а вдову Ди Карло звали Эльза. Он сказал, что это платок одной девушки, с которой он познакомился в Кордове, что он мужчина и как-то должен жить, но едва я попросила его для себя… он у меня его выхватил. Значит, это был платок кого-то из Вальехоса, не так ли? Я не знала, на кого обрушиться, сказала, что оторву голову этой гнусной вдове, а он стал серьезный и уверил меня, что с вдовой больше не «перепихивается», да еще мужскими словами, которые так обидны для женщины, пусть даже речь идет об Эльзе Ди Карло. У меня так навсегда и осталось подозрение.

Потом начались дрязги и мы отдалились друг от друга, но жаль, что Вы мне больше не написали, потому что вдвоем мы, пожалуй, могли бы сорвать маску с истинной убийцы Хуана Карлоса. Вот на кого должна бы ополчиться Ваша дочь Селина, не на меня. Раз уж Селина не замужем и у нее есть свободное время, то могла бы заняться чем-то полезным и помочь торжеству правды.

Возвращаясь к вопросу о письмах Хуана Карлоса, прислушайтесь спокойно к Вашей совести и решите, принадлежат они мне или нет. С уважением

Нелида.

P. S. Если не ответите, это мое последнее к Вам письмо.

Напротив за столом мальчик старательно выводит карандашом в тетради четыре строки со словом «мяу» и четыре строки со словом «гав». Меж ножек стола и стульев другой мальчик ищет маленький гоночный автомобиль.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт