Книга Игра в убийство онлайн - страница 3

ГЛАВА III
«ВЫ УБИТЫ»

В субботу во Франтоке никто слишком рано не встаёт. Найджел спустился к завтраку в полдесятого и оказался за столом один.

Не успел он развернуть «Санди таймс», как позвали к телефону. На другом конце провода был его угрюмый шеф Джеймисон.

– Привет, Батгейт. Извини, что отрываю от шампанского. Ну как там тебе, среди сливок общества?

– Пока не жалуюсь.

– Хорошо, мой мальчик, а теперь послушай: кажется, хозяин дома, где ты гостишь, специалист по России? Или я ошибаюсь? Вроде бы так. Дело в том, что одному поляку, имя его пока неизвестно, здесь, в Сохо, перерезали горло, и вроде бы следы ведут к какой-то их тайной организации в Вест-Энде. У меня, конечно, есть возможности добыть информацию, но было бы совсем неплохо, если бы ты смог кое-что вытащить и из него. Ведь поляки и русские одного поля ягоды. Или поляки все-таки сами по себе? Впрочем, какая разница. Постарайся что-нибудь сделать. Да, чуть не забыл: доброе утро!

Найджел, улыбаясь, повесил трубку и постоял некоторое время в задумчивости. Неплохое начало уик-энда: кинжал, подслушанный разговор в гостиной, теперь вот поляк с перерезанным горлом. Все это забавляло, только вот очень не хотелось бы, чтобы старина Чарльз в этом спектакле исполнял роль первого любовника.

Найджел возвратился в гостиную, а десять минут спустя там появился хозяин и предложил прогуляться по окрестностям.

– Артур засел за доклад для Британской этнологической конференции, доктор Токарев каждое утро посвящает расширению своего словарного запаса и совершает ещё какие-то интеллектуальные ритуалы, Анджела хлопочет по хозяйству. Что же до остальных, то они всегда встают так поздно, что я оставил всякую надежду строить в отношении их какие-то планы. Так что, если это не покажется вам скучным…

Найджел пылко заверил его, что ни о какой скуке и речи быть не может. Они вышли. Слабенькое зимнее солнце тщетно силилось согреть голые деревья и заиндевевшие лужайки Франтока. На душе у Найджела неожиданно стало легко и радостно. Его захлестнула волна доброжелательности ко всему сущему. Неприятные аспекты взаимоотношений Ренкина и миссис Уайлд, а может быть, и Розамунды Грант, были отброшены прочь. Не желая того, он слушал их разговор. Ну и что? Это надо просто забыть. Охваченный восторгом, Найджел повернулся к сэру Хюберту и несмело признался, как ему все здесь нравится.

– Это очень мило с вашей стороны, – улыбнулся сэр Хюберт. – Я ведь как женщина – очень чувствителен к комплиментам о моих домашних вечерах. Ради Бога, приезжайте ещё, если ваша журналистика, – а ваша работа хотя и очень интересная, но порой засасывает человека целиком, я это знаю, – позволит вам выкроить время.

Вот сейчас Найджелу предоставилась великолепная возможность. Собравшись с духом, он поведал сэру Хюберту о звонке из редакции.

– Джеймисон хотел бы через меня получить от вас какие-нибудь сведения об этих обществах, основанные на вашем личном опыте. Если по какой-либо причине вам не хочется говорить на эту тему, то, разумеется, не надо. Но, возможно, убийство поляка как-то связано с междоусобицами в этой среде?

– Полагаю, что это возможно, – осторожно заметил сэр Хюберт, – но мне желательно было бы знать подробности убийства. В своё время я написал небольшую монографию, посвящённую русским «братствам». Когда вернёмся домой, я покажу вам её.

Найджел поблагодарил его и, не удержавшись, по-журналистски намекнул, не припомнит ли он какую-нибудь изюминку, специально для печати.

– Дайте мне время, и я попытаюсь, – сказал Хендсли. – А почему бы вам не потормошить доктора Токарева? По-моему, он просто битком набит информацией, которая вас интересует.

– Боюсь его рассердить. К тому же, мне кажется, здесь ему не до этого.

