Страницы← предыдущаяследующая →
На следующее утро Чейз проснулся рано, разбуженный кошмаром: целая компания мертвецов пыталась говорить с ним. День был испорчен.
Ошибка его заключалась в том, что он пытался вести себя так, будто накануне ничего не произошло. Он встал, принял душ, побрился, оделся и спустился по лестнице – посмотреть, нет ли для него почты на столике в холле. Почты не было, зато миссис Филдинг услышала его шаги и тотчас выскочила из своей вечно темной гостиной, чтобы показать ему утренний выпуск “Пресс диспатч”. На первой полосе красовалась его фотография, на которой он стоял вполоборота к Луизе Элленби, выходящей из полицейской машины. Она явно плакала, крепко вцепившись в его руку, и вид имела куда более расстроенный, нежели на самом деле.
– Я так горжусь вами, – сказала миссис Филдинг, точно она его мать.
Собственно, по возрасту она вполне годилась ему в матери – ей перевалило за пятьдесят. Однако свои волосы, сильно тронутые сединой, она завивала в крутые локоны по моде времен ее молодости, никогда не забывала нарумянить мясистое лицо и накрасить губы, но, как ни странно, из-за этих косметических ухищрений выглядела лет на десять старше своих лет. В ней было двадцать или тридцать фунтов лишнего веса, и почти все – на бедрах.
– Уверяю вас, история вовсе не так увлекательна, как они пишут, – сказал ей Чейз.
– Откуда вы знаете? Вы же не читали.
– Да они всегда преувеличивают. Я точно знаю, потому что и в прошлый раз случилось именно так.
– О, вы слишком скромны, – проворковала миссис Филдинг. Сегодня на ней был синий с желтым халат и, как всегда, расстегнуты две верхние пуговицы. Виднелись не только бледные выпуклости ее грудей, но и краешек пожелтевшего лифчика.
Хотя Чейз был намного крупнее и моложе миссис Филдинг и к тому же втрое сильнее ее, она нагоняла на него страх, и, похоже, из-за того, что он не понимал, чего ей от него надо.
– Я уверена, теперь вам будут вдвое чаще предлагать работу, чем после первой статьи! – с энтузиазмом заявила она.
Миссис Филдинг гораздо сильнее хотела, чтобы Чейз нашел постоянное место работы, чем сам Чейз. Поначалу он думал, будто домовладелица боится, как бы безработный жилец не стал задерживать квартирную плату, но в конце концов понял, что она верит в его наследство и что озабоченность ее коренится глубже.
– Как я вам много раз говорила,. – тем временем продолжала она, – вы молоды, сильны и впереди у вас целая жизнь. Такому человеку, как вы, необходима работа, упорная работа, чтобы чего-то в жизни достичь. Не хочу сказать, что вы еще ничего не достигли. Но вот так слоняться без дела, без работы – это, поверьте, вам не на пользу. С тех пор, как приехали, вы похудели фунтов на пятнадцать.
Чейз не ответил.
Миссис Филдинг придвинулся к нему поближе и забрала у него из рук утреннюю газету. Она посмотрела на фотографию, украшающую первую полосу, и вздохнула.
– Мне пора, – сказал Чейз. Она подняла глаза от газеты:
– Я видела вашу машину.
Он промычал нечто нечленораздельное.
– О ней написано в газете. Правда, это мило с их стороны?
– Да.
– Они никогда ничего не делают для мальчиков, которые служат в армии и не устраивают протестов. Только и читаешь, что о буйных, но для хороших мальчиков вроде вас никто и пальцем не шевельнет. Наконец-то до них дошло, и я надеюсь, машина вам доставит удовольствие.
– Да, – буркнул он, открывая входную дверь, и вышел на улицу прежде, чем она успела продолжить.
Кошмар, потом миссис Филдинг, а теперь еще и завтрак – одно другого хуже.
