Книга Несчастный случай онлайн - страница 5

4

Район Перл, Портленд

Рейни вылезла из постели в пять утра вторника и, утоляя голод сидящего в ней мазохиста, предприняла забег на шесть миль при влажности в девяносто процентов. Самое интересное, что она даже не умерла.

Вернувшись домой через сорок минут, Рейни приняла ледяной душ, думая о том, что ждет ее в Виргинии.

Никогда прежде Рейни не покидала пределов штата Орегон. Время от времени она подумывала о том, чтобы съездить в Сиэтл, но так и не выбралась, и вот теперь, в возрасте тридцати двух лет, ей предстояло впервые познакомиться с Большими Соединенными Штатами Америки.

Впрочем, Рейни не была единственным такого рода жителем Орегона. Орегон – крупный штат. Он может предложить вам песчаные пляжи, горы, пустыни, озера, современные города и небольшие пограничные городишки. Здесь вы можете играть в азартные игры, заниматься виндсерфингом, скалолазанием, кататься на лыжах, ходить в пешие походы, загорать, делать покупки, играть в гольф, плавать под парусом, удить рыбу, скакать на лошадях, спускаться на плоту по бурной реке и участвовать в мотогонках, причем иногда почти все это удается делать на одном и том же курорте. Можно, конечно, нанести визит и в другие штаты, но зачем?

Выйдя из-под душа, Рейни растерлась полотенцем, выбрала для путешествия свободную одежду и официально приступила к выполнению данного ей поручения, выложив две тысячи долларов за перелет через всю страну. Еще веселее было договариваться с агентством по прокату автомобилей, с которым она расплатилась по кредитной карточке. Слава Богу, на свете есть «Американ экспресс».

Следующим шагом было перевести дело из одного штата в другой. Строго говоря, частный детектив не ограничен в вопросах юрисдикции. Однако при запросах на получение информации почти все ведомства требуют предоставить лицензионный номер и косо смотрят на чужаков. Так что если частный детектив пожелает получить доступ к протоколам Управления автомобильным транспортом, провести расследование и вообще сделать что-то в другом штате, он скорее всего наткнется на глухую стену. Разумеется, проблема эта не нова, а потому частные сыщики давно нашли способ ее решения.

Рейни взяла с полки «Дайджест частного детектива», отыскала адрес коллеги в Виргинии и набрала его номер. Через пятнадцать минут, назвав собрату по профессии номер своей орегонской лицензии и объяснив суть задания, она обзавелась псевдонапарником. Теперь оставалось только передать свои запросы некоему Филу де Бирсу, который взялся подготовить нужную информацию к ее приезду за номинальную плату. Шестнадцать сотен долларов, в которые обошлось получение лицензии, начали давать отдачу.

С собой Рейни взяла одежды на три дня и, учитывая опыт последней работы с Куинси, недавно купленный «глок». Она оглядела квартиру и направилась к двери.

Три часа спустя, уже в воздухе, немного успокоившись, оторвав пальцы от подлокотников и даже рискнув выглянуть в иллюминатор, Рейни приступила к чтению официального отчета о смерти Аманды Джейн Куинси.

Первым полицейским, оказавшимся на месте происшествия, был патрульный, прибывший по звонку с мобильного телефона. Звонок, зарегистрированный в 5,52 утра, сделал водитель проезжавшего мимо грузовика. Явно потрясенный, он сообщил, что обнаружил неподалеку от дороги тело. Остановившись и выйдя из машины, парень сначала увидел пожилого мужчину, показавшегося ему мертвым, затем собачонку, в чьей смерти у него сомнений не возникло, и, наконец, дальше, в кустах, «форд-эксплорер», врезавшийся в телеграфный столб. Из-под смятого в лепешку капота еще шел пар. Водитель сказал, что пытался привлечь внимание пострадавшей, но безуспешно. Трогать ее он не стал, зная, что в таких случаях любое неосторожное движение может привести к еще более тяжелым травмам.

