Книга Отречение онлайн - страница 4

ГЛАВА 4

Шелковая Миля не являлась, как предполагали некоторые из гостей Мензоберранзана, центром торговли прекрасными тканями или одеждой. Формально это был массажный салон, но только простолюдин назвал бы его так. В этом дворце наслаждений можно было получить то, что многие темные эльфы считали самым изысканным из всех удовольствий.

Вэрва Бэнр была такого же мнения. Ее роскошное тело уже благоухало теплым, душистым маслом, и ничто не нравилось ей больше, чем полное растворение в умелых руках массажиста.

Но, увы, последнее было невозможно. Она пришла сюда по делу, в котором следовало соблюдать чрезвычайную осторожность. Рисковать было нельзя. Поэтому она сняла отдельную уютную комнату с двумя диванами и выбрала двоих громадных глухонемых массажистов, отказавшись от Тлата, услугами которого она обычно пользовалась.

О своем выборе она не пожалела. Немой раб так разминал мышцы ее шеи, что она испытывала одновременно и боль и блаженство. Это вызывало у нее невольные сладострастные стоны. Появление Умрэ именно в такой момент было несколько нетактичным.

Замешательство не являлось чертой Бэнров, а улыбка, появившаяся на лице Вэрвы, объяснялась определенным наблюдением. Покрой платья вошедшей чем-то неуловимо отличался от принятого в Мензоберранзане. Она была довольно сухощавая и невзрачная, а цвет её кожи напоминал пепел, осевший на черные угли. Умрэ всегда являлась на эти тайные встречи натянутая как струна, неловкая и нервная. Наблюдая за ней, Вэрва поняла, чем отличается поведение простолюдина от аристократа: независимо от того, насколько рискованной была ситуация, дроу благородного происхождения всегда сохранял любезность, уверенность и изящество.

– Она смотрит карты! – объявила Умрэ резким голосом, вполне соответствующим ее внешности.

– Меня это не удивляет, – отозвалась Вэрва. – Твоя госпожа довольно умна. Я и не ожидала, что она будет всем довольна. – В этот момент массажист так ткнул ей в спину пальцами, что она вздрогнула. – Ну, об этом мы еще поговорим, а сначала, пожалуйста, успокой меня. Скажи-ка, никто не видел, как ты входила именно в эту комнату?

Умрэ нахмурилась, раздосадованная подобным предположением:

– Нет, конечно нет.

– Тогда, во имя всего святого, раздевайся. Предполагается, что ты пришла сюда, чтобы получить весь комплекс услуг по уходу за своим телом, так что, когда вернешься домой, должна выглядеть так, словно все это имела. Тем более что этих парней стоит нанимать.

Подозревая, что Вэрва, хоть и в виде шутки, упрекает ее за свои неоправданные расходы, Умрэ, хмурясь, махнула массажисту, которого Бэнр оставила для нее. Осторожно, стараясь не встретиться глазами с новой госпожой, раб начал раздевать ее и развешивать одежду по крючкам на стене.

– Так что же нам с этим делать? – спросила Умрэ. – Ее охраняют. Даже используя те средства, которые вы мне предоставили, я не уверена, что смогу убить ее и скрыться. Но ведь в вашем распоряжении есть профессиональные убийцы.

– Конечно есть. – Вэрва даже прикрыла миндалевидные глаза, когда массажист начал разминать другую мышцу мягкими, неритмичными движениями. Просто удивительно, она даже не подозревала, насколько напряжено ее тело. – У убийцы есть свои преимущества. Он может, ко всеобщей выгоде, убрать ее с сава-доски навсегда.

– Значит, мы нашли решение? – спросила Умрэ, устраиваясь на диване.

Раб убрал со спины ее жесткие белые волосы. Вэрва ухмыльнулась:

– Это звучит так нетерпеливо.

– Я всегда признавалась, что не люблю ее. – Массажист Умрэ открыл фарфоровую баночку с мазью, и сладковатый запах наполнил комнату. – Но дело не в этом. Нам ведь нужно прикрытие, причем на неопределенное время.

– Вполне согласна, – сказала Вэрва. – Политическое убийство не всегда приносит большую выгоду. Можно не обращать внимания на подозрения твоей хозяйки. Можно им не придавать значения. Но разве в ее окружении нет того, кто готов занять освободившееся место после ее кончины?