– А вам-то что? Он либо прочтёт вам пространную лекцию на заданную тему, либо вообще откажется говорить, сопроводив свой отказ многозначительными намёками. С русскими ведь никогда не знаешь точно, как они себя поведут в той или иной ситуации. В общем, попытайтесь.

– Хорошо, попытаюсь, – улыбнулся Найджел, и далее остаток пути они провели в доброжелательном молчании.

Потом, когда вся эта жуткая эпопея во Франтоке завершилась, Найджел всегда вспоминал эту прогулку как один из приятнейших эпизодов тогдашнего его визита в дом сэра Хюберта.

За обедом он вновь возвратился в мыслях к разладу в отношениях между Чарльзом, Розамундой и миссис Уайлд. Он подозревал также, что не все ладно и между Токаревым и Чарльзом. В общем, пищи для размышлений было более чем достаточно.

После обеда все разбрелись кто куда – Хендсли с Токаревым уединились в библиотеке, миссис Уайлд и Ренкин пошли прогуляться, Найджел с Анджелой отправились изучать дом и окрестности, на случай если это понадобится ему при «игре в убийство». Потом они намеревались поиграть в бадминтон. Розамунда Грант и Уайлд тоже куда-то исчезли – порознь или вместе, Найджел не знал. Ему с Анджелой (и ей с ним) было весело, они хорошо разогрелись во время игры и насмеялись тоже вдоволь. В общем, обществом друг друга они были вполне довольны и к чаю в холл возвратились уже будучи на «ты».

– Итак, – объявил Хендсли, когда Анджела наполняла последнюю чашку, – сейчас двадцать пять минут шестого. В полшестого начинается «игра в убийство». К одиннадцати это «убийство» должно свершиться. С правилами знакомы все. Вчера вечером тому, кого он выбрал на роль «убийцы», Василий передал алый жетон. Напоминаю: «убийца», свершив своё тёмное дело, выключает свет и ударяет в гонг, а каждый из участников игры ни словом, ни намёком не должен выдать тайну, избрал или нет Василий вас на роль «убийцы». «Убийца» имел почти сутки в своём распоряжении, чтобы обдумать план. У меня все.

– Прекрасная речь, шеф, – изрёк Ренкин.

– Я прокрадусь им вслед и спрячусь за ковром^[2], – весело воскликнул Уайлд.

– Есть вопросы? – спросил Хендсли.

– Такая блестящая речь не оставила ни грана неясности, – пробормотал доктор Токарев.

– Отлично, – радостно закончил Хендсли. – В любом случае давайте пожелаем нашему «убийце» больших успехов.

– А я вовсе не уверена, – заявила миссис Уайлд, – что эта игра такая уж безобидная.

– Да что ты, это не игра, а настоящий триллер, – заметила Анджела.

Сэр Хюберт направился к гонгу и взял в руки массивный молоток, обитый кожей. Глаза всех были устремлены на старинные часы, . стоящие в дальнем конце холла. Большая стрелка сдвинулась на деление вниз, и часы низким глубоким тоном возвестили полчаса. В этот самый момент Хендсли ударил в гонг.

– "Убийство" начинается! – по-театральному объявил он. – В следующий раз гонг прозвучит тогда, когда оно свершится… Я приглашаю вас пройти в гостиную.

Найджел, благодарный Василию за то, что тот выбрал не его, прикидывал сейчас в уме, кто бы это мог быть, внимательно следя за поведением каждого, стараясь ни в коем случае не остаться ни с кем из них наедине, полагая, что роль «жертвы» менее привлекательна, чем роль свидетеля или прокурора.

В гостиной миссис Уайлд затеяла игру – неожиданно швырять в кого-нибудь диванной подушкой. И первым, кого она выбрала, оказался доктор Токарев. К удивлению всех, русский после секундного замешательства активно включился в забаву. Когда иностранец начинает дурачиться, это англичан почему-то смущает. А доктору Токареву хоть бы что, он даже получал от этого удовольствие.