Обычно стойка у Вулворта – спокойное место, даже если все табуреты заняты. Бизнесмены, читающие финансовые газеты, секретарши, забежавшие выпить кофе и поболтать, чтобы окончательно проснуться, рабочие, глотающие наспех жирную яичницу с картошкой, которую им поленились приготовить жены, – никто из посетителей не хотел ни разговаривать, ни обращать на себя внимание. Вплотную придвинутые друг к другу табуреты, невообразимая теснота давали возможность нормально поесть только при том условии, если люди притворялись, будто не замечают друг друга. Однако во вторник утром Чейз, наполовину съев свой завтрак, обнаружил, что окружающие смотрят на него с почти нескрываемым интересом.
Когда он уселся, пикантная маленькая белокурая официантка сказала:
– Здравствуйте, мистер Чейз. Что будете есть?
Уже тогда ему следовало догадаться: все идет не так, как обычно, потому что никогда прежде он не был с ней на дружеской ноге и не говорил, как его фамилия. Вездесущая газета, растиражировав его изображение, добилась, что его узнавали всюду, где бы он ни появлялся.
Он оставил недоеденным завтрак, расплатился и вышел. Поджилки у него тряслись, он чувствовал себя так, будто вот-вот упадет.
Поразмыслив, Чейз направился к газетному киоску, чтобы купить себе книжку в бумажной обложке, но увидел такое количество собственных физиономий на полках с газетами, что тотчас торопливо ушел прочь.
В винном магазине продавец в первый раз за много месяцев высказался по поводу масштабов закупки: мол, по его мнению, такому человеку, как Чейз, не следует столько пить. Разве что виски предназначается для вечеринки, предположил он и спросил, не пригласил ли Чейз гостей. Чейз соврал, что пригласил. ( Стремясь обратно, в пустынное уединение своей маленькой чердачной комнаты, он прошел два квартала по направлению к дому и вдруг вспомнил, что у него теперь есть машина. Чейз вернулся к ней, смущенный тем, что кто-то мог увидеть его замешательство, и когда уселся за руль, то почувствовал себя слишком взвинченным, чтобы вести машину. Он посидел минут пятнадцать, бесцельно просматривая технический паспорт, документы на владение и временные водительские права, потом завел мотор и поехал домой.
Чейз не пошел в парк, чтобы поглядеть на девушек в обеденный перерыв, потому что боялся быть узнанным. Если бы одна из них подошла к нему и попыталась затеять разговор, он не знал бы, что делать.
Возвратившись домой, он налил себе стакан виски, бросил туда два кубика льда и помешал содержимое пальцем. Затем включил телевизор. Показывали старый фильм с участием Уоллеса Бири и Мэри Дресслер. Чейз видел его по крайней мере раз пять, но все равно стал смотреть. Чувственный сюжет, знакомые до мельчайших подробностей сцены успокаивали нервы. Он с удовольствием наблюдал, как Уоллес Бири неуклюже-романтично ухаживает за Мэри Дресслер, и эта неуклюжесть, которую он столько раз уже видел, повторенная в тех же подробностях, бальзамом проливалась на его душу.
В пять минут двенадцатого зазвонил телефон.
Он неохотно взял трубку, решительно отказался от очередного интервью и дал отбой.
В одиннадцать двадцать пять телефон зазвонил снова.
Страховой агент, с которым Ассоциация торговцев подписала годовой полис на “мустанга” от имени Чейза, хотел узнать, достаточна ли сумма страховки и не хочет ли Чейз повысить ее до номинала. Он расстроился, когда Чейз сказал, что сумма вполне достаточна.
В одиннадцать пятьдесят раздался очередной телефонный звонок. Когда Чейз взял трубку, послышался голос убийцы:
– Алло, ну как провел утро?
– Чего тебе надо? – спросил Чейз.
– Видел газеты? – Он говорил хриплым, громким шепотом.
– Одну из них.
– Замечательная обертка для твоего героизма, поток слащавой прозы, а?
– Не люблю рекламы, – сказал Чейз, надеясь снискать благосклонность этого типа, хотя прекрасно понимал, что им следует поменяться ролями.
