Книга Конец лета онлайн - страница 5

Глава 5

Телефонный звонок застал Динну в студии. Она сидела на некотором расстоянии от полотна и пыталась оценить результаты своей утренней работы. Сегодня это был натюрморт: на фоне голубого неба, видного в открытое окно, – ваза с тюльпанами, роняющими лепестки на столик красного дерева.

– Динна?

На мгновение Динна замерла от неожиданности.

– Бен? Как вы узнали мой телефон? – Динна почувствовала, что ее щеки краснеют, и рассердилась на себя за такую реакцию. – От Ким?

– Конечно. Она заявила, что, если я не выставлю ваши картины, она откажется выполнять мой заказ.

Динна покраснела еще гуще и рассмеялась:

– Не верю, что она это сказала!

– Я пошутил. На самом деле она сказала, что вы очень хорошая художница. У меня к вам предложение: я меняю одну из картин Уайета из моей коллекции на одну из ваших собственных.

– Это безумие! Вы с ума сошли! И Ким тоже!

– Может, вы позволите мне самому об этом судить? Вы не против, если я заеду к вам сегодня в середине дня?

– Сегодня? Сейчас? – Динна посмотрела на часы, было уже около одиннадцати. Она энергично замотала головой: – Нет!

– Я понимаю. Вы не готовы. Художники никогда не бывают готовы.

Бен говорил с ней так же мягко, как тогда на пляже. Динна уставилась на телефон и еле слышно прошептала:

– Я не могу. Правда.

– Тогда завтра?

Бен говорил твердо, но не слишком напористо.

– Право, Бен, все это как-то... Я...

Промямлив нечто невразумительное, Динна замолчала и услышала смех Бена.

– Ну пожалуйста, мне очень хочется увидеть ваши картины.

– Но почему?

Спросив, Динна сразу же пожалела, вопрос показался ей глупым.

– Потому что вы мне понравились. И я бы хотел увидеть ваши работы. Все очень просто. По-моему, звучит разумно, вы согласны?

– Более или менее.

Динна не знала, что еще сказать.

– Ленч у вас занят?

– Нет.

Динна снова печально вздохнула.

– Да не вздыхайте вы так жалобно, я обещаю, что не буду метать дротики в ваши полотна. Честное слово, можете мне поверить.

Неожиданно для себя Динна поняла, что действительно ему доверяет. По-видимому, на нее подействовали его манера говорить и его взгляд, который она хорошо помнила.

– Ну хорошо, договорились. Жду вас в полдень.

Наверное, никогда еще восходящий на эшафот не произносил последнее слово с такой решимостью. Вешая трубку, Бен Томпсон улыбался.

Ровно в полдень Бен был на месте. Он привез пакет французских булочек, приличный кусок сыра бри, полдюжины персиков и бутылку белого вина.

– Сгодится в качестве ленча? – спросил он, выкладывая на стол привезенные богатства.

– Очень мило с вашей стороны, и все-таки вам не стоило приезжать. – Динна посмотрела на него в смятении. Она была в джинсах и заляпанной краской блузе, волосы ее были собраны в небрежный узел. – Терпеть не могу, когда меня ставят в неловкое положение.

Видя, что она с обеспокоенным видом наблюдает, как он выкладывает еду, Бен перестал раскладывать фрукты.

– Динна, напрасно вы так, я вовсе не хотел поставить вас в неловкое положение, мне действительно хочется увидеть ваши картины. Но мое мнение ни черта не значит. Ким сказала, что вы хорошая художница, и вы сами это знаете. На пляже вы сказали, что живопись – это ваша жизнь, а такими вещами не шутят. – Бен помолчал и добавил мягче: – В моем коттедже в Кармеле вы видели часть тех вещей, которые я люблю. Это то, чем я дорожу. А ваше искусство – это то, что важно для вас. Если вам понравится мой Уайет, я буду рад, но если не понравится, от этого он не станет нравиться мне меньше. Что бы я ни увидел, ваша работа от этого не изменится и не станет для вас менее важной. На это никто не может повлиять.

Динна молча кивнула. Она медленно подошла к стене, к которой были прислонены около двадцати полотен, скрытые от глаз, обделенные вниманием. Ни слова не говоря, Динна стала одну за другой поворачивать картины лицевой стороной, глядя только на холсты, но не на Бена. Так продолжалось до тех пор, пока Бен не сказал:

– Подождите.