– Ну разве это не указывает на загадочность английской натуры? – весело произнёс он, ловко перехватывая подушку. – Я где-то читал, что, если английская леди запузыривает в джентльмена подушкой, это свидетельствует о неутолённом желании.

С этими словами он метнул подушку в миссис Уайлд, и очень метко, так что та, получив удар, потеряла равновесие и рухнула прямо на руки Ренкина. Тот одной рукой прижал женщину к себе, а другой раскрутил подушку и швырнул в лицо доктору.

На мгновение (только на мгновение) Найджел увидел, как вспыхнули глаза доктора Токарева. Но уже в следующую секунду тот сделал шаг назад, слегка поклонился и с улыбкой поднял руки, сдаваясь.

– Ты зачем это обидел нашего доктора? – неожиданно воскликнула Анджела и, обхватив Чарльза за колени, ловко подсекла его сзади.

– Ату его! – подхватила Розамунда и присоединилась к ней.

Вместе они повалили Ренкина, и началась потасовка. Чарльз за это время не проронил ни слова.

Освободившись наконец от них и отдышавшись, он торжественно объявил:

– Уважаемая публика, вашему вниманию предлагается смертельный аттракцион: СНИМАНИЕ ШТАНОВ С АРТУРА. Нервных прошу отвернуться. Ассистенты, прошу на манеж – Найджел и Хюберт. Начинаем!

Старина Чарльз, когда разыграется, всегда придумает что-нибудь противное, думал Найджел, но роль свою исполнял исправно, крепко держа протестующего Уайлда, пока с того снимали штаны. И смеялся вместе со всеми, когда тот стоял, близоруко моргая, бледный и неуклюжий, пытаясь каминным ковриком прикрыть свои обнажённые конечности.

– Вы сбросили мои очки! Где мои очки? – повторял он.

– Дорогой, – почти взвизгнула миссис Уайлд, – что они с тобой сделали? Чарльз, во что. ты превратил моего мужа?

– А мне казалось, что я выгляжу восхитительно, – объявил Уайлд. – У кого мои штаны? У тебя, Анджела? Моя северная кровь меня уже не греет. Дай их сюда, дитя моё, а то я сейчас обледенею.

– Вот они, мой милый Адонис, – сказал Ренкин и, выхватив брюки из рук Анджелы, завязал их на шее Уайлда. – Эта картинка называется «Вид сбоку».

– Пойди и надень их, лапочка, – сказала миссис Уайлд, – а то и правда простудишься. Уайлд покорно скрылся.

– Последний раз я снимал штаны с Артура ещё в Итоне, – сказал Ренкин. – Боже, как это было давно.

Он включил приёмник и поймал танцевальную музыку.

– Розамунда, пошли потанцуем, – предложил он.

– Не хочу, здесь слишком жарко, – ответила Розамунда, она разговаривала в это время с доктором Токаревым.

– Марджори! – крикнул Ренкин. – А ты? Как насчёт того, чтобы немного размяться в ритме?

– Розамунда дала тебе от ворот поворот. Теперь, значит, я…

– Я просто пропускаю этот танец, – объяснила Розамунда. – Тут доктор Токарев рассказывает историю, ей тысяча лет. Я хочу дослушать конец.

– Это история, – пояснил доктор, – об одном господине, – он произнёс это по-русски, – знатном господине… и двух леди. Ну, в общем, о том, что мы обычно называем роковым треугольником… История старая как мир.

– Марджори, потанцуй, – попросила Анджела.

Не дожидаясь согласия, Ренкин положил руку на талию миссис Уайлд, и Найджел заметил, что она мгновенно изменилась.

Есть определённый тип женщин, которые в танце обнаруживают глубину чувств и темперамента, которыми не обладают. Миссис Уайлд была одной из таких женщин. Двигаясь в такт упругим синкопам танго, она выпрямилась, расцвела, вся её фигура, лицо приобрели значительность и источали какую-то неясную опасность. Ренкин танцевал серьёзно, с упоением, выступая в двух ипостасях: он был её хозяином, повелителем и одновременно являлся её фоном и тенью. Он смотрел ей прямо в глаза, не отводя взгляда, а она, в свою очередь, смотрела на него, недружелюбно, вызывающе, как будто хотела причинить ему боль. Найджел, Анджела и Хендсли перестали разговаривать и не отрывали глаз от этой пары. Уайлд (а он только что вернулся) застыл в дверном проёме. Только русского доктора, похоже, этот танец нисколько не интересовал. Он наклонился над приёмником и внимательно его изучал.

