Книга Ночи Калигулы. Восхождение к власти онлайн - страница 12

XIV

В ту ночь Калигула не мог заснуть. Огромное бледно-жёлтое пятно мерцало за окном, странно будоража юношу. Казалось, нечеловеческое лицо заглядывает в опочивальню.

Гай неслышно поднялся, прислушиваясь к мерному храпу рабов. Босиком подошёл к окну и растворил его. Полная луна низко нависала над кипарисами. Ночь была безоблачной и тихой, монотонно стрекотали цикады в саду, тоскливо выли собаки на римских окраинах.

Неожиданно Калигулу охватило желание излить в стихах охватившее его ощущение. Пусть мысли сложатся в благородный гекзаметр, отражающий красоту ночи и умиротворяющее спокойствие звёздного неба… А ещё – страстно захотелось мечтать о Домитилле теми словами, какими слепой грек воспел прекрасную Елену.

Калигула бродил по опочивальне, вполголоса бормоча напыщенные фразы и подсчитывая на пальцах количество слогов. Увы! Мысли упорно не желали втискиваться в строгий классический размер, по-змеиному расползаясь в стороны. Оказывается, для стихотворства необходимы, помимо желания, ещё и способности!

Водяные часы, именуемые клепсидрой, монотонно отсчитывали минуты, а Калигуле все ещё не удавалось сочинить более-менее сносную строфу. Он уже был готов разочароваться и обидеться на музу поэзии, упорно не желающую спешить на помощь высокородному Гаю. Но шум за стеною отвлёк его.

Калигула на цыпочках подошёл к выходу и прислушался. До насторожённого слуха юноши донеслось бряцание меча, приглушённый женский шёпот и отрывистые фразы, произнесённые мужчиной. Гай осторожно отвёл в сторону тяжёлый парчовый занавес и выглянул наружу: Макрон шёл в опочивальню Тиберия в сопровождении незнакомой женщины.

Сильное любопытство заставило Калигулу последовать за ними. Выждав немного, юноша тихо прокрался в сторону императорских покоев.

Дюжина преторианцев несла ночное дежурство в прихожей. Калигула, затаившись за широкой дорийской колонной слышал смех и грубый говор:

– Видали женщину, вошедшую к цезарю? Красотка!

– Везёт старику! А мне отказывают даже кривобокие шлюхи!..

– Вот бы посмотреть, что они делают…

– А ещё лучше – поучаствовать!..

Последовал взрыв похабного смеха.

– Вина бы сейчас! И сыграть в кости хоть разочек…

– Ага! Тиберий выйдет, увидит и… И сыграет в кости твоей головой!

– Не выйдет! Он занят – ублажает красотку. Будь у меня тысяча сестерциев – не пожалел бы, чтобы взглянуть хоть ненадолго!

– Точно, не выйдет! А тут неподалёку есть одна таверна, где торгуют вином в ночные часы…

– Может, купим пару бутылок?

– Не торопитесь, идиоты! Разве вас выпустят из дворца парни, несущие дежурство снаружи? Ещё донесут императору, чего доброго!..

– А мы с ними поделимся вином! Им, должно быть, тоже холодно, скучно…

– А ведь верно!.. Эй, ребята, у кого есть деньги – бросайте сюда!

Наверное, кто-то из преторианцев снял шлем: Калигула услышал, как монеты звонко ударяются о медное дно.

– Неплохо! На эти денежки можно изрядно напиться!

– Кто пойдёт за вином?

– Я!.. Я!.. Я!.. – желающими оказались все без исключения.

– Нет, так нельзя! Если все пойдут за вином – кто будет стеречь цезаря?!

– Ничего с ним не случится!

– Не стеречь, а охранять! О боги, когда вы запомните: стерегут преступника!

– Пусть несколько человек сходят в таверну и принесут вина остальным.

– Я не останусь здесь! Знаю, как вы падки на вино! Вылакаете все по дороге, а сюда ни капли не донесёте!

– Я тоже не останусь!

– И я…

– Но ведь кто-то должен остаться!!!

Страсти накалялись, шум возрастал. Неожиданно раздался резкий голос Макрона – единственный, который безошибочно распознал Калигула:

– Идите все! Я останусь здесь. Смотрите, не попадитесь ночному дозору. Идите дружным строем, словно вам поручено следить за порядком на улицах Рима. Если попадётесь – скажете, что ушли своевольно, предварительно оглушив меня. Я отпускаю вас за вином, но отвечать за вашу невоздержанность не намерен!

– Не попадёмся! – недружным хором заверили преторианцы. – Если же попадёмся, то не выдадим тебя.