Умрэ помрачнела, размышляя над вопросом, который явно не приходил ей в голову. Раб-массажист нанес тонким слоем душистое масло на ее спину.

Откуда-то из глубины здания доносились слабые, приглушенные стенами возгласы, смех, плеск воды. Вероятно, в одном из внутренних бассейнов отдыхали мужчины. Женщинам Мензоберранзана не пришло бы в голову затеять столь шумное веселье.

Наконец Умрэ произнесла:

– Ладно, что вы хотите, чтобы я сделала?

– Надо нанести встречный удар, но ловко и незаметно. Она ничего не сможет предпринять, пока ее подозрения бездоказательны.

– Вы можете это гарантировать? – Голос Умрэ немного дрожал, потому что в этот момент раб начал легко постукивать ее по блестящей спине.

«Какое счастье, что можно так расслабить все тело», – подумала Вэрва.

– Я – жрица Бэнров, не так ли?

– Самая младшая из них.

– Ты позволяешь себе дерзкие высказывания. – Вэрва даже напряглась от досады, но руки массажиста тут же мягко исправили это.

– Я только имела в виду…

– Я знаю, что ты имела в виду, и не отрицаю этого. Это одна из причин, почему я здесь. Но есть еще кое-что: моя тетушка Триль всегда была очень зависима от своих советчиков: Громфа и Квентл. Но сейчас она не может довериться Громфу, поскольку держит его в неведении, как и прочих мужчин. И вряд ли в ближайшее время увидится с Квентл: у верховной жрицы есть собственные проблемы в Брешской крепости.

Умрэ с опаской повертела головой, как будто ожидала увидеть Квентл, и сказала:

– До меня доходили слухи об этом. А что произошло на самом деле?

– Не знаю…

"Хотя, видит богиня, очень хотела бы знать", – подумала Вэрва.

– …во всяком случае, то, что произошло, пошло нам на пользу. Теперь Триль не хватает советчиков.

– А как насчет ее нового магического сына? Говорят, он всегда ее сопровождает.

Вэрва улыбнулась:

– Джеггред – не доверенное лицо. Он – уникальный экземпляр, но… вряд ли является источником мудрых советов. Уверяю тебя, неуверенная Триль будет метаться, сходя с ума от собственной интуиции, проницательности и умения понять суть дела. Я добьюсь того, чтобы нашим друзьям не мешали.

– Вы сможете это сделать, если Триль вам доверяет.

– В этом поверит. Мы, Бэнры, гордые. Триль и в голову не придет, что кто-то из наших женщин захочет добровольно покинуть Первый Дом ради того, чтобы жить где-то в другом месте. Еще бы, ведь она родилась первой и над ней не было множества старших сестер и кузин, прибравших власть к своим рукам. Даже если я по недомыслию возьмусь убирать их по одной, то у меня на это уйдут столетия, прежде чем я стану старшей в семье.

– Ладно, логично. А что вы ей скажете?

– Это неуместный вопрос – Вэрва прерывисто вздохнула, потому что массажист добрался до ее поясницы. – Откуда я знаю, может быть, и правду.

– Я так и думала.

И Умрэ угрюмо замолчала. Руки слуги-массажиста дробно похлопывали и постукивали, будто играли на ее лоснящейся спине.

– Именем всех шестисот шестидесяти шести уровней Абисса, что тебя тревожит? – спросила Вэрва. – Если у тебя есть опасения, самое время от них отделаться.

– Нет, опасений у меня нет. Но есть желание. Мне хочется иметь аристократическую фамилию и быть верховной жрицей.

– Ты все получишь. Когда будет разрушен нынешний порядок и мне присвоят статус Верховной Матери нового, возвысившегося Дома, я признаю тебя своей дочерью. Ну? И почему ты такая заторможенная?

– Все очень странно. Это молчание… Что оно означает? Это действительно наш шанс или мы слишком торопимся?

«Насколько спокойнее было бы мне, если б я это знала», – подумала Вэрва.

– Позволь тебя спросить, – заговорила опять жрица. – Ответь положа руку на сердце, ты стараешься из почтения или страха?

– Я делаю это, чтобы получить власть.