Водитель грузовика еще был на месте, когда туда прибыл патрульный. Сначала они подошли к пешеходу, который действительно оказался мертв. Потом свидетель отвел полицейского к «форду». Патрульный сумел открыть дверцу со стороны водителя и проверил пульс находившейся за рулем молодой женщины. Обнаружив признаки жизни, он позвонил в диспетчерскую, тогда как водитель, в полной мере оценивший степень повреждения головы женщины, отвернулся, и его вырвало.

Хорошо было только то, что в рапорте содержалось множество деталей, отмеченных тем самым патрульным, который по удачному стечению обстоятельств опередил прибывшую на место происшествия чуть позднее «скорую помощь». Из своего опыта Рейни знала, что никто так быстро не уничтожает следы, как медики, за исключением разве что пожарных.

Она изучила сделанные «Полароидом» фотографии и небольшую диаграмму с указанием положения пешехода, собачки и автомобиля. В рапорте также указывалось, что зеленый «форд-эксплорер» 1994 года выпуска был зарегистрирован на имя Аманды Джейн Куинси, которая купила его тремя годами раньше. Данная модель не имела каких-то наворотов, в ней не было автоматической коробки передач и, к несчастью для Мэнди, воздушного мешка безопасности.

Кроме того, в момент удара водитель не был пристегнут ремнем. В рапорте указывалось, что патрульный обнаружил этот самый ремень в «нерабочем состоянии». Что это означает, Рейни не поняла и, пролистав страницы рапорта, не обнаружила на сей счет никаких дополнительных сведений.

Следователя, занимающегося дорожными происшествиями, не вызывали, что до некоторой степени огорчило Рейни. Полиция штата Орегон имела особое подразделение, специализирующееся на анализе и реконструкции транспортных аварий. Вероятно, в Виргинии такого подразделения не было, либо же дело представлялось ясным, и привлечение дополнительных сил сочли нецелесообразным. Что ж, патрульный по крайней мере зафиксировал основное. Никаких следов торможения на дороге. Никаких следов краски или вмятин на задней и боковых сторонах «форда-эксплорера», которые указывали бы на вовлеченность в инцидент другой машины. Никаких отпечатков протектора или каких-либо других следов на месте происшествия. Вывод патрульного был однозначен: авария с участием одного транспортного средства произошла по вине водителя, который потерял контроль над управлением. Проверить на наркотики и алкоголь.

Уже на станции «Скорой помощи» полицейский сделал приписку: анализ показал, что уровень содержания алкоголя в крови пострадавшей вдвое превышает норму. Обширная травма головы несовместима с жизнью.

Больше в досье ничего не было. Пострадавшая так и не пришла в сознание, так что и обвинений ей предъявлено не было. Год спустя она умерла. Все. Дело закрыто.

Рейни поежилась.

Она отложила рапорт, оставив в руках фотографии. Вот несчастный, вышедший прогулять собачку. Вот сам бедняга фокстерьер. Жаль, поводок оказался недостаточно длинный. Вот разбитая машина, сплющившаяся от удара о телеграфный столб.

Прибывшая на место происшествия «скорая помощь» сразу увезла Мэнди в больницу, так что ее фотографий в папке не было. Патрульный, однако, успел сделать несколько снимков автомобиля, и на одном из них запечатлелось то, что было лицом Аманды Куинси. Пустые глаза смотрели на Рейни через разбитое переднее стекло.

Куинси видел эти фотографии. Рассматривал их. Изучал. Сколько времени прошло, прежде чем он отвел глаза?

Рейни вздохнула. Судя по рапорту, надеяться особенно не на что. Никаких свидетельств того, что к аварии причастна какая-то другая машина. Факт отсутствия тормозного следа, который мог бы смутить неопытного следователя, вполне вписывался в общую картину происшествия. И никаких указаний на другое лицо. Патрульный составил вполне ясный отчет и пришел к определенному выводу. У Рейни не было оснований не соглашаться с ним.

Но оставался без ответа один вопрос: как случилось, что Мэнди оказалась пьяна в половине шестого утра, если за три часа до трагедии друзья видели ее трезвой? И еще одно обстоятельство. Ремень безопасности. Почему он не был пристегнут? Что означает «нерабочее состояние»? Возможно, будь он в «рабочем состоянии», происшествие не привело бы к трагедии. Мэнди не пострадала бы так сильно. И, наконец, таинственный мужчина. Тот, в кого Мэнди, по ее словам, вроде бы влюбилась. Тот, кого никто не видел.

