Книга Принцесса Диана онлайн - страница 5

Глава 5. «К бою»

Прошло уже пять месяцев с тех пор, как я поступила на работу в Хайгроув, и у нас с Пэдди начали устанавливаться дружеские отношения. Его бедная жена Неста была тяжело больна раком, но он по-прежнему приходил каждый день, и ничего не делалось без его разрешения. Пахнущий лошадьми и говорящий с ирландским акцентом Пэдди постоянно ходил за мной по всему дому.

– Вы не видели этот дворец в прежние времена, – сокрушался он. – До того, как принцесса наложила на него свои ручки. Чудесные были дни! Это дом принца, и ему здесь хорошо. Вот почему она не должна здесь ни во что вмешиваться.

Грубоватый на язык, но очаровательный плут, Пэдди так привык к принцу и его друзьям, что считал Диану посторонней. Он работал в Хайгроуве еще в те времена, когда Диана в сопровождении Эндрю и Николаса Сомса приезжала сюда в октябре 1980 года. Тот факт, что следующий день Диана провела наедине с принцем, почти никому не известен, но Пэдди присутствовал здесь во время этого давнего уик-энда.

Его преданность принцу не знала границ, и Чарльз всегда помнил об этом. Они могли часами беседовать во время охоты или верховых прогулок, когда Пэдди выполнял обязанности грума. И именно Пэдди был осведомлен о секретах Чарльза и всей королевской семьи гораздо больше, чем любой придворный. Еще он обладал каким-то мистическим шестым чувством относительно всего, что касалось безопасности высоких особ, и узнавал о непрошеных гостях еще до того, как раздавался сигнал тревоги.

Хотя в Хайгроуве принимались строгие меры безопасности, нельзя было полностью исключить возможность внезапного нападения. На этот случай в доме была оборудована специальная комната, где можно было укрыться и расположение которой не мог заметить случайный наблюдатель.

* * *

Несмотря на то, что их семейный союз неудержимо распадался, Чарльз и Диана старались провести в Хайгроуве с детьми как можно больше выходных. Чтобы скрыть свои неприязненные отношения с женой (и в целях безопасности), принц приезжал в отдельной машине. За ним следовали Диана и дети с нянькой. Все чаще Чарльз появлялся на день раньше Дианы, а покидал дом на следующий день после того, как в воскресенье после полудня она возвращалась в Лондон. Диана, чье настроение было крайне переменчивым, обычно выглядела усталой. Иногда она, кивнув головой, спрашивала, где принц, иногда нет.

Единственное, что оставалось неизменным после подобных совместных уик-эндов, – это то, что Диана уезжала в ужасном настроении. Сбегая с заднего крыльца, она из-за неудержимых слез иногда даже не могла попрощаться. Дети, расстроенные ссорой, следовали за ней в сопровождении Барбары.

Обычно через несколько секунд выскакивал Чарльз, демонстративно тыкался губами ей в щеку и говорил:

– До свидания, дорогая! Надеюсь, завтра ты будешь чувствовать себя лучше.

Заплаканная, Диана смотрела в сторону и произносила:

– Пока.

Потом она садилась в машину и брала Гарри, на колени.

Все уик-энды были похожи один на другой. И хотя на наших глазах разыгрывалась ужасная драма, персонал был вынужден делать вид, будто ничего не происходит, и поддерживать порядок в большом доме.

– Чем раньше он избавится от всего этого, тем лучше, – как-то произнес Пэдди, когда мы пили чай на кухне.

Все поняли, что он имеет в виду Диану, но никто не поддержал разговора.

* * *

Каждый из новичков, поступавших на работу в Хайгроув, знакомился с остальным персоналом и проходил своеобразную процедуру проверки. Прекращались всякие пересуды по поводу королевской семьи, пока все не были абсолютно уверены в новоприбывшем. Но и тогда мы старались соблюдать осторожность. Королевские особы требовали от прислуги абсолютной лояльности, и до молчаливого согласия Дианы на дружеские беседы с Эндрю Мортоном большинство из нас сохраняли эту лояльность.

И хотя нам было известно о скандалах, слезах и переживаниях, мы придерживались установленной линии поведения, когда нас спрашивали, правда ли то, что пишут в газетах. Стандартным ответом новичкам был:

– Нет, думаю, у них все прекрасно.