– Вот и думай об этом, – сказала Вэрва. – Я тоже стремлюсь к этой цели. И давай приберем все к рукам, пока у нас есть, эта возможность.

– Я… – Умрэ застонала и пошевелила пальцами ног. Массажисту удалось добиться, наконец, ее полного расслабления и тем самым доставить удовольствие. Вэрва сочла это хорошим знаком.

Фарон упивался базаром. Он, выросший в Мензоберранзане, бывал здесь часто. Но, проведя много дней в домашнем заточении и задаваясь вопросом, не подошла ли его жизнь к концу, теперь был очарован этим местом.

Многие продавцы подсветили прилавки своих палаток, выставляя товар в самом выгодном свете. Случайно или нет, но палатки напоминали светящиеся грибки. Свет этот был мягким и рассеянным, чтобы не повредить глазам темных эльфов. В привычном сумраке по узким проходам жители города спешили туда, где могли найти для себя много интересного.

Сопровождаемая вассалами и слугами, верховная жрица Дома Фей-Бранч вышла из паланкина, оглядела взглядом знатока верховых ящеров и крепкой рукой грума проверила сбрую. Грязный, не внушающий доверия мальчишка, вероятно опальный сын одного из незнатных Домов, развлекал сапожника беседой, пока его сообщник прятал под полу плаща пару сапог из змеиной кожи. Представители других рас, обязанные уступать дорогу любому темному эльфу, представляли собой занимательную пеструю толпу из серых карликов-дворфов, пучеглазых и странноватых фишменов, известных под именем кво-тао, и рогатых магов-великанов, людоедов из Верхнего Мира. Эти великаны осмеливались не только торговать в Мензоберранзане, но даже жить в нем. Но основную часть толпы составляли рабы. Их использовали для самых разных целей: воины из орков, гноллов и бугберов охраняли своих хозяев-мастеров; измученные и голодные гоблины служили у лавочников на побегушках, а небольшие, мерзкие рептилии кобольды (злые духи, обитающие в шахтах и туннелях) собирали и уничтожали мусор.

Выполняя некоторые поручения, Фарон видел подобные торговые площади в наземных городах. В таких местах всегда было чрезвычайно шумно. В Мензоберранзане справились с этим при помощи магии. В пещере не разносилось эхо и отдаленные звуки превращались в негромкий, ровный гул, который они с Рилдом слышали сейчас, сидя у стены Брешской крепости.

К счастью, никому не удалось заглушить здешние запахи. Они были разные: и душистые специи, и экзотические продукты, доставляемые с поверхности земли, и немного прокисшее подогретое вино с пряностями, подгорелое масло, навоз, свежепролитая кровь и тысячи других. Фарон прикрыл глаза и полной грудью вдохнул этот сложный аромат.

– Это восхитительно, не правда ли?

– Наверное, да, – ответил Рилд.

Собираясь на прогулку, Рилд накинул на мощные плечи пивафви. Плащ прикрывал кольчугу, изготовленную дворфами, и короткий меч, а капюшон оставлял в тени лицо, но никакой одеждой нельзя скрыть огромное оружие, вложенное в ножны и закрепленное за спиной. Рилд называл свой громадный двуручный меч Дровоколом. Фарону не нравилось такое прозаическое имя, а хозяин считал его самым подходящим. В умелых и сильных руках заколдованное оружие способно было единым ударом рассечь сразу двоих.

Рилд казался совершенно спокойным, но волшебник знал, что внешний вид обманчив: Мастер Мили-Магтира, внимательно изучал все вокруг и заметил бы малейшие признаки опасности. Фарон, хоть и считал себя наблюдательнее многих, такой зоркостью никогда не отличался.

– «Наверное», – передразнил маг. – Ты чем-то недоволен или брюзжишь, по обыкновению? Нам чего-то не хватает?

– Да, – ответил Рилд. – Я считаю, что на базаре не мешало бы навести хоть какой-нибудь порядок. – Он широким жестом обвел разношерстную толпу, прилавки и вьющиеся дорожки между ними.

Фарон усмехнулся и предупредил:

– Осторожно, или мне придется донести на тебя за богохульство. Это – тот хаос, который нас создал и делает нас такими, какие мы есть.