– И все же этого мало, – пробормотала Рейни. Тем не менее «эффект Куинси», похоже, сказывался, потому что в ее голосе уже не было прежней уверенности.

Район Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк

Кимберли Августа Куинси переживала один из своих приступов. Она стояла на углу Вашингтон-сквер в самом центре кампуса Нью-йоркского университета. Ярко светило солнце. Над головой простиралось необъятное голубое небо. Трава вокруг арки была темно-темно-зеленая. Мимо проходили люди в стильных одеждах и круглых очках а-ля Джон Леннон. Студенты в рваных джинсовых шортах и мятых безрукавках лежали на травке, делая вид, что учат уроки. Половина из них мирно спала.

Приятный июльский день. Милое, спокойное и безопасное место, даже по стандартам Нью-Йорка.

Кимберли тяжело, с натугой дышала. Пальцы мертвой хваткой вцепились в сумку, еще недавно беззаботно висевшую на плече. Она куда-то шла. Но куда? По лицу струился пот.

Рядом по тротуару энергично протопал какой-то мужчина в деловом костюме. Взглянув ненароком на девушку, он остановился и посмотрел на нее уже внимательнее.

– С вами все в порядке?

– Да… уходите.

– Мисс…

– Уходите!

Мужчина поспешил прочь, качая головой и, вероятно, коря себя за проявленное человеколюбие. Всем известно, что в этом городе полным-полно чокнутых, так что добрые дела лучше совершать где-нибудь еще.

Кимберли не была чокнутой. По крайней мере пока. Это хорошо понимала логическая часть ее мозга, которая прошла курс психологии и кое в чем разбиралась. У нее просто приступ беспокойства. Причем не первый. Это началось несколько месяцев назад.

Иногда проходили дни и даже недели, когда Кимберли ничто не беспокоило, когда все было нормально. Только что закончился ее первый год в университете, но еще оставались два летних курса и интернатура у профессора криминологии. Кроме того, Кимберли занималась волонтерской работой в приюте для бездомных. В общем, дел хватало. Она уходила из дома без четверти семь утра и редко возвращалась раньше десяти вечера. Ей нравилась такая жизнь.

Потом…

Сначала какое-то странное ощущение. Как будто мурашки бегут по спине. Легкое покалывание у основания шеи. Внезапно она останавливается, иногда прямо посредине улицы. Или резко оборачивается в переполненном вагоне метро. Высматривает, ищет… Кого или что? Кимберли не знала. У нее лишь возникало острое ощущение, что кто-то смотрит ей в спину. Следит за ней. Кто-то, кого она не видит.

Потом странное ощущение так же быстро проходит. Пульс успокаивается, дыхание восстанавливается. Она снова в порядке. На несколько дней, несколько недель, а затем…

Хуже стало после похорон. Иногда приступы настигали Кимберли ежечасно, потом отпускали на два-три дня, словно давая передышку, прежде чем обрушиться снова, и вот уже она спускается в метро, и мир опять обступает ее со всех сторон.

С точки зрения логики происходящее имело смысл. Кимберли потеряла сестру, у нее возникли трения с матерью, а что там с отцом – то одному только Богу известно. Кимберли проконсультировалась со своим профессором криминологии, доктором Маркусом Эндрюсом, и тот сказал, что, вероятно, проблема связана с отсроченным стрессом.

– Вам нужно немного расслабиться, – посоветовал профессор. – Найдите время для отдыха. То, что вы не успеете выполнить в двадцать лет, всегда можно выполнить в двадцать один.

Однако они оба знали, что расслабляться и отдыхать Кимберли не будет. Не ее стиль. Как любила повторять мать, Кимберли слишком походила на своего отца. И во многих отношениях это только осложняло проблему с приступами беспокойства, потому что, подобно отцу, Кимберли ничего не боялась.

Ей было лет, наверное, восемь, когда отец взял ее и Мэнди на какой-то местный праздник. Они так радовались. Целых полдня с папочкой плюс сладкая вата и аттракционы. Девочек буквально распирало от восторга.