– Ну нет, это ты только пижонишь, а самому нравится.
– Чего тебе надо? – повторил Чейз.
– Сказать, чтобы в шесть вечера ты был у телефона. Я провел все утро, исследуя твою биографию, собираюсь заняться тем же самым и днем. В шесть я сообщу тебе о том, что нашел.
Чейз спросил:
– Для чего тебе это?
– Я же не могу вынести тебе приговор, пока не узнаю, какие преступления ты совершил. – Непрерывное сипение протестующих голосовых связок прозвучало почти весело. Чейз уже и раньше замечал эту интонацию. Убийца продолжал:
– Видишь ли, я не наугад выбрал греховодников, которых наказал на Канакауэе.
– Нет?
– Нет, прежде я исследовал ситуацию. – Человек хихикнул, в результате чего его поврежденная глотка спровоцировала приступ кашля, будто у заядлого курильщика.
Снова овладев своим голосом, он сказал:
– Я ездил туда каждый вечер в течение двух недель и переписывал номера машин, а потом сопоставил их.
– Зачем? – спросил Чейз.
– Да чтобы найти самых закоренелых греховодников, которые встречаются чаще других, – ответил незнакомец. – В нашем штате за два доллара в дорожной инспекции вам сообщат фамилию владельца, стоит только назвать номер машины. Вот так я и установил личность мальчишки, и мне уже ничего не стоило узнать имя его партнерши. Она, кстати, третья девица, с которой он встречается, и не одну ее он развлекал на Канакауэе, хотя она-то, поди, думала, что у него нет других подружек. У нее тоже были связи на стороне. Я дважды следил за ней, когда она выезжала с другими парнями, и один раз отдалась своему дружку.
– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался Чейз.
– Послушай-ка, – вспылил незнакомец, – никогда не спрашивай меня о моих методах. – От злости он снова закашлялся и, отдышавшись, продолжил:
– Они оба дрянь – что парень, что девка – и заслуживали именно той кары, какую я им назначил, если бы ты не спас ее.
Чейз молча ждал.
– Понимаешь, я должен изучить твою подноготную так же тщательно, как и у этих двоих. Иначе я никогда не буду уверен, заслужил ли ты смертный приговор, или я убил тебя из мести за то, что ты помешал осуществить мой план. Короче говоря, я не убиваю людей. Я казню тех, кто заслуживает казни.
– Я не хочу, чтобы ты сюда звонил, – сказал Чейз.
– Попробуй останови меня.
– Я поставлю жучки на линию.
– Это меня не остановит. – Голос незнакомца снова зазвучал весело. – Я стану звонить из разных будок в городе и говорить так кратко, что меня не выследят, – только и всего.
– А если я не буду подходить к телефону? – спросил Чейз.
– Будешь.
– Почему ты так уверен?
– Да просто ты захочешь знать, что я о тебе выяснил, и еще – когда именно я вынесу тебе приговор и когда ты умрешь. – Последние несколько слов прозвучали едва слышно, казалось, он больше не желает насиловать свой голос. – В шесть часов вечера, – напомнил он Чейзу и дал отбой.
Чейз бросил трубку, разозлившись из-за того, что убийца знает его гораздо лучше, чем он сам. Конечно же он подойдет к телефону в любое время. И по тем же самым причинам он отвечал на все назойливые звонки в течение последних недель, вместо того чтобы сменить номер. Вот только беда: он и сам толком не знает, каковы эти причины.
Решительно сняв трубку, Чейз набрал номер полицейского участка. В первый раз за десять с половиной месяцев он набрал номер, первым куда-то позвонил. Номер полиции, вместе с номерами пожарной команды и службы помощи утопающим, значился на карточке, приклеенной к основанию телефона, точно кто-то специально позаботился о том, чтобы ему легче было сделать этот шаг.
Ответил дежурный сержант, и Чейз, представившись, попросил подозвать Уоллеса. В тот миг он был не против воспользоваться своей славой для достижения цели.
