Книга Когда-то, давным-давно... онлайн - страница 5

Глава 5
Графиня Бельвейн потворствует своим слабостям

Графиня Бельвейн сидела на троне (на поваленном стволе у опушки леса) в окружении толпы придворных – той воображаемой аудитории, с которой она не расставалась ни на минуту. Она чувствовала себя не в своей тарелке, чего с ней почти никогда не случалось, но сегодня для этого были все основания. Дело было в том, что ее королевское высочество изъявила желание провести смотр недавно организованной Армии Амазонок Ее Королевского Высочества (см. Проект II – «Безопасность королевства»).

Вы, наверное, спросите: «Что же в этом ужасного?»

Вот что: никакой Армии Амазонок и в помине не было. Никогда! А чтобы не обременять ее высочество тревогой за безопасность королевства, графине приходилось регулярно получать жалованье за всю Армию.

Любая неприятность обращала Бельвейн к любимому Дневнику, он был незаменимым источником утешения в горе. Она раскрыла огромную тетрадь и, лениво листая страницы, стала перечитывать наиболее захватывающие отрывки: «Понедельник, первое июня. Стала плохой».

Она тяжело вздохнула в знак смирения перед необходимостью быть плохой. Роджер Кривоног считает, что ей следовало вздыхать уже много лет подряд: по его мнению, плохой она родилась.

«Вторник, второе июня, – продолжала Бельвейн. – Осознала, что создана для того, чтобы править страной. Среда, третье июня. Решила отстранить принцессу от власти. Четвертое июня. Начала отстранять».

Поразительные по смелости признания в устах любой женщины, хотя бы и ставшей плохой в прошлый понедельник! Без сомнения, этот Дневник не предназначался для чужих глаз. Давайте попробуем, заглянув через плечо коварной женщины, подсмотреть что-нибудь еще из ее откровений.

«Пятница, пятое июня. Сделала…» – о, это, пожалуй, слишко интимно… Далее следует «Основная мысль недели»:

 
О, берегись! Ведь на пути к вершинам власти
Тебя подстерегают беды да напасти!
 

Восхитительное нравоучение, которое пришлось бы весьма по вкусу Роджеру, только он никогда не сумел бы его так мило срифмовать. Графиня перелистнула еще несколько страниц и приготовилась запечатлеть события вчерашнего дня.

– Вторник, двадцать третье июня, – сказала она вслух. – Так что же произошло вчера? «Приветствуемая за стенами дворца ликующей толпой…». «Ликующей»? – она прикусила кончик пера и задумалась. Потом полистала Дневник, пока не нашла нужное место.

– Да, – объявила она уверенно, – в прошлый раз было «восторженной», значит, сейчас очередь «ликующей»! – И она написала «ликующей» тонким карандашом. Потом это будет обведено золотом.

Вдруг она поспешно захлопнула тетрадь: послышались чьи-то шаги. Это была Виггз.

– Если позволите, ваша светлость, ее высочество прислала меня напомнить вам, что она прибудет в одиннадцать, чтобы произвести смотр своей новой Армии.

Подобное напоминание вряд ли могло обрадовать графиню.

– Ax, Виггз, милое дитя… – Она испустила трагический вздох. – Я так утомлена. Глава Придворного Кордебалета, – и она проделала грациозное па, – Главнокомандующий Армии Амазонок, Главный Хранитель Королевской Мантии и Главный Смотритель Мебельных Чехлов – и все это я! Пойди и вытри пыль вон с того бревна для ее высочества. Эти обязанности висят на мне тяжким грузом. Я так редко остаюсь наедине со своими мыслями…

– А вот Воггз говорит, что зато вы не остаетесь внакладе, – невинно заметила Виггз, сметая пыль с бревна. – Это, должно быть, довольно приятно – не оставаться внакладе.

Графиня холодно взглянула на Виггз. Одно дело исповедоваться собственному Дневнику в том, что ты плохая, и совсем другое, когда всякие «воггз» трубят об этом на всех перекрестках.

– Я не знаю, что такое «воггз», но пусть «воггз» немедленно явится ко мне.

Как только Виггз скрылась из виду, графиня решила, что самое время предаться Страстям. Она металась по шелковистой лужайке, повторяя про себя: «Проклятие! Проклятие! Проклятие!» Покончив с Яростью, она мрачно опустилась на бревно и погрузилась в Отчаяние. Темные волосы двумя волнистыми прядями спускались по спине – немного подумав, она перекинула одну на грудь: человек, погруженный в Отчаяние, совсем не обязательно должен выглядеть как попало.

Потом ей пришла в голову новая мысль.

– Я одна, и, значит, мне следует произнести монолог, тем более что я уже так давно этим не занималась… О! Какой жестокий… – Она проворно вскочила с неудобного сиденья. – Разве можно сочинить стоящий монолог на такой коряге? – Она перешла на середину поляны, скрестила руки на груди и начала заново: – О! Какой жестокий…

– Вы меня звали, мэм? – внезапно раздался голос появившейся Воггз.

