Книга Книга ада и рая онлайн - страница 2

Сонет

 
Я не за то люблю тебя, мой Бог,
что буду в Небесах с тобою рядом,
и не из страха перед темным Адом
в моей душе грехи я превозмог.
 
 
Тебя люблю, Господь, твой смертный срок,
твой крестный путь Ерусалимским градом,
и раны вижу сокрушенным взглядом
и на челе из терния венок.
 
 
Люблю Тебя, как Ты людей любил,
не будь Небес – любил бы все, как прежде,
исчезни Ад – тебя б не оскорбил.
 
 
Не за дары Твои Ты мне так мил,
и если б верить я не мог надежде,
вовеки бы любви не изменил.
 

Аноним XVI в.

Молитва святой

Господи, если я поклоняюсь Тебе из страха перед Адом, сожги меня в Аду, и если я Тебе поклоняюсь, уповая на Рай, извергни меня из Рая; но если поклоняюсь я Тебе ради Тебя самого, не скрой от меня Твоей нетленной красы.

Аттар. «Замечания о святых» (XII в.)

Подкуп блаженством^[5]

Я отказываюсь от подкупа блаженством на небесах. Пусть Божье дело творится бескорыстно, для него Бог и создал нас, ибо это есть дело живых. Когда я умру, пусть он будет в долгу у меня, а не я у него.

Бернард Шоу. «Майор Барбара»

Небо храбреца^[6]

После этого пронесся слух, что господин Боец за Правду получил весть от того же посланца, как и другие, и в доказательство истинности этого приглашения его кувшин был разбит у источника. «Доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника» (Екклез. 12:6).

Когда он понял это, то позвал своих друзей и сказал им о случившемся, говоря: «Я ухожу к моему Отцу, и хотя я с большим трудом пришел сюда, но теперь я не жалею всех волнений, которые я испытал на пути. Я даю мой меч тому, кто последует мне в моем пилигримстве, и мое мужество и ловкость тому, кто может взять их. Мои боевые рубцы я беру с собой, чтобы они свидетельствовали о том, что я бился за Того, Кто теперь наградит меня».

Когда настал назначенный день, многие провожали его к берегу реки, войдя в которую, он сказал: «Смерть, где твое жало?» И когда он погрузился глубже, то продолжал: «Ад, где твоя победа?» (I Коринф. 15: 55).

Так перешел он на другую сторону, и там приветствовали его трубными звуками.

Джон Беньян. «Путешествие пилигрима» (1678)

Говорит солдат

На небе мне бы хотелось время от времени воевать, участвовать в сражении.

Детлев фон Лилиенкрон

Лучше, чем небо^[7]

Метафоры не утешают меня, не подслащивают гадкий вкус неотвратимой смерти. Я не желаю, чтобы меня увлек с собою поток, который плавко уносит в вечность жизнь человеческую, и противлюсь неизбежному течению судеб. Я влюблен в эту зеленую землю, в лик города и деревни, в неизъяснимо пленительное сельское уединение, в милую безопасность улиц. Я бы здесь хотел разбить мою скинию. Я был бы доволен, когда бы мог остаться в том возрасте, которого достигли я и мои друзья; мне не нужно быть ни моложе, ни богаче, ни красивее. Я не хочу, чтобы старость отлучила меня от жизни, не хочу, словно созревший плод, как говорится, упасть в могилу. Всякая перемена на этой моей земле, в пище или жилье, смущает и волнует меня. Мои домашние боги так ужасающе прочно укоренились, что их не вырвать без крови. По своей доброй воле они не устремятся к берегам Лавинии.^[8] Любая перемена в моем бытии потрясает меня.

Солнце, небо, легкое дуновение ветерка, одинокие прогулки, летние каникулы, зелень полей, восхитительные соки мяса и рыбы, дружеская компания, веселый стакан вина, свет свечей, беседа у камина, невинная суетность, острое словцо и сама ирония – разве все это не уходит вместе с жизнью?

Может ли призрак смеяться, надрывая свой тощий живот от смеха, когда вы шутите с ним?

А вы, мои полуночные любимцы, мои фолианты? Должен ли я расстаться с несравненным наслаждением держать вас (огромные охапки) в своих объятиях? Неужели знание достанется мне (если вообще достанется) лишь ценою тягостного внутреннего опыта, а не из столь привычного для меня чтения?

Чарльз Лэм. «Очерки Элии» (1823)

Мое небо

 
Прошедших дней уходит череда,
уносится к блистающим просторам,
где, может быть, соединится с хором,
поющим гимн у вечного гнезда.
 
 
Господь, в минуту Твоего суда
мне благо дней земных не ставь укором;
одним я буду счастлив приговором:
верни мне все, что нажил я тогда.
 
 
Я жизнь свою хочу прожить, как жил,
не начинать все снова в жизни новой;
я круг за кругом бы полет стремил
 
 
к минувшим дням, не достигая крова.
Мне по плечу та кладь, что я скопил, —
и мне не надобно добра чужого.
 

Мигель де Унамуно

Паладин вступает в рай

Роланд чувствует, что приходит его смерть и что голова его клонится на грудь. Он ложится под сосну, лицом на зеленую траву, и кладет рядом свой меч и рог, и поворачивается к сарацинскому воинству. Так он сделал затем, чтобы Карл Великий^[9] и вся его рать увидели, что благородный граф погиб, но победил в бою. Он бьет себя в грудь, каясь в грехах, и протягивает Богу в залог перчатку.

Роланд чувствует, что кончается век его. Он лежит на высоком холме, обращенном к Испании, и бьет себя в грудь рукой: «Господь, твоим милосердием прости мне грехи в малом и большом со дня, когда я был рожден на свет, и по этот для меня последний бой». Он вознес ввысь правую перчатку. Ангелы спускаются к нему с небес.

Граф Роланд лежит под сосной, обратив лицо к Испании. О многом вспоминает он: о землях, что покорил когда-то, о милой Франции, о родных, о Карле, некогда вскормившем его. Он плачет – нет силы удержать слез, но помнит о спасении души, исповедуется в своих грехах и просит у Бога прощения: «Истинный Отец, от века чуждый лжи, кто воскресил Лазаря из мертвых и спас Даниила от львов, помилуй и спаси мою душу, прости мне мои прегрешения». Он протянул Господу правую перчатку, и архангел Гавриил принял ее собственной рукой. Граф поник головой на плечо и почил, сложив руки на груди. Господь направил к нему ангела Херувима и спасителя на водах Михаила; с ними спустился и Гавриил-архангел, и они понесли душу графа в рай.

Из «Песни о Роланде»