– Правильно. Хаос – это жизнь. Хаос – созидатель. Хаос делает нас сильными. Я помню заповеди, но сейчас говорю о практической стороне. Неужели ты не видишь, что вся эта неразбериха – хорошее прикрытие для наших врагов? Ведь здесь могут прятаться лазутчики и наемные убийцы, чтобы выведать секреты или тайно вынести сокровища.

– Уверен, что так и происходит. Во всяком случае, для наших агентов это надежный способ действовать на рынках по всему Подземью.

Женщина-орк, опустив голову и зажав в руке пергамент, торопливо пробиралась через толпу. Вероятно, если она не передаст сообщение вовремя, ей грозит наказание. Заметив просвет между Фароном и другим пешеходом, она решила, что сумеет проскользнуть, но налетела на волшебника.

Безобразная рабыня подняла глаза, увидела, что толкнула темного эльфа в дорогой одежде, и от ужаса открыла рот с выступающими клыками. Щелчком пальцев Фарон приказал ей убираться восвояси. Она тут же исчезла.

– Ну, значит, Совет должен более жестко контролировать базар, – сердито настаивал Рилд, – а не просто от случая к случаю посылать патрули, которые только и делают, что прогуливаются, проводят формальные обыски вьючных животных да проверяют разрешения на торговлю. Правда, иногда еще и пресекают воровство.

– Насколько я знаю, – сообщил Фарон, – такие попытки предпринимались. И всякий раз рынок становился менее прибыльным. Наведение порядка невыгодно для тех Домов, которые сами проворачивают здесь незаконные сделки. Уверяю тебя, этим занимается немало семей.

Фарону ли не знать. До изгнания из собственного дома, он и Сэйбл играли заметную роль в тайной и противозаконной торговле Дома Миззрим с глубинными гномами свирфнеблинами, сомнительными союзниками и смертельно опасными противниками темных эльфов.

– Ну, если ты так говоришь… – проворчал Рилд. – Поскольку я не из благородных, то о подобных делах и не знал.

Маг вздохнул. Это правда, его друг был выходцем из самого низшего сословия. И пока Рилд карабкался вверх по социальной лестнице, ему, в силу обстоятельств, пришлось познакомиться со многими сторонами жизни аристократов. Но ему доставляло какое-то непонятное удовольствие притворяться невежественным обывателем.

– Ну что ж, рад тому, что ты не забываешь о своих корнях, – сказал Фарон. – В стычках с низшими существами я рассчитываю на твое знание трущоб.

– Вот было бы интересно, если бы такое случилось. Мы направляемся в Истмир или прямым ходом в Браэрин?

– Незрячему все равно, куда идти. Нам, первым делом, нужно собрать какие-нибудь сведения.

Фарон считал, что сделать это следует как можно скорее, но… но было бы жаль, если б так и случилось. Когда еще выпадет свободное время, чтобы вот так пройтись по базару? А ведь можно еще забрести к Дэлину в его «Графинчик с Мерцающей Тьмой» с изумительной коллекцией вин и ликеров. Возможно, тогда в голове Фарона просветлело бы.

А может быть, наоборот, добавило бы загадок и поводов к раздумью. Вот, например, всегда славившийся огромным выбором товаров базар сегодня казался не таким изобильным. С чего бы это? И не связано ли это каким-нибудь образом с исчезновением мужчин?

А как быть с демоном-пауком, который материализовался прямо из воздуха у них над головами, когда они сидели над обрывом у крепости, и направился крушить Арак-Тинилит? Эти два явления связаны между собой? Или просто кто-то стремится получить преимущество в какой-нибудь очередной тайной интриге и все это не имеет ничего общего с его, Фарона, заботами?

Он усмехнулся. Он так мало знал. И то немногое, что он собрал по крупицам, едва ли могло служить утешением.

– Вот и она! – воскликнул маг, увидев наконец таверну.

Высеченная в длинном, невысоком каменном выступе, «Бриллиантовая шкатулка» размещалась буквально в нескольких дюймах за чертой, считавшейся границей рынка, где от торговцев требовали, чтобы каждые шестьдесят шесть дней они передвигали свои палатки на новое место. Несмотря на отсутствие вывески, к заведению постоянно стекались посетители. Оба мастера спустились по лестнице, которая вела с улицы к известняковым дверям, и Фарон услышал звуки шумного веселья: смех, оживленный говор и задорную мелодию, исполняемую трио, состоявшим из барабана, длиннорогого трехфутового лонгхорна и яртинга. Третья струна яртинга безобразно фальшивила.