Иногда добавлялось следующее:

– Ну, в отношениях каждой супружеской пары есть свои взлеты и падения.

Весна закончилась, и наступило раннее лето. Чарльз и Диана все чаще отправлялись в поездки отдельно друг от друга, но по выходным возвращались с мальчиками в Хайгроув. Они вместе проводили уик-энды до 21 апреля, дня шестидесятилетия королевы.

Это было волнующее время для маленького принца Уильяма, которому недавно исполнилось четыре года. Ему предстояло принять участие в благотворительном празднике в Виндзоре ^[6] и ехать в карете с королевой. Барбара объяснила ему, насколько это важно, и мальчик воспринял все очень серьезно. Он еще и еще раз спрашивал, кто там будет и что он должен делать. Уильяму нравилась та важная роль, которая отводилась ему в торжественной церемонии.

Диана, растроганная тем, что ее сын проявляет такой энтузиазм, накануне вызвала в Хайгроув своего парикмахера, чтобы подстричь Уильяма.

Позже, когда все уехали в Виндзор, я сидела у себя во флигеле и смотрела окончание торжеств. Не успела я выключить телевизор, как раздался телефонный звонок.

– Венди, слава Богу, вы здесь! – это был Кен Стронак, камердинер принца. Он звонил из Виндзорского замка. – Я пытаюсь кого-либо найти, но во всем доме никто не отвечает. Вы должны помочь нам в очень важном деле.

Заикаясь от волнения, он добавил:

– Принц забыл подарок для королевы на столе в своем кабинете. Вы увидите маленькую коробку шоколадных конфет, завернутую в золотистую бумагу. Он хочет, чтобы ее немедленно доставили в Виндзор. Но поскольку все шоферы заняты, а я сбиваюсь с ног здесь, то я бы попросил вас привезти ее.

Я взглянула на свой старенький «ниссан», припаркованный у флигеля, и подумала о девяноста двух милях, отделяющих Виндзор от Хайгроува. Я спросила Кена, почему бы не купить другую коробку, а не заставлять меня совершать это дорогостоящее путешествие.

– Нужна именно эта коробка, – объяснил Кен. – Он говорит, что это особые конфеты.

Скрепя сердце я согласилась, хотя считала все это обычной тратой времени и денег. Принц часто заставлял прислугу проезжать полстраны, чтобы привезти ему забытые вещи. Иногда он даже отправлял шофера за овощами. Вряд ли Чарльз когда-нибудь задумывался о дороговизне или бессмысленности своих распоряжений или о своем лицемерии, когда произносил речи о необходимости экономить бензин, а на следующий день отправлялся в поездку на «бентли», сжигавшем галлон топлива на десять миль.

* * *

Незадолго до своего официального визита в Канаду и Японию принц и принцесса провели ночь в Хайгроуве. Напряженность в их отношениях достигла наивысшей точки, что не предвещало ничего хорошего в предстоящем путешествии. Приехав поздно вечером, Диана сразу отправилась спать, отказавшись поужинать с Чарльзом в гостиной. Утром, вернувшись после ежедневного купания, она молча прошла через дверь террасы. Настроение ее было скверным, что выражалось и внешне: брови хмурились, глаза сверкали. В коридоре у двери своей комнаты она наткнулась на принца, но когда он попытался заговорить с ней, Диана бросилась к себе в спальню и захлопнула перед его носом дверь.

– Диана, ты не должна так поступать со мной, – сказал Чарльз растерянным голосом. – Что, ради всего святого, с тобой происходит?

– Оставь меня в покое! – крикнула Диана из-за закрытой двери. Больше они в этот день не разговаривали.

Внизу, в кухне и буфетной, мы чувствовали себя не в своей тарелке. Атмосфера была мрачной, поскольку следствием подобных сцен зачастую являлось грубое обращение с обслуживающим персоналом.

Во время кризисов Чарльз и Диана вели себя по-разному. Чарльз, который изредка мог вспылить, утратив обычное спокойствие, становился более осторожным и сдержанным даже в самый разгар ссоры с женой. И даже если Диана давала ему пощечину или называла «напыщенным старым пердуном», он старался сохранить достоинство.

Принцесса после скандала могла на много дней впасть в ужасную депрессию, общаясь с окружающими при помощи угрюмых односложных ответов. Другая ее реакция – слезы и крик на прислугу. Бедная Эвелин чаще других ощущала это на себе.