Они катались на «пауке», карусели и колесе обозрения. Ели печеные яблоки, воздушную кукурузу и пили холодную колу. А потом, когда в ушах уже звенело от сахара и кофеина, просто потребовали от папочки продолжения приключений.

Только вот папочка уже не обращал на них внимания. Он наблюдал за каким-то мужчиной, стоявшим неподалеку от детских аттракционов. На незнакомце было длинное неопрятное пальто, и Кимберли до сих пор ясно помнила, как Мэнди наморщила нос и сказала: «Фу, как воняет!»

Отец обернулся и приложил палец к губам. Девочки увидели, как напряглось его лицо, и не посмели ослушаться.

На шее у неприятного мужчины висел фотоаппарат. Пока они смотрели на него, мужчина сделал несколько снимков, фотографируя детишек на карусели.

– Это педофил, – сказал отец. – Так они начинают. С фотографий. Он фотографирует то, что хочет, но не может получить. Этот человек еще борется с собой, иначе дома у него уже был бы запас порноснимков и его не тянуло бы к одетым объектам. Да, он сопротивляется, но проигрывает. Сейчас этот человек как бы подготавливает себя к будущему преступлению. Посещает места, где много детей. Потом, когда порок возьмет верх, он скажет, что они виноваты сами. Что это дети заставили его преступить закон.

Стоявшая рядом с Кимберли Мэнди задрожала. Бросив еще один взгляд на незнакомца, старшая сестра резко отвернулась. Кимберли видела, что у нее дрожат губы.

Отец продолжал:

– Если вы, девочки, когда-нибудь увидите такого человека, доверьтесь страху и сразу уходите. Всегда полагайтесь на свои инстинкты. Идите прямиком к ближайшему полицейскому или, если его нет рядом, к какой-нибудь женщине с детьми. Он решит, что она ваша мать, и не станет вас преследовать.

– Что ты собираешься делать? – затаив дыхание, спросила Кимберли.

– Передам его описание в службу безопасности. Вернусь сюда завтра, потом послезавтра и послепослезавтра. Если он не перестанет появляться здесь, мы найдем какой-нибудь повод, чтобы арестовать его. По крайней мере у него будет пауза.

– Я хочу домой! – расплакалась Мэнди.

Кимберли недоуменно посмотрела на старшую сестру. Потом повернулась к отцу, огорченному тем, что он снова расстроил бедняжку Мэнди. Кимми не винила его. Мэнди всегда расстраивалась. Манди всегда плакала. Но не Кимберли.

Она гордилась отцом и в сентябре. Когда новый учитель стал расспрашивать детей о том, чем их родители зарабатывают на жизнь, она уверенно заявила, что ее папа Супермен. Дети дразнили ее еще несколько месяцев. Кимберли упрямо стояла на своем.

Ее отец защищал детей от нехороших, страшных людей. Кимберли решила делать то же самое, когда вырастет.

Но только не сейчас, когда ей хотелось лишь одного: чтобы сердце не колотилось так сильно, чтобы дышать стало легче и перед глазами не прыгали яркие круги. Доктор Эндрюс посоветовал применять прием обратной биологической связи. Этим Кимберли сейчас и занималась, стараясь сфокусировать внимание на руках и представить, как они теплеют, теплеют, теплеют…

Мир начал постепенно приходить в норму. Небо снова стало голубым, трава зеленой, улицы ожили. Мурашки больше не бегали по спине. На лбу остывал пот.

Кимберли немного разжала побелевшие пальцы и медленно обвела взглядом вокруг.

– Вот видишь, – пробормотала она себе под нос. – Все занимаются своими делами. Обычный чудесный день. Никто за тобой не следит, так что бояться нечего. Это все у тебя в голове, Кимми. Все у тебя в голове.

Девушка пошла дальше, но на перекрестке что-то заставило ее замедлить шаг. Она остановилась. Обернулась. Тот же неприятный холодок. И это несмотря на то, что день такой жаркий. И тогда, хотя она и была умной, рациональной и сильной представительницей семьи Куинси, Кимберли побежала и не останавливалась еще очень и очень долго.