– Да, мистер Чейз, чем могу помочь? – спросил Уоллес.
Чейз не сказал того, что намеревался, а вместо этого спросил:
– Как идет следствие?
Уоллес был не прочь поговорить о работе.
– Медленно, но верно, – сообщил он Чейзу. – Мы нашли отпечатки на его ноже и послали их копии в Вашингтон и в столицу штата.
Если его когда-либо арестовывали за серьезное преступление или он служил правительственным чиновником, мы установим его личность за двадцать четыре часа.
– А если у него никогда не снимали отпечатков?
Уоллес был преисполнен оптимизма:
– Все равно установим. Мы нашли в “шеви” его кольцо. Оно не принадлежало убитому парню, и вам, похоже, мало размера на три. Вы ведь не теряли кольца?
– Нет, – сказал Чейз.
– Я так и думал. Нужно было, конечно, позвонить вам и спросить, но я пребывал в уверенности, что оно не ваше. Так что это однозначно его кольцо.
– А что-нибудь еще, кроме кольца и отпечатков?
– Мы ведем – только это сугубо между нами – постоянную слежку за девушкой и ее родителями. Если он попытается убить ее, то попадется в нашу ловушку.
– А вы полагаете, может?
– Безусловно, ведь он наверняка подозревает, что она способна опознать его. Не забывайте: девушка отчетливо видела его лицо и ему невдомек, насколько плохо она тогда соображала.
– Да, пожалуй.
– Мне сейчас пришло в голову, что не мешало бы и к вам приставить “хвост”. Вы об этом не думали?
Чрезмерно встревожившись от такого предложения, Чейз поспешил отказаться:
– Нет-нет. Я не вижу в этом смысла.
– Вы же знаете, – сказал Уоллес, – история попала в утренние газеты. Он едва ли боится, что вы его опознаете, как девушка, но, наверное, здорово зол на вас.
– Значит, он сумасшедший.
– А кто же еще, мистер Чейз?
– Вы хотите сказать, что, допросив девушку, не узнали ничего о мотивах? Может быть, какие-нибудь бывшие любовники?
– Нет, – ответил Уоллес. – В данный момент мы исходим из предположения, что никаких объяснимых мотивов не было, мы имеем дело с психопатом.
– Понятно.
– Что ж, – сказал Уоллес, – мне жаль, но пока нет ничего более существенного.
– Извините за беспокойство, – произнес Чейз. – Вы, наверное, плохо спали.
– Совсем не спал, – признался Уоллес. Они попрощались, и Чейз повесил трубку, не сказав ему ни слова, хотя и собирался выложить все. За девушкой слежка ведется круглые сутки. И с ним будет то же самое, тем более если узнают, что убийца ему угрожает. Чейзу показалось, будто стены качаются, то сжимаясь, как челюсти огромной акулы, то распахиваясь, словно плоские серые ворота. Пол начал вздыматься волнами. Пространство стало зыбким – именно из-за таких ощущений он и попал в больницу и в конце концов получил свою семидесятипроцентную пенсию по инвалидности. Нельзя позволить недугу вновь сломить его, и лучший способ с ним бороться – ограничить пределы своего мира, обрести утешение в одиночестве. Он налил себе еще стакан виски.
Телефон разбудил его как раз в тот миг, когда мертвецы, окружив, стали тянуться к нему мягкими, белыми, истлевшими руками. Он резко сел в постели и вскрикнул, вытянув вперед руки, чтобы оградить себя от их холодных прикосновений. Окончательно проснувшись, он понял, где находится, убедился, что один, и снова в изнеможении упал на подушку. Телефон настойчиво трезвонил снова и снова, и после тридцати нестерпимо надоедливых звонков ему осталось только снять трубку.
– Да.
– А я уже хотела прийти, проверить, как вы, – озабоченно произнесла миссис Филдинг. – Все в порядке?
– Все отлично, – успокоил он. ; – Вы долго не отвечали.
– Я спал.
