Книга Икона и крест онлайн - страница 3

ГЛАВА 3

В магазине никого не было, так что я отпустил Дженис и закрылся пораньше. Дома я вынул рукопись из коробки и переложил в сейф у себя в спальне. Это был старенький «Гардзмен»: двенадцатиразрядный цифровой замок, отдельный замок с ключом и несгораемая внутренняя облицовка. Снаружи он был обшит деревом, что делало его похожим на обычную тумбочку. Как правило, там не лежало ничего ценнее паспорта, нескольких почти израсходованных кредитных карт и тонкой пачки банкнот.

В пабе «Корона и мученик» было полно народу (среда, вечер – все как обычно), однако мне удалось найти место в уголке. Мы с Барни совершили свой всегдашний ритуал: он спросил, что я буду заказывать, а я ответил, что возьму карри из курицы и кружку пива. Он ушел. В пабе было светло и шумно, что составило приятный контраст с пасмурной тишиной теббитовского мавзолея. За соседним столом полдюжины «офисных» девушек праздновали чей-то день рождения и вовсю откровенничали. Одна из них склонилась вперед и говорила вполголоса: «Медовый месяц… резиновые перчатки… и чтобы я потрогала эту гадость…» За этим последовали радостные взвизги. Я занялся пивом.

События дня оставили в душе какой-то осадок и никак не складывались в ясную картину.

Я доел карри и выпил уже вторую кружку, когда заметил, что из другого конца паба Барни машет мне телефонной трубкой. Кто мог меня здесь искать? Я пробился к аппарату.

– Мистер Блейк?

Женский голос. По-английски говорит хорошо, только согласные звучат резковато. Акцент то ли средиземноморский, то ли турецкий, возраст – примерно моя ровесница, на четвертом десятке.

– Передавал ли вам Тоби Теббит что-либо на хранение?

«Откуда ей это известно? Вот черт!»

– Возможно, – уклончиво ответил я.

– И Теббит ничего не рассказал вам о содержимом?

– Извините, а с кем я говорю?

– Можете называть меня Кассандрой. Мне кое-что известно, и я хотела бы поделиться с вами этими сведениями.

Раздался очередной взрыв девичьего смеха. Я закрыл ухо ладонью.

– Я вас слушаю.

– Будет лучше, если мы встретимся. Но видеть нас разговаривающими не должен никто, мистер Блейк. Знаете молельную комнату в местном соборе?

– Вы имеете в виду придел Ленгленда?

На том конце повесили трубку.

После теплого паба вечерний воздух показался холодным. Я тяжело шагал вверх по Стип-Хилл, перебирая возможные объяснения, но среди них не находилось ни одного здравого. Собор был открыт. Я кивнул женщине, собирающей пожертвования. Немногочисленные припозднившиеся туристы разбрелись по огромному, опустошающему разум пространству. Я прошел в глубь собора, пересек большой трансепт^[4] и свернул на право, в маленькую комнату с каменными стенами и тяжелой дверью. Окошко в двери было забрано прутьями. Одна надпись сообщала: «СЮДА ПРИХОДЯТ ПОМОЛЧАТЬ НАЕДИНЕ СО ВСЕВЫШНИМ». И еще одна:

«СОБЛЮДАЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ТИШИНУ».

В центре комнаты стоял маленький стол с горящими свечами. На одной из стен висел простой деревянный крест, другую занимали узкие витражные окна. Еще там были деревянные стулья, выстроенные по краям комнаты, и две горгульи^[5] – мать и сын, чьи широкие лица напоминали статуэтки с острова Пасхи.

Я ждал. Минут через десять комната начала давить: наверное, так на меня действовала тишина. Или тут было слишком много изображений. Я развернулся к выходу и вздрогнул. В дверях стояла женщина, молча за мной наблюдая. У нее были коротко остриженные короткие волосы, крючковатый нос и темные глаза.

Возможно, гречанка, или итальянка, или даже турчанка. В деловом костюме. Не местная.

Ее темные глаза встретились с моими.

– Мистер Блейк?

– Да. И вы…

– Я сразу перейду к делу, мистер Блейк. Я хотела бы купить у вас бумаги.

Я отрицательно покачал головой, сбитый с толку и обеспокоенный.

– Вам придется обсудить это с сэром Тоби. Кстати, – понизил я голос, звучавший слишком громко в пустом соборе, – откуда вы узнали, что дневник у меня?

Она отмахнулась.

– К несчастью, Теббит сейчас в Лондоне, а мне надо получить документ как можно быстрее.

– Здесь холодно. Может, поговорим в каком-нибудь другом месте, где потеплее? – предложил я. – За бокалом вина?

Она нетерпеливо покачала головой. Я пожал плечами:

– Тогда очень жаль, но мне нечем вам помочь.

– Я уполномочена предложить вам двадцать тысяч фунтов.

В кабинете сэра Тоби я прикинул, что за дневник можно выручить от одной до трех тысяч долларов. На мгновенье я засомневался, все ли у этой женщины в порядке с головой. В ней чувствовалось какое-то неблагополучие: то ли в жестах и мимике, то ли в прямоте, то ли в какой-то фанатичности – не знаю.