Вариации закончились, и оркестр перешёл к первоначальной теме танго. Танцоры сделали первое па к финальной сцене, и вдруг по ушам присутствующих полоснул грубый скрежет и хрип.

– Что за черт! – сердито обернулся Ренкин.

– Прошу прощения, – спокойно сказал доктор Токарев. – Наверное, я что-то не то здесь крутанул.

– Подождите минутку, – предложил Хендсли, – я снова настрою.

– Не стоит утруждаться. Это было бы глупо… продолжать, – резко ответил Ренкин и, закурив сигарету, пошёл прочь от своей партнёрши.

– Чарльз, – тихо произнёс Хендсли, – мы тут с Артуром обсуждали ваш кинжал. Это действительно очень занятная вещица. Не могли бы вы рассказать её историю более подробно?

– Все, что я могу рассказать, – произнёс Ренкин, – вам уже известно. В прошлом году я был в горах, в Швейцарии, и обнаружил незнакомца, застрявшего в расселине. Вид у него, надо сказать, был довольно странный. Я помог ему выбраться. Вот и все. При этом я не говорю по-русски, он ни слова не понимает по-английски. Больше я его не видел. Но по-видимому, он проследил, где я живу, скорее всего через моего гида. Потом он, вероятно, узнал мой адрес в Англии. Короче говоря, только вчера мне вручили этот кинжал. К нему была прикреплена записка с двумя словами: «Швейцария. Спасибо». Подписи не было. Я решил, что это от него.

– Продайте его мне, Чарльз, – предложил сэр Хюберт. – Я дам много больше, чем вы сможете выручить за него в любом другом месте.

– Нет, Хюберт, продавать его вам я не стану. Я вот что, пожалуй, сделаю: я передам вам его по наследству. Моим единственным наследником является Найджел. Найджел! Послушай, дружище, если я вдруг неожиданно отброшу копыта, кинжал передашь Хюберту. Понял? А вас всех я прошу быть свидетелями.

– Будет сделано, – послушно ответил Найджел.

– Если учесть, что я на десять лет вас старше, это нельзя считать очень уж заманчивым предложением, – пожаловался Хендсли. – Но тем . не менее я предпочёл бы закрепить ваши обещания на бумаге.

– Ах вы старый вампир, – засмеялся Ренкин.

– Хюберт! – воскликнула миссис Уайлд. – Разве можно быть таким кровожадным! Ренкин подошёл к письменному столу.

– Итак, Найджел и Артур, будьте свидетелями.

Он написал на листе бумаги необходимые фразы и поставил подпись. Найджел и Уайлд подписали тоже, как свидетели, и Ренкин передал завещание Хендсли.

– Лучше бы вы его мне продали, – холодно заметил он.

– Прошу прощения, – пробубнил доктор Токарев, – я что-то недопонял.

– В самом деле? – В голосе Ренкина чувствовалось раздражение. – Просто я отдал письменное распоряжение, что в случае если меня настигнет печальный конец…

– Простите, простите… что значит печальный конец?

– О Боже! В случае если я умру, или буду убит, или просто исчезну с лица Земли, этот самый кинжал, которым, как вы, доктор Токарев, считаете, я не имею права обладать, этот самый кинжал перейдёт в собственность нашего любезного сэра Хюберта.

– Благодарю вас, – сдержанно произнёс доктор Токарев.

– Вы не одобряете мой поступок?

– Разумеется, нет. С моей точки зрения, кинжал вам не принадлежит и, следовательно, вы никакого права не имеете кому-либо его завещать.

– Этот кинжал мне подарен.

– Тот, кто его вам подарил, совершил преступление и должен быть наказан, – спокойно проронил доктор.