Она колебалась, как будто раздумывая, что сказать: о-. – У меня швейцарский бифштекс, грибы, печеная кукуруза и картофельное пюре на ужин. Не хотите поужинать со мной, все равно я столько не съем.
– Не думаю.
– Молодому человеку вроде вас нужно питаться регулярно, – назидательно заметила она.
– Я уже поел.
Она долго молчала, потом произнесла:
– Хорошо. Но жаль, что вы не хотите, а то у меня столько еды.
– Очень жаль, но я сыт, – сказал он. – Может быть, завтра вечером.
– Может быть... – начала она. Но Чейз повесил трубку, прежде чем миссис Филдинг предложила перекусить вместе сегодня попозже.
В его стакане таял лед, разбавляя недопитое виски. Он выплеснул бледного цвета напиток в раковину, бросил в стакан новые кубики льда и налил виски. Оно горчило, как лимонная корка, но Чейз все равно выпил. Ни в буфете, ни в холодильнике ничего съестного не было, кроме пакета яблок, а от них еще хуже.
Чейз снова включил маленький черно-белый телевизор и принялся медленно крутить ручку по всем местным каналам, но ничего не нашел, кроме программы новостей и мультфильмов. Он предпочел мультфильмы.
Скучища!.. Однако он досмотрел их до конца, а затем отыскал на одной из программ старый фильм и переключился на него. Чейз допил свое виски и попытался втиснуть пустую посудину на уставленную грязными стаканами полку, где совсем не оставалось места. Тогда он отнес стаканы в ванную, вымыл их горячей водой с мылом, вытер чистым полотенцем и убрал в буфет.
Если бы не обещанный телефонный звонок, у него впереди был бы целый свободный вечер. Ровно в шесть телефон зазвонил.
– Алло?
– Добрый вечер, Чейз, – сказал убийца. Голос его по-прежнему звучал ужасно хрипло. – Как поживаешь?
– Хорошо, – ответил Чейз, присаживаясь на кровать.
– Знаешь, что я делал весь день?
– Ну, наверное, занимался моей персоной?
– Совершенно верно.
– Так расскажи, что ты нашел, – заинтересовался Чейз, как будто ожидал услышать нечто новое, хотя речь и шла о нем самом. Впрочем, возможно, так оно и будет.
– Прежде всего, ты родился чуть больше двадцати четырех лет назад, 11 июня 1947 года, в Больнице милосердия. Твои родители погибли в автокатастрофе, когда тебе исполнилось восемнадцать. Ты учился в Государственном университете и прошел ускоренную трехгодичную программу, специализируясь на торговом управлении. Ты прекрасно успевал по всем предметам, кроме нескольких обязательных курсов – таких, как основы физических наук, биология первой и второй степени и химия. – Убийца шептал еще три долгие минуты, перечисляя малозначительные факты, которые, как считал Чейз, умрут вместе с ним. Да и, похоже, судебные отчеты, документы колледжа, газетные архивы и полдесятка прочих источников предоставили незнакомцу гораздо больше информации о его жизни, чем тот мог бы почерпнуть из недавних газетных статей.
– Я, кажется, говорю уже больше пяти минут, – забеспокоился убийца. – Пора перейти в другой автомат. Твой телефон прослушивается, Чейз?
– Нет.
– Все равно, я сейчас положу трубку и перезвоню через несколько минут. – Телефон отключился, зашипев в ухо Чейза, как змея.
Через несколько минут убийца позвонил снова:
– То, что я говорил тебе, это так, ерунда, сухое сено, Чейз. Но сейчас я кое-что добавлю и подумаю немного – подумаю, смогу ли бросить спичку в это сухое сено.
– Что-что? – переспросил Чейз.
– Во-первых, – сказал убийца, – ты унаследовал большую сумму денег, но почти ничего не потратил. Огреб тридцать тысяч после уплаты налогов – а живешь скудно.
– Откуда ты знаешь?