Динна удивленно посмотрела на него. Он стоял, прислонившись к письменному столу, и смотрел на нее со странным выражением лица, которое она не смогла определить.

– Когда вы увидели моего Уайета, вы что-нибудь почувствовали?

Он испытующе всмотрелся в ее лицо. Динна кивнула:

– Я много чего почувствовала.

– Что именно? Динна улыбнулась:

– В первый момент удивление, когда я поняла, что это ваш дом. Потом что-то вроде благоговения и радость от того, что я вижу эту картину. Женщина на картине... у меня было такое чувство, что меня к ней тянет, как будто я с ней знакома. Думаю, я почувствовала все, что Уайет хотел сказать своей картиной. На какой-то момент картина меня околдовала.

– А меня – ваши работы. Вы хотя бы отдаленно представляете себе, как много вы вложили в эти картины, вы понимаете, как они прекрасны? Вы поворачивали их одну за другой, и каждый раз что-то трогало меня за сердце. Динна, это просто фантастика, вы не представляете, как они хороши!

Бен улыбнулся, и сердце Динны вдруг забилось чаще.

– Я их люблю. Но это понятно, ведь они мои. Динна сияла. Бен сделал ей бесценный подарок, и она знала, что он готов подписаться под каждым словом. Очень много времени прошло с тех пор, когда кто-нибудь видел результаты ее трудов – видел и проявил к ним интерес.

– Они не просто ваши, они – это вы.

Бен подошел к одному из полотен и стал внимательно его рассматривать. На картине была изображена маленькая девочка, склонившаяся над ванной, – Пилар.

– Это моя дочь.

Теперь Динна получала удовольствие от процесса, и ей самой уже хотелось показать Бену побольше.

– Прекрасная работа. Покажите мне другие.

Динна показала все. Когда показ был закончен, Динна едва не пела от ликования. Ее картины понравились Бену!

Он понял ее творчество. Ей хотелось броситься ему на шею и засмеяться во весь голос.

Бен откупорил бутылку вина.

– Вы ведь понимаете, что это значит?

Динна вдруг насторожилась, правда, не очень сильно.

– Что?

– Что я теперь от вас не отстану, пока вы не подпишете контракт с моей галереей. Что вы на это скажете?

Динна широко улыбнулась, но отрицательно покачала головой:

– Я не могу.

– Почему?

– Выставки – это не для меня.

Марка бы хватил удар, если бы она решила выставляться. Он бы сказал, что это вульгарно и отдает торгашеством, хотя галерея Томпсона имела репутацию вполне респектабельной, никак не вульгарной, а семейство Бена уже много лет пользовалось уважением в мире искусства. Динна навела справки, когда вернулась из Кармела. Дед Бена владел одной из лучших галерей Лондона, у отца была галерея в Нью-Йорке. Хотя Бену было всего тридцать восемь лет, в мире искусства он получил карт-бланш. Об этом Динна тоже прочитала.

– Правда, Бен, я не могу.

– Как это не можете? Послушайте, Динна, не упрямьтесь. Вам нужно приехать ко мне в галерею и осмотреться. Вы почувствуете себя увереннее, когда увидите, что у меня там выставлено.

Уговаривая Динну, Бен преобразился и вдруг показался ей таким юным, что она засмеялась. Динна знала, что хранится в его галерее – это она тоже выяснила. Писсарро, Шагал, Мэрри, Кассатт, две-три работы Ренуара, великолепный Моне, несколько работ Коро. Кроме того, в галерее было несколько хорошо спрятанных работ Поллока, Дали и Конинг, которые он выставлял очень редко. Словом, у Бена было только лучшее. Наряду с произведениями признанных мастеров были у него и тщательно отобранные работы молодых, еще неизвестных художников. Бен хотел, чтобы среди них оказались и ее работы. Могла ли Динна мечтать о большем? Но как рассказать об этом Марку? «Мне пришлось это сделать. Он меня попросил. Я хотела...»

– Нет. – Марк не поймет, да и Пилар тоже. Она решит, что ее мать выскочка и хвастунья. – Вы не понимаете.

– Тут вы правы, я действительно не понимаю.

Бен протянул Динне кусок французской булочки и сыр. Ее работы были расставлены по всей комнате, двадцать две картины, и все ему нравились. Динна взяла хлеб с сыром и улыбнулась.