Калигула едва успел отпрянуть и схорониться в темноте, за колонной. Преторианцы, тихо позвякивая мечами, цепочкой прошли мимо него. Будь Калигула постарше, он бы возмутился, узнав, как слабо поддерживается порядок в преторианской гвардии. Но сейчас отсутствие солдат даже порадовало его.

Гай подождал, пока стих в отдалении топот и заглянул в помещение. Ушли все. Только Невий Серторий Макрон одиноко сидел в углу на низкой дубовой скамье. Трибун преторианцев устало уронил голову на руки и прикрыл глаза. На стене потрескивал оранжевыми искрами факел, наполняя узкую прихожую копотью и смрадом. Калигуле показалось, что Макрон спит.

Юноша неслышно приблизился к янтарно-золотому занавесу, слегка отвёл его дрожащей рукой, заглянул в узкую щёлку и замер… Молодая женщина, повернувшись спиной к Калигуле, раздевалась около императорского ложа. Затаив дыхание, Гай смотрел, как упала на мозаичный пол тёмная туника, как заиграли рыжие отблески огня на выгнутых бёдрах. Женщина поспешно забралась в постель, и лишь тогда Калигула заметил императора. Лихорадочно стягивая через голову тунику, Тиберий навалился на хрупкое женское тело…

– Как ты сюда проник? – услышал Калигула за спиной изумлённый голос Макрона. Он поспешно обернулся, чувствуя, как неприятно вспотели ладони и предательски покраснели щеки.

– Я видел, как ты вёл женщину к Тиберию, – дерзко заявил Калигула, стараясь под дерзостью скрыть досаду оттого, что его застали подсматривающим.

– Понимаю! – вдруг широко улыбнулся Макрон. – Ты ещё никогда не ходил к гетерам.

– Никогда… – шепнул Калигула, ощутив внезапную сухость в горле.

– Я отведу тебя завтра, – пообещал Макрон. Он снова отошёл к дубовой скамье и устало опустился на неё, опершись спиною о холодную стену.

– В лупанар? – сдавленно спросил юноша, присаживаясь на край скамьи, рядом с Макроном.

– Цезарь не замечает, что ты уже вырос и нуждаешься в женщине, – усмехнулся трибун, пристально разглядывая Калигулу. – В этом нет ничего дурного: к гетерам ходят все.

– Ты ходишь? – полюбопытствовал Гай, внимательно разглядывая свои сандалии.

Макрон утвердительно кивнул.

– Мой отец тоже ходил? – расспрашивал юноша.

– Твой отец?.. – удивлённо повторил Макрон. Помолчал в раздумии и, передёрнув плечами, добавил: – Наверное, в молодости – да, как и все. А после женитьбы, должно быть, нет! Видишь ли, Германик женился на женщине, которую любил. Зачем ему ещё и гетеры?

Калигула притих, прислушиваясь к возне, донёсшейся из императорской опочивальни. Макрон, глядя на него, размышлял: «Странные вопросы задаёт этот мальчик! Что ему до того, ходил ли к гетерам его отец? Я никогда не смел думать о том, есть ли наложницы у моего отца, или любовники – у матери. Родители для меня – нечто священное!»

– А ты женат? – любопытству Калигулы не было предела. Но Макрону этой ночью почему-то захотелось быть откровенным с юношей, внушавшим ему жалость.

– Нет. Но скоро женюсь.

– Ты любишь свою невесту?

Макрон вздохнул. Ответить на этот вопрос оказалось труднее всего.

– Не знаю! – скорее самому себе, а не Калигуле, прошептал Макрон. – Есть в ней нечто, что безудержно влечёт меня. Энния – как дикая кошка. Порою ласкается, выгибая спину, а мгновение спустя готова оцарапать! Умом я понимаю, что Энния недобра и хитра. Но когда не вижусь с ней – тоскую…

«Как дикая кошка…» – зачарованно повторил про себя Гай. В этот момент он решил, что только таких женщин и можно любить!

– Почему ты отпустил преторианцев? – спросил Калигула, удивляя замечтавшегося Макрона неожиданным поворотом мысли.

– Иногда следует идти на уступки, чтобы преторианцы не взбунтовались, – поразмыслив, ответил Макрон. – Горстка вооружённых солдат опаснее, чем стотысячная толпа безоружной черни!

* * *

Калигула возвратился к себе прежде, чем преторианцы вернулись с вином. Долго не мог заснуть, ворочаясь под шёлковым одеялом. Он снова и снова вызывал в памяти обнажённую фигуру женщины, увиденной в опочивальне Тиберия.