Книга Кошки-мышки онлайн - страница 10

Глава 16

«В туманной долине у Кинкейда» не только принадлежал к числу самых известных ресторанов Вашингтона, но и был лучшим местом из всех, где мне доводилось пообедать. Еду здесь готовят зачастую не хуже домашней, в чем я, конечно, никогда не рискну признаться Нане. Добирался я туда очень осторожно, стараясь сегодня вечером не нарушать никаких правил.

Мы договорились с Кристин встретиться около семи в баре. Я приехал за пару минут до срока, а она вошла почти сразу же за мной. Вот что значит родственные души. Наше первое свидание началось.

За роялем Хилтон Фелтон наигрывал свою адски соблазнительную джазовую мелодию – занятие, которому он посвящал шесть дней в неделю. По выходным компанию ему составлял Эфраим Вулфолк со своим контрабасом. Сам Боб Кинкейд курсировал от кухни до стойки и обратно, следя за качеством гарнира и лично инспектируя каждое блюдо. Казалось, все было великолепно. Лучше и быть не может.

– Действительно потрясающее местечко. Вот уже несколько лет я мечтала побывать здесь, – призналась Кристин, одобрительно осматривая и стойку вишневого дерева, и лестницу, ведущую в главный зал.

Я никогда еще не видел ее такой нарядной и соблазнительной. Казалось, она стала еще красивее. Ее вечернее блестящее черное платье обнажало безупречной формы плечи. Кремовая шаль с черной кружевной каймой эффектно драпировала ее левую руку. Шею Кристин украшала цепочка с самодельным кулоном из старинной броши, которая мне очень нравилась. Туалет завершали черные туфли-лодочки на низком каблуке, но все равно ее рост намного превышал средний. От Кристин исходил тонкий цветочный аромат.

Ее бархатные карие глаза сияли тем мягким светом, каким она одаривала своих учеников, но который был несвойственен большинству знакомых мне людей. Она искренне и непринужденно улыбалась, и чувствовалось, что ей здесь нравится.

Мне хотелось выглядеть кем угодно, но только не копом, поэтому я выбрал для вечера черную шелковую рубашку, подаренную мне когда-то Дженни на день рождения. Она почему-то называла ее «рубашкой для клевых парней». Поскольку на мне были черные брюки, дорогой кожаный ремень и безупречные черные туфли, я действительно чувствовал себя на высоте.

Нас провели в один из маленьких уютных кабинетов, расположенных в мезонине. Я всегда любил поддерживать в этом ресторане высокое о себе мнение, но когда в зале появилась Кристин, все головы, как по команде, повернулись в ее сторону.

Мне давно не приходилось выходить с кем-то в свет, и я уже успел подзабыть испытываемое при этом чувство. Должен признаться, что оно доставило мне большое удовольствие. Я начал вспоминать, что это такое, когда рядом с тобой находится тот, о близости с кем ты мечтаешь. Что уж говорить тогда об особом чувстве целостности, которого я был лишен долгое время.

С нашего уютного местечка открывался вид на Пенсильвания-авеню, а заодно и на Хилтона, склонившегося над клавишами. Просто идеально.

– Как ты провел сегодняшний день? – поинтересовалась Кристин, как только мы уселись за столик.

– Без особо интересных событий, – как можно равнодушнее произнес я. – Самый заурядный день вашингтонской полиции.

– Я слышала что-то по радио насчет стрельбы на вокзале «Юнион-стейшн», – так же безразлично заметила Кристин и пожала плечами. – Разве ты не участвовал в одном из эпизодов своей блистательной карьеры в поимке некоего Гэри Сонеджи?

– Прости. Мой рабочий день закончен, – ответил я. – Между прочим, я просто без ума от твоего платья. – Это было произнесено вслух, но про себя я добавил: «Мне ужасно нравится и эта старинная брошь, из которой ты додумалась сделать оригинальный кулон. Я оценил и то, что ты специально надела туфельки на низком каблуке на тот случай, если бы мне потребовалось казаться сегодня повыше. К счастью, мне это ни к чему, но все равно спасибо».

– Это платье обошлось мне в тридцать один доллар, – скромно улыбнулась Кристин. На ней оно смотрелось стоимостью как минимум в миллион. По крайней мере так казалось мне.

Я внимательно изучал ее глаза, чтобы выяснить, как она себя чувствует, находясь здесь вместе со мной. Прошло уже больше полугода с тех пор, как погиб ее муж. Но с другой стороны, это не такой уж и большой срок. Мне показалось, что она чувствует себя неплохо. И я знал, что если что-то изменится в ее ощущениях, она тут же даст мне об этом знать.