– На чердаке хранится еще тридцать картин, и еще четыре – у Ким.

– Вы просто сумасшедшая.

– Ничего подобного. Бен протянул ей персик.

– А я говорю, сумасшедшая. Однако я ничего против не имею. Но может быть, вы придете завтра вечером на открытие новой экспозиции? В этом ведь нет ничего плохого? Или вы даже это боитесь сделать?

Бен явно ее провоцировал, и Динне это не понравилось.

– Кто вам сказал, что я боюсь?

Она откусила сочный персик и улыбнулась.

– А разве кто-то должен сказать? Просто я не вижу никакой другой причины, почему бы вам отказаться выставлять свои картины.

– Я отказываюсь, потому что это не имеет смысла.

– Это в вашем отказе нет смысла. – Их разговор мог бы походить на спор, если бы они оба не смеялись. Отчасти тому способствовало и выпитое вино. – Но несмотря ни на что, вы мне нравитесь, – объявил Бен. – Мне нравится иметь дело с сумасшедшими вроде вас.

– Я не сумасшедшая, а просто упрямая.

– И вы выглядите точь-в-точь как женщина с картины Уайета. Вы тоже заметили сходство?

Бен поставил стакан. Его взгляд снова притягивал Динну. После короткого колебания она кивнула:

– Да, заметила.

– Только у вас я могу видеть глаза. – Бен очень долго удерживал ее взгляд, потом наконец отвел глаза. Он подумал, что у той женщины с картины глаза должны быть точно такими же. – У вас красивые глаза.

– У вас тоже.

Тихий голос Динны напомнил шорох бриза на пляже в Кармеле, и оба вспомнили вечернюю прогулку. Некоторое время Бен молчал, рассматривая ее картины.

– Вы сказали, что это ваша дочь. Это правда?

Он посмотрел на Динну, ему хотелось узнать о ней больше.

– Да, ее зовут Пилар, ей скоро исполнится шестнадцать. Она очень хорошенькая, гораздо красивее, чем на картинах. Я нарисовала несколько ее портретов.

Динна с грустью подумала о портрете, выселенном декоратором из кабинета Марка в холл.

– Некоторые из них довольно неплохи.

Теперь Динна чувствовала себя с Беном непринужденно и могла открыто признать, что ей нравится собственная работа.

– Где она сейчас? Дома?

– Нет. – Динна посмотрела на Бена долгим взглядом. – Она улетела на юг Франции. Ее... мой муж француз.

Динне хотелось сказать, что Марк тоже в отъезде, что он в Греции, но ей почему-то казалось, что это будет предательством с ее стороны. С какой стати рассказывать Бену, что Марка нет? Разве ей что-нибудь нужно от этого мужчины? Он уже сказал, что ее работы ему нравятся, чего ей еще желать? Динне хотелось спросить Бена, женат ли он, но ей казалось, что это тоже будет неправильно. Его семейное положение не должно ее касаться. Он пришел сюда только ради ее картин, и то, что его глубокие глаза цвета морской волны смотрят на нее с бесконечной добротой, не имеет никакого значения.

– Знаете... – Бен с сожалением посмотрел на часы. – Мне очень жаль, но я должен ехать на работу. В три часа у меня встреча в офисе.

– В три? – Динна посмотрела на часы. Два сорок пять. – Уже так поздно? Удивительно, как быстро пролетело время.

Впрочем, они просмотрели большую часть ее картин. Динна встала и виновато посмотрела на Бена.

– Так вы придете завтра на вернисаж?

Взгляд Бена говорил, что он очень хочет, чтобы она пришла. Но почему? Ответа Динна не знала.

– Я постараюсь.

– Пожалуйста, Динна, прошу вас. Мне очень хочется, чтобы вы пришли.

Бен быстро дотронулся до ее руки, улыбнулся, еще раз окинул студию одобрительным взглядом, вышел за дверь и стал спускаться по лестнице.

– Можете меня не провожать, я найду дорогу. До завтра!

Шаги Бена стихли, Динна села в мягкое кресло и огляделась. Среди картин было четыре или пять портретов Пилар, но ни одного портрета Марка. На какое-то мгновение Динну охватила паника: ей показалось, что она не может вспомнить лицо мужа.