* * *

Летом, до и после женитьбы Эндрю на Саре Фергюссон, семья продолжала собираться на выходные в Хайгроуве. Погода улучшилась, и Диана находила свое пребывание в доме более сносным, несмотря на то, что затишье больше походило на вынужденное перемирие, чем на окончательное примирение между нею и Чарльзом.

Принцесса обычно минут десять плавала до завтрака, а затем возвращалась в спальню, чтобы принять ванну. Чарльз, как правило, ждал до полудня, а затем брал с собой в бассейн мальчиков. За все годы работы в Хайгроуве я не могу вспомнить случая, чтобы Чарльз и Диана плавали вместе.

Часто в гости приезжали друзья: член парламента Николас Сомс с женой, Хью и Эмили Ван Катсем, бывший король Греции Константин с королевой Анной-Марией и матерью королевы Дании. Иногда приглашались лорд и леди Кинг, которые очень подружились с королем Константином. Сорокашестилетний Константин полностью соответствовал нашим представлениям о заморском монархе, который чтит древние традиции.

За несколько недель до семейного праздника в Балморале приехал Дадли Поплак. Мы обошли дом, обсуждая состояние ковров, картины и меблировку.

Дадли, крупный и чуть полноватый мужчина, нравился принцессе, которая восхищалась его чувством юмора и знаниями. Интересы их были схожи, и, я думаю, поэтому она пригласила именно его.

Втроем мы шутили и смеялись, разглядывая ужасное пятно на ковре, которое явилось результатом забав Уильяма, или последние «настенные» рисунки Гарри. Обычно ровный и невыразительный, голос принцессы изменился, когда она начала подшучивать над внушительными «габаритами» Дадли. Она заговорила более свободно и раскованно, что обычно случалось только в беседах с близкими друзьями.

* * *

Из гостиной принцессы доносились громкие голоса.

– Тебе прекрасно известно, что единственная вещь, которой мне не хватает в Хайгроуве, – настаивала Диана, – это несчастный теннисный корт!

Уже несколько месяцев принцесса просила построить корт. И подобно многим мужьям, которые чувствуют необходимость в более пространном объяснении, нежели короткое «нет», Чарльз мотивировал свой отказ дороговизной.

– Это несерьезно! – кричала Диана, не осознавая, что повторяет слова Джона Маккинроя. – А как насчет тех тысяч фунтов, которые ты тратишь на свой поганый сад или другие увлечения? Кажется, ты не понимаешь, сколько усилий я прилагаю, чтобы потакать твои вкусам. А как насчет моих желаний?

Затем последовали угрозы:

– Я согласилась против своей воли опять поехать с тобой в этот чертов Балморал, но еще вполне могу передумать. Я делаю это ради тебя. Почему бы тебе не забыть о своем эгоизме и не подумать обо мне?

Я никогда не понимала, отчего Чарльз был так против теннисного корта, хотя его и не интересовала сама игра. Несмотря на сложный характер Дианы, ее было нетрудно успокоить, и подобный жест восстановил бы статус-кво. Кроме всего прочего, с появлением теннисного корта она, возможно, захотела бы проводить больше времени в Хайгроуве и приглашать туда своих друзей. Им было бы чем заполнить долгие летние дни в деревне.

Угроза относительно Балморала была вполне реальной, и в конце концов Диана отказалась от традиционного плавания на «Британии» ^[7] к Западным островам, которое всегда предшествовало празднику. Она заявила, что больше не поднимется на борт яхты, и не изменила своего решения.

Было прекрасно видно, с какой неохотой Диана отправлялась в Шотландию на ежегодную встречу королевской семьи, и дни перед поездкой выдались довольно напряженными. Это место вызывало у нее неприятные воспоминания. Балморал и особенно дом королевы-матери, Биркхолл, неоднократно использовался Чарльзом в его холостяцких забавах. И хотя отношения Дианы с остальными членами королевской семьи оставались хорошими, чувствовалось, что между ней и королевой нет настоящей любви и искренней привязанности.

В начале августа, накануне отъезда, Диана, беседуя со мной на кухне, сказала:

– Я действительно могу обойтись без этого праздника, Венди. У меня найдется достаточно других дел, но я дала слово.

Я посоветовала ей не переживать и сказала, что она может прекрасно провести время в течение короткой остановки в Лондоне. Эта мысль, похоже, немного подбодрила ее, и она переключилась на Уильяма.