«Проклятие! – Графиня вздрогнула от неожиданности. – Что ж, придется отложить», – сказала она самой себе и повернулась к Воггз.

По-видимому, Воггз оказалась где-то совсем неподалеку – слишком уж быстро нашла ее Виггз. Подозреваю, что она играла в лесу, вместо того чтобы делать уроки или штопать чулок, словом, преступно пренебрегала своими дневными обязанностями.

Воггз мне объяснить еще сложнее, чем Виггз. Как тяжело автору управляться со всеми этими персонажами, вторгающимися в повествование без всякого приглашения! Тем не менее она здесь, и с этим приходится считаться.

Мне кажется, Воггз было на год или два меньше, чем Виггз, и воспитана она была похуже.

– Подойди ко мне, – приказала графиня. – Ты и есть так называемая Воггз?

– Да, мэм, – испуганно ответила Воггз. Бельвейн поморщилась на «мэм», но решительно продолжала:

– Так что ты обо мне рассказываешь?

– Н-ничего, мэм.

Графиня снова поморщилась.

– А ты знаешь, что я делаю с маленькими девочками, которые говорят обо мне всякие вещи? Я отрубаю им головы! Я, – она старалась придумать что-нибудь пострашнее, – я оставляю их на всю жизнь без сладкого. Я очень на них сержусь…

Воггз вдруг поняла, как ужасно она себя вела.

– О, прошу вас, мэм. – И она упала на колени.

– Не смей называть меня «мэм»! – взорвалась наконец графиня. – Для чего, по-твоему, я стала графиней, если не для того, чтобы меня не называли «мэм»?!

– Не знаю, мэм.

Бельвейн сдалась. Такой уж день выдался – все шло вкривь и вкось.

– Подойди поближе, дитя, – вздохнула она, – и послушай. Ты вела себя совершенно отвратительно, но, так и быть, я тебя прощаю. Только тебе придется кое-что для меня сделать.

– Слушаюсь, мэм.

На этот раз графиня даже глазом не моргнула на «мэм», потому что ее осенила блестящая мысль.

– Ее королевское высочество собирается произвести ревизию Армии Амазонок. Это желание посетило ее высочество не в самое подходящее время, поскольку в настоящее время Армия… (Что могло случиться с Армией в настоящее время?) Ах, да, в настоящее время Армия совершает маневры в отдаленной части страны. Но нам не хотелось бы разочаровывать ее высочество, правда, Воггз? Так что же нам следует сделать?

– Не знаю, мэм, – решительно ответствовала Воггз. Вопрос к Воггз, был, разумеется, риторическим, и графиня продолжала:

– Я скажу тебе, что мы сделаем. Видишь вон то дерево? Вооруженная до зубов, ТЫ будешь маршировать вокруг него, и тогда те, кто будут смотреть с этой стороны, подумают, что мимо дерева проходит большой отряд! За это ты получишь награду. Вот! – Она достала откуда-то маленький мешочек. – Впрочем, нет, не сейчас – это останется за мной. Ну как, ты все поняла?

– Да, мэм.

– Очень хорошо. Тогда быстро беги во дворец, найди там меч, лук, стрелы и… стрелы и что-нибудь еще, что тебе понравится, и немедленно возвращайся. Спрячешься за кустами. Когда я хлопну в ладоши. Армия начнет маршировать.

Воггз сделала неуклюжий реверанс и убежала. Возможно, графиня собиралась продолжить монолог, но ей это не удалось, потому что в лесу показалась принцесса с придворными дамами. Бельвейн поспешила им навстречу.

– Доброе утро, ваше королевское высочество. Прекрасный день, не правда ли?

– Прекрасный, графиня.

Имея за плечами целую свиту. Гиацинта в первое мгновение держалась более уверенно. Но очень скоро вся ее уверенность начала улетучиваться. Я, кажется, уже упоминал о том, что у меня происходит то же самое с моими издателями, а у Роджера – с его дядюшкой.

Дамы окружили принцессу, приняв картинные позы, а графиня произнесла небольшую речь.

– Бравые защитницы вашего высочества. Армия Амазонок, – тут она отдала честь (к военным порядкам скоро привыкаешь, и они въедаются в плоть и кровь), – с нетерпением ожидали этого дня! Их сердца трепещут от гордости при мысли о том, что ваше высочество удостоило их чести лично произвести смотр.

Она так часто выплачивала жалованье Амазонкам, вернее, получала деньги на жалованье Амазонкам, что сама уже почти верила в существование Армии. Она даже чертила схемы учений (разумеется, превосходными разноцветными чернилами) и собственноручно писала от имени капралов представления особо отличившихся рядовых к званию сержанта.

– Боюсь, я не слишком разбираюсь в военных делах, – сказала Гиацинта, – этим всегда занимался отец. Однако очень мило с вашей стороны, графиня, организовать женщин на мою защиту. Правда, это недешево обходится, не так ли?

– Ваше высочество, армия вообще вещь дорогостоящая.

Принцесса опустилась на приготовленное для нее сиденье и улыбкой пригласила Виггз встать рядом. Придворные дамы расположились полукругом за спиной принцессы и приняли еще более живописные позы.