– Рад был бы помочь, но я не имею права продавать чужой дневник.

Опять нетерпеливое движение головой.

– Мне некогда торговаться. Нам нужен этот дневник. Немедленно. Пятьдесят тысяч фунтов. Больше я дать не могу. Деньги вы получите завтра утром. Если хотите – наличными.

«Пятьдесят тысяч!»

Происходящее начинало терять правдоподобие. Словно бы я смотрел какой-то фильм. Женщина вглядывалась мне в лицо, пытаясь прочитать мои мысли.

– Извините, но если этот дневник принадлежит не мне, то как же я могу его продать?

– Настоящая головоломка… – задумчиво покивала Кассандра, рассеянно водя пальцем по шее вверх-вниз. – Ответ – сто тысяч фунтов?

Наверное, я побледнел. Во рту у меня, по крайней мере, пересохло. Женщина ни капельки не шутила.

Я смотрел на опущенные уголки ее губ и чувствовал на себе пристальный, сбивающий с толку взгляд. Двадцать тысяч вызывали недоумение, но сто – это ни в какие ворота не лезло! Впрочем, тогда я мог бы пога сить кредит в банке, расплатиться за машину, разобраться с кредитными карточками, проделать хорошую брешь в задолженности за квартиру… В какое-то мгновение я и в самом деле дрогнул, хотя вслух сказал:

– Извините, однако продолжать этот разговор не имеет смысла. Почему бы вам не найти Теббита, чтобы он позвонил и дал разрешение на продажу?

– Теббит не обладает правом продавать дневник. Документ принадлежит людям, интересы которых я представляю. – Она помолчала. – У вас тоже нет права держать его у себя.

В ее голосе послышалась еле различимая угроза.

Я решил, что мне почудилось.

– Люди, интересы которых вы представляете?

– Не отвлекайтесь! – оборвала она.

– Не понимаю. Если дневник принадлежит вам, почему вы пытаетесь его купить? Почему бы вам не доказать свои права на него? Обратитесь, если нужно, в суд…

Кассандра покачала головой.

– Это может… – она подыскивала нужное слово, – привести к осложнениям.

– Если я продам вам дневник без разрешения, это приведет ровно к тому же. Послушайте, сэр Тоби возвращается в воскресенье. Тогда с ним и поговорите.

– Вы не должны возвращать его Теббиту. Но нам, как видно, придется искать другие способы убедить вас. – В ее улыбке была неприкрытая злоба. – Мы еще встретимся, мистер Блейк.

– Всегда рад!

Улыбка стала еще выразительней. Я услышал стук ее высоких каблуков по каменному полу нефа.

Я дал себе пять минут, чтобы отдышаться. Меня трясло. На улице моросило, около ларька с хот-догами весело шумела небольшая компания. Я узнал девушек из паба «Корона и мученик». Дорога заворачивала за угол собора, а там я свернул еще раз, по направлению к своей квартире. Я жил в тупике, застроенном полудюжиной элитных зданий. В переулке – ни души.

В свете уличных фонарей мне было неуютно. Я зашел в усыпанный гравием двор и начал рыться в поисках ключей (одновременно готовясь к нападению выскочивших из кустов громил). Проклиная разыгравшееся воображение, я вставил «чаббовский» ключ^[6]и повернул его. Теперь американский замок. Естественно, ошибся ключом. Еще одна попытка. Наконец я сделал все как нужно, и дверь открылась.

Нащупал выключатель. В коридоре никого. Прошел в гостиную – никого. Ну конечно! Я беззвучно прошагал в спальню, испытывая нелепое желание заглянуть под кровать. Проверил двери и окна. Вернувшись в коридор, я, улыбаясь во весь рот, облегченно вздыхая и называя себя идиотом, повесил куртку и скинул туфли.

На кухне, еще ухмыляясь, я быстренько соорудил бутерброд с томатами. И вдруг… Следы дождя на подоконнике! Несколько капель!

Обходя квартиру во второй раз, я, с хлебным ножом в руке, распахнул каждый шкаф и заглянул под кровать. Напоследок, обмирая от ужаса, открыл сейф. Но в моем «Гардзмене» все оказалось цело: и замки (обычный и цифровой), и огнеупорное внутреннее покрытие. Меня охватили облегчение и слабость.

Я сбросил одежду, а бутерброд съел уже лежа в постели и листая дневник, в котором не понял ни слова.

В конце концов я убрал его обратно в сейф и выключил свет. Голова у меня шла кругом, и понять что-либо в этом вихре мыслей не получилось. До слуха доноси лись лишь удары капель о крыши машин да редкие вздрагивания холодильника. Время от времени я всматривался в темные углы спальни.

Сквозь сон я подумал: если бы не следы на подоконнике, я никогда не узнал бы, что в квартиру кто-то проник.

Спал я не особенно крепко. Хотя, наверное, приятно было лежать в утробном тепле постели и слушать, как барабанит в окно дождь. Увы, я все думал о загадочном дневнике. Дневнике, который сэр Тоби получил от неизвестного родственника и который привел его в состояние легкой паранойи. А еще – и это главное – мне не давали покоя тени в комнате. И дурные предчувствия.