Рилд стучал медным молотком до тех пор, пока в центре двери не открылось окошко. Пара глаз уставилась на них, потом исчезла. Дверь распахнулась.

Фарон усмехнулся. Он ни разу еще не видел, чтобы кого-то сюда не впустили. Видимо, смотровое окно являлось лишь внешним атрибутом «Бриллиантовой шкатулки». Хотя, кто знает, может быть, привратник и попробовал бы отговорить женщину, вдруг решившую войти в заведение.

За порогом, в комнате с низким потолком, сладко пахло благовониями. Три музыканта расположились на крошечной площадке у дальней стены. Несколько посетителей прислушивались к музыке, но остальные предпочли ей другие удовольствия. За одним из столов полдюжины взъерошенных парней отодвинули свои стаканы, готовясь затеять драку. Несколько других мужчин, игнорируя безопасность сидящих рядом, метали кинжалы в прикрепленную к стене мишень. Слышались стук игральных костей, шелест карт, звон монет, когда счастливый игрок сгребал свой выигрыш.

Рилд оглядел помещение, подмечая любую возможную угрозу. Фарон был приятно удивлен, заметив, что взгляд друга изредка задерживался на досках для сава-игры. Похоже, Рилд отслеживал происходящее сразу на четырех досках.

Сава была довольно замысловатой игрой. По сути своей, она отображала вечную борьбу дроу с другими расами. Но в нынешнее время это была игра в войну между двумя благородными Домами, так как уже не находилось желающих играть, например, за дворфа.

Вообще-то, сава, с ее доской, расчерченной в виде сетки, похожей на паутину, по ячейкам которой должны передвигаться фишки, походила на подобные игры у других рас. Но дроу, прославляющие хаос, нашли способ внести в нее элементы случайности. Один раз каждый игрок мог метнуть фишку в форме паука – сава, – и, передвигая фигуру противника, исключить из игры любую свою. Это правило отражало пристрастие темных эльфов к свержению собственной родни, невзирая на внешнюю угрозу.

Фарон, который в глубине души считал себя умнее Рилда, всегда немного досадовал, что в саве не может сокрушить друга. Мастер Оружия умел обращаться с фигурами на доске так же блестяще, как со своим мечом. После очередного выигрыша Рилд объяснял, что сражение и сава – это одно и то же, но Фарон так до конца и не понял, что приятель имеет в виду.

Маг хлопнул Рилда по плечу и сказал:

– Поиграй. Развлекись. Выиграй у них золото. Только не забывай задавать вопросы. Узнай все, что сможешь. А я пока попытаю удачи в подвальчике.

Рилд кивнул.

Через толпу, заполнявшую комнату, Фарон прошел к бару. За стойкой на высоком табурете сидел хозяин – старый, иссохший, одноногий Ним, который своей злостью мог бы соперничать с любым демоном, вызванным Мастером Магики. Старик беспрестанно рычал, сыпал угрозами, непристойно бранился, отдавал приказания разносившим напитки рабам-гномам и сдерживал свое раздражение лишь для того, чтобы подставить ладони под сыплющееся в них золото, и то только на время, пока наполнялась его горсть. За эту плату он предлагал потертый кожаный номерок с несколькими ключами.

Получив все это, Фарон прошел под арку позади стойки и спустился по нескольким ступенькам. Внизу его ждал истинный бизнес "Бриллиантовой шкатулки", из-за которого Ним и не считал нужным иметь какие-либо наружные вывески.

В Мензоберранзане, где безраздельно господствовали богиня и ее жрицы, несколько женщин из темных эльфов, живших в крайней нищете, сочли возможным продавать свое тело. Соответственно, выбор у мужчин был не большой: либо эти – немногочисленные и на редкость непривлекательные – создания, либо представительницы других рас.

Но для мужчин, обладающих достаточно тяжелым кошельком, была еще одна возможность. Дело в том, что в промежутках между боевыми действиями с иными цивилизациями Подземья города дроу иногда вели войны между собой. Изредка такие конфликты приносили трофеи в виде пленниц. По закону полагалось их пытать, допрашивать и убивать. Это было разумно. Но в некоторых случаях Ниму удавалось подкупить офицеров и получить пленниц. Он тайно приводил их сюда, в подвал «Бриллиантовой шкатулки».