– Ваше высочество, вы готовы?

– Я жду, графиня.

Графиня хлопнула в ладоши.

После минутной задержки стали появляться Амазонка за Амазонкой в полном боевом облачении. Впечатляющее зрелище… Однако Виггз чуть было все не испортила.

– Да это же Воггз! – удивленно воскликнула она.

– Глупая девчонка, – прошипела графиня, незаметно ткнув ее локтем в бок.

Принцесса вопросительно оглянулась.

– Невозможное создание! – мило улыбнулась графиня. – Представьте, она вообразила, что узнала приятельницу в рядах вашей доблестной Армии.

– Надо же, какая умница! А мне они все кажутся на одно лицо.

Графиня быстро нашлась.

– Форма и дисциплина – вот в чем дело. Они создают необходимое единообразие. Это мнение специалистов по военному искусству.

– Да, конечно, – робко проговорила принцесса.

– А не могли бы они шагать по четыре? Мне кажется, когда я бывала на военных парадах с отцом…

– Ах, ваше высочество, так то же были мужчины. С женщинами это невозможно. Если поставить их бок о бок, они непременно станут болтать.

Придворные дамы, вначале опиравшиеся на правую ногу, согнув левое колено, теперь, согнув правое, отдыхали на левой ноге. Воггз, по-видимому, тоже устала – Амазонки маршировали без прежнего рвения.

– Нельзя ли теперь их всех построить, чтобы я могла обратиться к ним с речью? – попросила Гиацинта.

Это был серьезный удар, и графиня смешалась.

– Боюсь, ваше королевское высочество, – растерянно бормотала она, в то время как ее мозги бешено работали в поисках выхода, -…это будет противоречить… ээ… духу Уложений Королевства… Ээ… армия на марше должна… ээ… должна маршировать! – неожиданно с блеском закончила она и сделала правой рукой плавный жест, показывающий, как должна вести себя армия на марше. – Должна маршировать, – повторила она с ослепительной улыбкой.

– Я понимаю, – сказала Гиацинта, покраснев.

Бельвейн громко кашлянула. Предпредпоследний ветеран армии вопросительно взглянул в ее сторону и скрылся. Появление предпоследнего ветерана вызвало еще более выразительное покашливание. Последний ветеран маршировал как-то совсем неуверенно и увидел на лице главнокомандующего настолько откровенно неодобрительную мину, что стало ясно – парад окончен. Воггз стащила с головы шлем и улеглась в кустах отдыхать.

– Вот и все, ваше высочество, – сказала Бельвейн. – Сто пятьдесят восемь участвовали в смотре, двести семнадцать числятся больными, что дает в сумме шестьсот тридцать два… Девять несут службу во дворце – шестьсот тридцать два и девять – это получается восемьсот пятнадцать. Добавьте к этому двадцать восемь, выбывших из рядов по возрасту, и вы получите практически тысячу.

Виггз открыла было рот, чтобы что-то сказать, но решила предоставить это своей госпоже. Гиацинта, однако, молчала, только вид у нее стал совсем несчастный.

Бельвейн подошла к ней поближе.

– Я забыла напомнить, ваше высочество, сегодня как раз день выплаты жалованья. Один золотой в день, и… сколько там дней в неделе… помножить на… сколько там я насчитала?.. В общем, получается десять тысяч золотых.

Она уже держала в руках заготовленный документ. Не будете ли вы так добры… вот здесь…

Принцесса машинально поставила подпись.

– Благодарю вас, ваше высочество. А теперь я должна немедленно этим заняться.

Графиня присела в реверансе, но, вспомнив о том, что она Главнокомандующий Армии Амазонок, отдала честь и удалилась военным шагом.

Вот в этом самом месте Роджер Кривоног описывает графиню, которая покидает принцессу с кругленькой суммой в кармане, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести, а потом сразу же переходит к следующей главе: «Тем временем король Евралии…» В результате у читателей складывается впечатление, что графиня Бельвейн была чуть ли не обыкновенной воровкой. Со стороны Роджера это просто бесчестно.

Дело в том, что графиня имела слабость… О некоторых из ее слабостей я уже имел честь вам сообщить, но об этой еще не упоминал. Одним из ее любимых занятий было… помогать бедным.

Я знаком с одним пожилым джентльменом, который каждый вечер играет в шары. Он посылает мяч в конец поля, уныло бредет за ним и тащит его обратно. Представьте себе его, а затем вообразите прекрасную графиню верхом на сливочно-белом иноходце среди «ликующей толпы», щедро швыряющую мешочки с золотом налево и мешочки с серебром направо. Честное слово, мне кажется, ее пристрастие гораздо более привлекательно.

И, уверяю вас, это очень затягивает. Если уж кто приобрел привычку «швырять» деньги направо и налево, он не избавится от нее до конца жизни. Просто давать деньги обычным способом становится почти невозможно. Подумайте сами: сможет ли человек, в некий героический момент жизни гордо сунувший кэбмену полкроны, потчевать его после этого трехпенсовиками и медью? Потом уж приходится швырять вовсю…