– Ну, хорошо, – вмешался Хендсли, заметив два опасных алых пятна, вспыхнувших на щеках Чарльза. – Надеюсь, у меня в доме никто ни на кого обижаться не будет. Пойдёмте и выпьем коктейль.

Чарльз Ренкин ненадолго задержался в гостиной со своим кузеном. Взяв Найджела под руку, он громко произнёс:

– Не очень приятный тип, этот даго^[3].

– Потише, он может услышать!

– А мне плевать.

У дверей их задержал Уайлд.

– Мне не хотелось бы тебя огорчать, Чарльз, – нерешительно начал он, – но в его доводах есть резон. Я кое-что слыхал об этих обществах.

– Да в чем дело, в конце концов? Пойдём лучше и выпьем. Это «убийство» должно быть совершено.

Найджел пристально посмотрел на него.

– Нет, нет, – засмеялся Ренкин, – только не я… Я совсем не это имел в виду. Кто-то, но не я.

– Я ни за что не останусь ни с кем наедине. Ни с кем, – объявила миссис Уайлд.

– Интересно, блефует она или говорит правду, – произнёс Хендсли. – А может быть, блефую я?

– Я забираю свою выпивку и немедленно отправляюсь к себе, – сказала Розамунда. – Надеюсь, в ванной меня не настигнет ни один «убийца». И не спущусь на ужин, пока не услышу в холле голоса.

– Розамунда, я иду с тобой, – сказали миссис Уайлд и Анджела одновременно.

– Я ухожу тоже, – объявил доктор Токарев.

– Погодите! – позвал Хендсли. – Я иду с вами.

Мне вовсе не хочется проделать этот путь по лестнице одному.

В холе остались только Найджел, Ренкин и Уайлд.

– Можно я пойду в ванную первым? – спросил Найджел.

– Конечно, – согласился Уайлд, – нам с Чарльзом оставаться наедине не страшно. Если один из нас предпримет какие-либо действия, вы в два счета сможете определить «убийцу». Ванная мне понадобится через десять минут.

Найджел взбежал по лестнице, оставив их допивать свой коктейль. Он быстро принял ванну и не спеша одевался. Эта «игра в убийство» и впрямь прелюбопытное развлечение. Ему казалось наиболее вероятным, что алый жетон Василий вручил своему соотечественнику. Найджел решил не спускаться вниз до тех пор, пока не услышит голос доктора Токарева. Ведь самое простое для него, думал он, это подстеречь меня, когда я буду открывать дверь. А потом он как ни в чем не бывало сойдёт вниз и, выбрав удобный момент, выключит свет и ударит в гонг. Затем он скроется в темноте и переждёт две минуты, а после будет суетиться больше всех, громко вопрошая, кто бы это мог сделать. Неплохой план, ей-Богу.

Он услышал, как открылась дверь ванной комнаты. Секунду спустя послышался шум воды из кранов и голос Уайлда.

– Ну как, Батгейт, кровопролития ещё не произошло?

– Пока нет, – крикнул в ответ Найджел. – Но я пока опасаюсь спускаться в холл.

– Давайте обождём Марджори, – предложил Уайлд. – А когда она будет готова, спустимся вместе. Если вы не согласны, я буду знать, кто «убийца».

– Все в порядке, я согласен, – весело отозвался Найджел.

Он услышал, как Уайлд тоже засмеялся и передал своё предложение жене. Она, по-видимому, ещё переодевалась в задней комнате.

Найджел подошёл к туалетному столику у кровати и взял в руки книгу, которую читал вечером накануне. Это была «Неизвестность» – Джозефа Конрада. Он раскрыл её, и тут неожиданно послышался лёгкий стук в дверь.

– Войдите, – крикнул Найджел. Появилась горничная, очень смущённая и очень симпатичная, можно сказать красивая.

– Прошу прощения, сэр, – начала она, – но, кажется, я забыла приготовить вам воду для бритья.

– Все в порядке, – сказал Найджел. – Я приготовил её сам.

Внезапно комната погрузилась в кромешную темноту.