Мы вместе выбрали для начала бутылку мерло, закусывая вино всевозможными моллюсками, которые оказались сытными, хотя и странноватыми на вкус. Потом в качестве основного блюда я заказал себе нежное рагу из лосося.

Кристин оказалась еще более изощренной в выборе блюда и остановилась на лобстере, приготовленном с капустой, фасолевым пюре и трюфелями.

Во время еды мы не умолкали ни на секунду. Я давно уже не чувствовал себя настолько раскованным, как в этот вечер.

– Между прочим, Деймон и Дженни в один голос утверждают, что ты самый лучший директор. И чтобы я повторил эти слова, каждый из них пожертвовал для меня по доллару. Так в чем же твой секрет? – поинтересовался я. Я обнаружил, что в присутствии Кристин должен сдерживаться, чтобы не болтать без умолку.

Прежде чем ответить, Кристин на мгновение задумалась.

– Самый легкий и правильный ответ, наверное, следующий. Мне просто очень нравится учить. Но есть и другой, который тоже достоин внимания. Если ты пишешь правой рукой, то делать это левой тебе будет трудновато. Так вот, большинство детей поначалу – самые настоящие левши. Я никогда не забываю об этом. Вот в чем, пожалуй, и заключается мой секрет.

– Тогда расскажи мне, как прошел твой день в школе, – попросил я, глядя в ее карие глаза, не в силах отвести от них взгляда.

Казалось, этот вопрос удивил ее.

– Тебе действительно хочется узнать, что сегодня было в школе? Но зачем тебе это?

– Хочется. И даже очень. Сам не знаю почему.

«Да просто потому, что я люблю звук твоего голоса, – мысленно произнес я. – И мне нравится слушать, как ты рассуждаешь».

– Вообще-то сегодня у нас был замечательный день, – сказала Кристин, и глаза ее снова заблестели. – Но, Алекс, ты уверен, что тебе это будет интересно? Я не хочу быть занудой и рассказывать тебе о своей работе.

Я кивнул:

– Уверен. Кроме того, я не задаю кучу вопросов, на которые не хочу знать ответов.

– Ну хорошо. Тогда слушай. Сегодня все наши дети должны были представить себе, что им уже исполнилось семьдесят или восемьдесят лет. Для начала им приходилось передвигаться медленней, чем они привыкли. Нужно было изобразить себя дряхлыми и немощными. Представить себе, что ты одинок, что ты больше не играешь в разные игры и не являешься заводилой в компании друзей. Мы называем это «попробуем почувствовать себя стариками» и частенько практикуем в нашей школе такие занятия. Это величайшая программа, и поэтому для меня сегодня день в школе тоже был великим, Алекс. Спасибо тебе за проявленный интерес. С твоей стороны это очень мило.

Затем Кристин снова попросила меня рассказать о моем дне. И я постарался ограничиться минимумом информации. Во-первых, мне не хотелось волновать ее, а во-вторых, и самому как-то не по душе было переживать все заново, даже на словах. Я быстро перевел разговор на джаз, классическую музыку и последнюю книгу Джилл Эдвардз. Казалось, Кристин знала все обо всем. Она даже удивилась, когда выяснилось, что я уже прочитал книгу «Жизнь, полная чудес», и была буквально поражена, когда я признался, что книга мне очень понравилась.

Потом она рассказывала о том, как росла на юго-востоке Вашингтона, и даже раскрыла большой секрет. Она поведала мне тайну о Дамбо.

– Пока я училась в школе, – призналась Кристин, – меня называли не иначе как Дамбо. Почти все мои одноклассники. И все из-за того, что у меня очень большие уши, как у того летающего слоненка. – Она откинула волосы назад. – Вот посмотри.

– Очень даже симпатичные уши! – не задумываясь выпалил я.

Она рассмеялась:

– Не стоит лгать самому себе. Уши действительно как лопухи. Кроме того, у меня улыбка, как у крокодила – там сто зубов, и при этом видны десны.

– Ну и кто же осмелился тебя так дразнить?

– Мой братишка Дуайт. Он еще придумывал что-то вроде: «Насыпь из десен с забором из зубов». И между прочим, до сих пор не извинился.

– Ну, мне его очень жаль. Он ничего не понимает. Улыбка у тебя ослепительная, а уши самого обычного размера.

Она снова расхохоталась. Мне нравилось слушать ее смех. Вообще, если быть честным, мне все в ней нравилось. Этим вечером, наверное, не было человека счастливее меня.