– Теперь, Венди, вам должно стать ясно, что необходимо останавливать его, когда он расшалится, – сказала принцесса, с трудом скрывая замешательство при воспоминании о вчерашнем случае. Уильям стрелял из водяного пистолета в нового, очень добросовестного охранника у ворот. До того как его сменили, несчастный офицер был вынужден целых два часа простоять на посту в мокрой форме. Уильям, находивший все это очень забавным, продолжал стрелять, пока не кончилась вода в пистолете.

Часовой неофициально сообщил о происшествии, и Уильяму попало от няньки. Сама страдавшая от бесчисленных ограничений, связанных с принадлежностью к королевской семье, Диана поначалу долго смеялась над проделкой сына, но Чарльз занял другую позицию.

– Им просто непозволительно так вести себя, – заявил он жене. – И еще хуже, что они видят, как ты смеешься над этим.

Принц вызвал Уильяма к себе в кабинет и устроил ему головомойку. Тот немного всплакнул, а затем отправился навстречу новым приключениям.

Позже принц позвал меня, чтобы поговорить о щенке, которого ему обещала леди Селисбери.

– К сожалению, первые дни меня здесь не будет, – сказал он. – Кен привезет щенка завтра. Это охотничий терьер, девочка, и я решил назвать ее Тиджер. Это будет лучшая собака в Хайгроуве, и я надеюсь, что вас не затруднит присмотреть за ней в мое отсутствие.

Он помолчал и, усмехнувшись, добавил:

– Вне всякого сомнения, она изгадит весь дом, так что если вы с Пэдди впустите ее внутрь, придется там все менять.

Кен Стронак появился с маленькой Тиджер на следующее утром. Как и предупреждал Чарльз, она оставляла лужи во всех комнатах. Это была собака принца, и Диана ею совсем не занималась. Принцесса вообще не интересовалась домашними животными, если только они не принадлежали мальчикам, но и в этом случае ее интерес быстро проходил.

Чарльз с Кеном заранее приготовили и расставили везде бутылочки с разведенной содой и промокательную бумагу.

– Я хочу, чтобы она свободно бегала везде, – сказал принц, – и это вам пригодится. Если вы будете за ней приглядывать, она скоро привыкнет жить в помещении.

Очень мило, подумала я. Именно мне придется воспитывать ее. Первые несколько недель я, не выпуская из рук соду, ходила за собакой по всему дому и вытирала лужи, а пятна на коврах в спальне и гостиной оставались вплоть до моего отъезда в 1993 году.

* * *

Я не видела принцессу до сентября, когда она прилетела из Шотландии на похороны бедняжки Несты Уайтленд. Я только что получила с утренней почтой извещение о том, что мое жалованье повышается с 6070 до 6320 фунтов, когда позвонила Джоан Бодмен и сообщила о смерти Несты.

Неста, которая оставила работу в Хайгроуве вскоре после моего приезда, проиграла свое длительное сражение с раком. Пэдди остался один с обрушившимся на него горем. Принц в это время был в поездке по Америке и не мог участвовать в погребении, так что вместо него на мессу в церкви Спасителя в Тетбери прибыла Диана.

Телохранитель принца Колин Тримминг приехал 4 сентября, чтобы обеспечить безопасность на церемонии. Диана прилетела на следующий день, одетая в черное и очень печальная. Хотя она была рада покинуть Балморал, но предпочла бы более приятный повод…

Она взяла Пэдди за руку, когда они вошли в маленькую деревенскую церковь, и на целый час их разногласия, казалось, были забыты. Какие бы чувства она ни испытывала к давнему наперснику Чарльза, Диана вела себя необыкновенно тактично и внимательно. Ее мягкость и искреннее сочувствие были очень трогательны, хотя и удивительны, если учесть, что их с Пэдди взаимоотношения были далеки от дружеских.

Мой сын Джеймс со страхом и беспокойством ожидал возвращения в Балморал, и я поинтересовалась, в чем дело. Он разговаривал по телефону с другими слугами и знал, что ссоры между Дианой и Чарльзом не прекращались.

– Это делает жизнь просто ужасной, – потихоньку жаловался он мне. – Никто не знает, что делать. Пару раз принцесса даже обращались к психиатру, чтобы тот помог разобраться в их трудностях.