Найджел стоял в этой тьме, густой, как дёготь, с невидимой книгой в руке, а в это время прозвучал гонг. Вернее, он прозвучал раньше, скорее всего даже раньше, чем погас свет, но до Найджела только сейчас дошёл его звук. Какой-то пугающе первобытный, он был как будто исторгнут огромным горлом этого дома. Звук гонга, достигнув комнаты, суетливо покружил в ней и неохотно растворился в пространстве. В наступившей затем тишине был отчётливо слышен шум воды в ванной. Вскоре послышался растерянный голос Уайлда:

– Послушайте… Значит, это…

– Это значит, что фокус удался, – крикнул Найджел. – Теперь ждём две минуты и вперёд. У меня часы со светящимися стрелками, я крикну, когда можно выходить.

– Ну а как же я? Что мне, так и сидеть в этой ванне? – горестно запричитал Уайлд.

– Вы что, краны закрыть не можете?.. Вот так. Теперь вытащите пробку и попытайтесь нащупать полотенце. А Чарльза вы оставили внизу?

– Да. Он все никак не мог успокоиться после стычки с доктором Токаревым. Кстати, как вы думаете?.. – Голос Уайлда стал почти неразборчив. По-видимому, ему удалось найти полотенце.

– Все! Время! – сказал Найджел. – Я выхожу.

– Зажгите свет, ради всего святого, – взмолился Уайлд. – Если я немедленно не найду свои штаны, то пропущу самое интересное.

Из дальней комнаты возбуждённо пропищал голос его жены.

– Артур, подожди меня!

– Да жду я тебя, жду, куда я денусь в такой темноте, – обиженно пробормотал Уайлд.

Найджел зажёг спичку, чтобы найти дверь. В холле второго этажа было совсем темно, но дальше, на лестнице, то и дело вспыхивали огоньки спичек, освещая драматически напряжённые лица. Внизу, в холле, уютно поблёскивал огонь камина. Дом был полон голосами гостей: кто-то все время кого-то звал, спрашивал, смеялся. Прикрыв спичку рукой, Найджел начал осторожно ступать вниз по лестнице! Спичка погасла, но теперь дорогу освещал огонь камина. Найджел обогнул лестницу и нащупал главный выключатель.

Стоя рядом с ним, он на мгновение заколебался. Непостижимо, странно, но ему почему-то не хотелось, чтобы рассеивалась тьма. Не хотелось, и все. Он стоял, держа руку на выключателе, и на это мгновение (а сколько их было, этих мгновений, кто скажет?) время как будто бы для него остановилось.

С лестницы раздался голос Хендсли:

– Кто-нибудь нашёл выключатель?

– Здесь я, – ответил Найджел и сделал движение рукой.

Внезапный яркий свет ослепил всех. По лестнице осторожно спускались Уайлд, его жена, Токарев, Хендсли и Анджела. Найджел, моргая, обошёл лестницу. Перед ним был столик для коктейлей, а рядом большой ассирийский гонг.

Под углом к гонгу, уткнувшись лицом в стол, лежал человек.

Найджел, все ещё моргая, повернул голову к остальным.

– Так ведь это… – произнёс он, тревожно вглядываясь в них. – Так ведь это… он.

– . Это Чарльз! – пронзительно вскрикнула миссис Уайлд.

– Бедняга Чарльз! – беспечно проговорил Хендсли. – Ему не повезло.

Тесня друг друга, они столпились вокруг. Только Ренкин оставался неподвижным.

– Не прикасайтесь к нему… никто не должен прикасаться к телу, – предупредила Анджела. – Мы все должны помнить правило: тело трогать нельзя. Таковы условия игры.

– Прошу прощения. – Доктор Токарев мягко отодвинул её в сторону. Он взглянул на Найджела, который не сводил глаз с кузена, и медленно наклонился.

– Эта юная леди права, – произнёс доктор Токарев. – Без всякого сомнения, его трогать сейчас нельзя.

– Чарльз! – внезапно закричала миссис Уайлд. – Боже мой! Чарльз!.. Чарльз!

Но Ренкин не отвечал. Он тихо и как-то тяжело лежал. А когда глаза присутствующих привыкли к свету, они увидели, что точно посередине между лопатками у него торчит рукоятка русского кинжала.