Ним шел на все эти сложности и затраты, точно зная, что найдется много мужчин в городе, готовых щедро заплатить за возможность унизить женщину. В его заведении состоятельный посетитель мог делать с пленницей все, что его душе угодно; постоянных клиентов Ним даже снабжал бастинадо, как он называл специальные палки для битья по пяткам, а также жаровнями с тлеющими угольями, тисками для пальцев и тому подобным. Его единственным условием была дополнительная плата, если на товаре оставались долговременные отметины.

Фарон никак не мог понять, почему верховные матери не прихлопнули публичный дом, как только его существование стало всем известным секретом: на первый взгляд это казалось поощрением вопиющего неуважения к правящему полу. Но, возможно, они оставили его, чтобы у мужчин было убежище, где можно излить свои возмущение и обиды, а потом почтительно вести себя в Доме. Более того, похоже, Ним отдавал им солидную долю выручки.

Во всяком случае, «Бриллиантовая шкатулка» казалась вполне приемлемым местом для сбора нужной информации, особенно если в ней имелся свой шпион. Фарон не был уверен, что он у него еще есть.

Лестница привела в коридор с нумерованными дверьми. Из-за некоторых дверей еле слышно доносились стоны нежной страсти и жалобные вскрики.

Маг дошел по коридору до четырнадцатого номера, помедлил немного, потом нашел в связке самый большой ключ и открыл дверь.

На постели в кандалах, охватывающих запястья и лодыжки, сидела Пелланистра. Она совсем не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз, те же крепкие ноги, то же лицо сердечком, только чуть больше шрамов, разбитая губа и совсем свежий синяк под глазом; похоже, последний посетитель тоже избил ее.

Она подняла глаза, увидела гостя и выбросила вперед руки с длинными ногтями. Но магия, управляющая телом пленницы, тут же пронзила ее болью.

– Привет, Пелланистра, – поздоровался Фарон. Она плюнула в его сторону й поморщилась от вновь последовавшего наказания. Но слюна все же попала на мягкие сапоги волшебника.

– К сожалению, должен заметить, что этим ты только вредишь себе. – И он сделал шаг вперед, протянув руку. – Давай просто поговорим, как в прежние времена. Если хочешь, я даже сниму кандалы.

– Мы уже разговаривали. И договорились, – огрызнулась она.

– Я избегаю длительных разговоров, когда собеседник сидит на полу; это унижает мое достоинство. Давай же руку, будь умницей.

Она не приняла помощи и, гремя цепями, с трудом поднялась на ноги. От нее пахло отвратительными духами, которыми Ним заставлял ее пользоваться.

– Ну вот, разве так не лучше? – спросил он. – Хочешь снять кандалы?

– У нас был договор, из-за него я согласилась отложить свою смерть.

– Я хочу, чтобы ты пригласила меня сесть.

– Ты бросил, ты предал меня!

Фарон развел изящными руками и сказал:

– Все хорошо, жрица. Ты считаешь необходимым осыпать друг друга бранью и тратить время впустую? Да, я тебя нанял. Ты отлично поработала – во всяком случае, свободу ты заслужила, – но мои обстоятельства изменились. Уверен, ты об этом кое-что слышала.

– Слышала, что ты поставил не на ту сестру, и Грейанна провела тебя. Она убила Сэйбл, а ты оказался не способен это предотвратить. Она убила бы и тебя, если б ты не удрал, поджав хвост, в Магику.

Фарон криво улыбнулся:

– Не уверен, что буду поощрять скальдов, если они надумают именно так излагать историю моей жизни, складывая обо мне эпические песни.

– Но после того как ты устроился в Брешскую крепость и получил возможность уходить и приходить когда вздумается, ты должен был прийти сюда, ко мне.

– Мог бы. Но обращаться к тебе я считал несколько неудобным.

– Я могла бы помочь тебе, как помогала и до этого.