– Я сегодня потолкался возле твоего дома и узнал, что ты снимаешь меблированную комнату на третьем этаже. Увидев, как ты возвращаешься домой, я понял, что одеваешься ты не лучшим образом. У тебя и автомобиля не было, пока ты не получил за храбрость “мустанг”. Следовательно, большая часть наследства у тебя сохранилась, если принять во внимание, что пенсия по инвалидности покрывает все или почти все твои расходы.
– Послушай-ка, ты, перестань за мной шпионить, – с горячностью выпалил Чейз и вдруг осознал, что боится этого человека больше, чем всех мертвецов из своих кошмаров вместе взятых, чувствуя себя выставочным экспонатом, помещенным в стеклянную клетку, на который пялятся все кому не лень.
Человек засмеялся:
– Не могу перестать. Должен же я оценить ваш моральный облик, мистер Чейз, прежде чем вынести приговор.
Чейз бросил трубку. То, что он проявил инициативу, изрядно подбодрило его. Когда телефон зазвонил опять, Чейз решил не подходить, и после тридцати звонков он смолк. Однако через десять минут телефонный звонок вновь разогнал тишину. Чейз снял трубку и сказал: “Алло”.
Убийца был разъярен, он напрягал охрипшую глотку до отказа:
– Если еще выкинешь такой номер, чертов сукин сын, ты об этом пожалеешь! Убийство не будет чистым, уж я постараюсь. Понял?
– Да, – сказал Чейз, чувствуя себя больным. Незнакомец тут же успокоился:
– Вот что еще, мистер Чейз. Меня очень интересует эта формулировочка “ранен в бою”. Что-то ты не похож на немощного инвалида, которому следует платить Пенсию. Я, будь уверен, почувствовал, на что ты способен, когда мы дрались. Это наводит меня на кое-какие мысли. Похоже, у тебя инвалидность не из-за физического увечья.
– А? – только и промолвил Чейз. Сердце его колотилось, во рту пересохло.
– Я думаю, у тебя психические проблемы, из-за которых ты и попал в госпиталь, а затем был демобилизован. – Он замолчал.
– Ты ошибаешься, – сказал Чейз.
– Может – да, может – нет. Мне понадобится еще немного времени, чтобы узнать все точно. Ладно, спи спокойно, мистер Чейз. Ты еще не приговорен к смерти.
– Подожди! – остановил его Чейз.
– Да?
– Я должен тебя как-то называть. Не могу же продолжать думать о тебе абстрактными категориями, вроде “тот тип”, “незнакомец” или “убийца”. Понимаешь?
– Да, – сказал тот.
– Так как же?
Его собеседник немного помолчал и сказал:
– Можешь называть меня Судья.
– Судья?
– Ну да. Как в формуле “судья, присяжные и палач”. Он засмеялся и тут же, закашлявшись, повесил трубку, точно телефонный хулиган.
Чейз достал из холодильника яблоко, отнес его на стол, положил на салфетку, затем сходил к посудному ящику за фруктовым ножом, очистил яблоко, разрезал на восемь долек и принялся усердно жевать. Ужин, конечно, не слишком плотный, но ничего, в стакане виски достаточно калорий, чтобы подкрепить его. Он налил себе порцию на десерт.
Потом вымыл руки, липкие от яблочного сока, выпил еще один стакан и уселся на кровати, невидящими глазами глядя в телевизор. Он пытался ни о чем не думать, кроме привычной повседневности: завтрак у Вулворта, легкое чтиво в бумажной обложке, покупка виски, старые фильмы по телевидению, двадцать девять тысяч на банковском счете, пенсия и привычная бутылка в день. Вот главное в жизни, остальное только сбивает с толку – вся эта морока, которой нет места в его мире.
Он снова не позвонил в полицию.
Страницы← предыдущаяследующая →
Расскажите нам о найденной ошибке, и мы сможем сделать наш сервис еще лучше.
Спасибо, что помогаете нам стать лучше! Ваше сообщение будет рассмотрено нашими специалистами в самое ближайшее время.