– Увы, нет. После моего ухода из Дома Миззрим, я не нуждался больше в сведениях о благородных Домах. Теперь для меня важным стало соперничество среди магов. Но даже если среди твоих гостей они иногда и появляются, то сомневаюсь, что они шепчут тайные свои заклинания в твои ушки. Мы, волшебники, держим рот на замке, когда речь заходит о наших открытиях.

– Ты не знаешь, каково это было… каково это было мне: эти низкие, мерзкие существа, оскорбляющие и унижающие мое тело, мой ум и мою душу, а главное – невозможность общения с Ллос.

Фарон поднял руку:

– Пожалуйста, не надо. Ты все усложняешь. Переведи дыхание и подумай. Ты – враг Мензоберранзана, и моя забота о тебе всегда была ограничена. Да и как могло быть иначе? Разумеется, мой патриотизм не настолько силен, чтобы упустить возможность выкупить тебя у Нима или, если это не удастся, помочь тебе бежать отсюда. Но не раньше, чем ты исполнишь все условия нашего соглашения. Не сомневаюсь, что ты помнишь свое обещание обеспечивать меня сведениями в течение полных двадцати лет. Я признаю, что у тебя не было другого выхода, но так уж получилось.

– Прекрасно, – фыркнула она. – Ты прав, я выгляжу смешно. Бросив меня, ты поступил как любой здравомыслящий дроу. Так чего же ты, во имя Ллос, хочешь от меня теперь?

Он повел рукой:

– Так, может быть, мы?…

Женщина холодно кивнула в ответ, и оба сели: она – на свою просторную восьмиугольную постель, а он устроился в удобном гранитном кресле с мягкими подушками.

– Вот так гораздо лучше, – сказал Фарон. – Не хочешь ли выпить вина?

– Вот в этом ты всегда делал успехи.

– Очень хорошо. Представляю, как тебя забавляет мое нынешнее положение. Только богиня знает, сколько лет я терпел враждебный и бесстрастный мир учености, наделял знаниями энергичных молодых людей, расширял границы мистических искусств…

– …убивал других волшебников из-за талисманов.

Он ухмыльнулся:

– Ну, это само собой разумеется. И теперь, после всего этого я обнаружил, что снова втянут в мирские дела нашей благородной метрополии. Есть задача, которую я должен обязательно решить, и я буду до самой смерти благодарен тебе, если ты мне поможешь с ней справиться.

– А как я могу это сделать?

– Не притворяйся, тебе это известно. Так же, как всегда. Полагаю, глупые мальчишки всегда много болтают. А кроме того, иногда тебя ведь принуждают развлекать гостей, и эти идиоты, не обращая внимания на твое присутствие, выбалтывают многое друг другу.

– Другими словами, ты хочешь вернуться к нашему договору четырехлетней давности. Если я помогу тебе справиться с нынешней проблемой, ты продолжишь заниматься «мирскими» делами или опять исчезнешь, заперевшись в своей башне?

Он хотел было соврать, но инстинкт подсказал ему, что она видит его насквозь.

– Видишь ли, я сам не знаю, что со мной будет, – признался он. – Насколько мне известно, если я добьюсь успеха, то мое положение в Магике восстановится и будут прощены все мои прегрешения. Каким-то непонятным образом я оказался вовлечен во что-то, чего сам не понимаю, и только темным силам ведомо, к чему это приведет.

– Значит, если ты хочешь, чтобы я помогла тебе, ты должен освободить меня… сегодня же.

– Это невозможно, в данный момент у меня недостаточно денег с собой, и мне некогда торговаться с Нимом. Ты же знаешь, что он любые переговоры растягивает на несколько дней. Кроме того, сейчас у меня нет времени подготовить побег.

Она только взглянула на него, и он все понял.

– Эх, – вздохнул он.

– Это уговор?

– Да, при условии, что ты окажешь мне сколько-нибудь реальную помощь. Моя проблема вот в чем: за последнее время многие мужчины покинули свои дома.

– И в этом твое задание? Тебе поручили отыскать нескольких проказников? Что в этом деле такого важного, чтобы поручить его Мастеру Магики?

Он улыбнулся:

– Понятия не имею. Ты ничего об этом не знаешь?

Она покачала головой:

– Не слишком много.

– Откровенно говоря, мне сейчас будут полезны любые точные сведения.

– Ну, я слышала только самые неопределенные намеки. Это не просто стечение обстоятельств. Все мужчины, пожелавшие тайно скрыться, бегут в определенное место и по одной причине, какой бы она ни была.

– Я так и думал, – сказал Фарон. – Иначе почему бы это заинтересовало Громфа? Но утешительно видеть, что твой собственный живой ум пришел к такому же заключению.

Она фыркнула.

Фарон рассеянно пробежал пальцами по своей одежде, поправляя сбившуюся складку.

– Что-то здесь не так. Какой же должна быть угроза, чтобы так много парней сбежали из дому? – с сомнением произнес он. – Ведь кто-то должен был оказать сопротивление или хотя бы умолять о помощи родню. Никакими чарами такого обмана не добьешься. У дроу – врожденное сопротивление к подобным воздействиям, а кроме того, некоторые мужчины наверняка носят обереги и амулеты. Нет, я думаю, следует предположить, что эти прохвосты удрали по собственному желанию. Чтобы чего-то добиться. Но чего?

– Может быть, они создают какой-нибудь новый торговый клан?

– Я думал об этом, но Громф утверждает, что ничего подобного нет, и мне кажется, он прав. Иначе зачем нужна такая секретность? С тех пор как торговля приобрела важное значение для Мензоберранзана, никто, как правило, не возражает, если мужчина становится торговцем. Тем более, что это одна из немногих законных возможностей держаться подальше от суровой и тяжелой руки матери, – он ухмыльнулся, – не в обиду будет сказано. Я уверен, что в лучшие времена мужчины под твоей властью не имели бы причин быть тобою недовольными.

– Можешь биться об заклад, что теперь я им такую возможность предоставила бы.

– Ну, судя по следам на твоем лице, это понятно. Итак, если эти мошенники не готовят совместный торговый поход, то что они делают? Готовятся сбежать из города навсегда? Или, не дай богиня, уже сбежали?

– Я так не думаю. Не могу сказать тебе точно, где они, но уверена, что пока еще в городе. Или недалеко, где-нибудь в Мантии, возможно, в Ботвафе.

– Вот это действительно приятная новость. Вряд ли меня развлекла бы охота в диких глубинах Подземья. И не только из-за отсутствия там красот. Через десяток дней виноделы начнут продавать свои напитки нового урожая.

Пелланистра покачала головой:

– Ты не меняешься.

– Благодарю. Я принимаю это в качестве комплимента. Итак, давай поговорим о главном. Мне нужны имена. Кто из твоих посетителей обронил эти «неопределенные намеки», которые ты так разумно истолковала?

Она одарила его злорадной улыбкой:

– Альтон Вандри и Вузлин Фрет.

– Которые сами после этого исчезли, а значит, их невозможно расспросить. Это, я полагаю, важные сведения, но, к несчастью, мы не продвинулись ни на шаг.

– Я рассказала тебе все, что знаю, – сказала она. – Теперь ты должен выполнить свою часть нашей сделки.

Фарон нахмурился и ответил:

– Моя дорогая Пелланистра, к сожалению, я не могу оправдать твоих надежд. Мы договорились, что ты предоставляешь мне относительно значимую информацию, а я сейчас знаю не многим больше, чем знал до прихода сюда.

– Сделай это, или я расскажу каждому явившемуся ко мне о том, что ты приходил в этот подвал и расспрашивал о беглецах. Может быть, эта информация будет «значимой» для твоей миссии? Как я догадываюсь, твое дело предполагает секретность, все дела, которыми занимаешься ты, обычно таковы.

Фарон рассмеялся:

– Хорошая игра. Мне нравится. Сдаюсь. Как мы это сделаем?

– Это не моя забота. Сожги меня магией. Вонзи в меня кинжал. Сверни мне шею своими длинными, ловкими пальцами.

– Это очень интересные предложения. Я бы именно так и сделал, но Ним выставит мне счет за твою кончину. Если бы удалось сделать все так, словно твое сердце просто остановилось. И мне следует позаботиться о своевременном уходе.

Он посмотрел вокруг, обратил внимание на большую пышную подушку, лежавшую на постели, поднял ее и подергал за углы. Она его устраивала.

– Это, пожалуй, сгодится, – задумчиво произнес Фарон – Может быть, ты сделаешь мне одолжение и ляжешь?