Книга Благочестивые вдовы онлайн

1

О молодых людях, живущих на наследство, часто отзываются презрительно. На мой взгляд, их осуждают те, кто не имеет ни малейшего понятия, сколько сил нужно потратить, чтобы стать, например, наследницей богатого мужа.

Коре не было и двадцати, когда она вышла за миллионера. Но было бы ошибкой думать, что богатство досталось ей даром, – оно основано на ее бесстрашии, упорстве, изобретательности и, конечно, том факте, что у нее есть такая решительная подруга и единомышленница, как я. Потому что нам пришлось сделать все, на что мы только были способны, чтобы в кратчайшие сроки свести супруга Коры в могилу.

– Без тебя ничего бы не вышло, – призналась она во время одного из редких приступов благодарности. Высокие слова были уже ни к чему – настолько нас сплотили общие гнусности. В глубине души я немного боюсь, что наша тайная порочность может обернуться явной манией.

Июнь прошлого года выдался во Флоренции довольно жарким. Однажды в душную субботу мы решили обкатать новый «феррари» и съездить за город. В наилучшем расположении духа мы покинули городскую резиденцию Коры. Вместе с нами отправились наша заботливая, как родная мать, домоправительница и подруга Эмилия со своим другом Марио, который смешно заикается, и мой сынишка Бэла. Кора везла нас, как заправский шофер, по шоссе в лучший из уголков Тосканы – район Галло-Неро, где мы собирались купить вино и оливковое масло, пообедать и отдохнуть от городской суеты.

В нашем любимом ресторанчике в Кастеллине мы наслаждались ньокками^[1] под соусом рукола^[2] и жареными куропатками, которых умеют готовить только в маленьких итальянских городках. Как всегда, здесь было весело и шумно: все обсуждали внезапную смерть одного англичанина, жившего неподалеку, и срочную продажу его дома.

Когда страсти совсем уж разбушевались, рядом с Корой возник юркий быстроглазый парень. Я-то давно заметила, как он пожирает ее своими итальянскими глазами-маслинами. Почему-то шепотом он сказал нам, обращаясь главным образом к Коре, что его зовут Дино и что у него есть ключи от владений несчастного британского подданного. То ли Дино был так красноречив, то ли кьянти помогло, но через полчаса мы уже мчались прямо в ночь по залитой лунным светом дороге, чтобы своими глазами увидеть это сказочное, если не райское место. Эмилию, Марио и ребенка Кора, конечно, спешно отослала обратно во Флоренцию.

* * *

Мы ехали совсем не долго. Ворота с дистанционным управлением распахнулись нам навстречу, и машина запрыгала по гальке подъездной дороги.

– Шикарно! – оценила Кора.

В темноте мы взошли на еще теплую от солнца террасу и с удивлением услышали пение сразу трех соловьев в сопровождении оркестра сверчков и отдаленного хора лягушек. В бледном свете переливались серебром виноградники, светлячки вились у изгороди и над кустами, воздух наполнял сладкий запах жимолости и лаванды.

Дино предложил поплавать в бассейне, однако мы отказались. Этот проныра знал, что мы не взяли с собой купальники.

– Сколько же такой стоит? – спросила Кора, показывая большим пальцем в сторону дома, выслушала ответ и щелчком выбросила сигарету в темноту за парапетом террасы.

Мне она сказала по-немецки:

– Это почти даром за такой огромный участок. К тому же, Майя, наконец-то у нас будет бассейн. Флоренция в середине лета – просто чума. В городе слишком жарко.

Хорошо, что молодой итальянец ее не понимал.

– Милый мальчик. Ждет, наверное, что в благодарность одна из нас прыгнет в его постель. Не будешь ли ты настолько любезна?…

Дино показал нам комнаты для гостей.

– Нам не нужны две комнаты, мы с Корой можем поспать и в одной кровати, – предложила я. – Будь добр, Дино, отвези нас с утра пораньше к автобусу.

Между тем мы узнали, что он работал тут электриком. Нашу идею ночевать в одной постели Дино, видимо, находил неудачной по своим стратегическим соображениям, но пытался не показать разочарования: его девичье лицо лишь слегка омрачилось. Должно быть, в детстве, еще без этой козлиной бородки, он был настоящим ангелочком, как на картинах эпохи барокко. Особенно трогательно смотрелись его длинные густые ресницы.

Дино сказал, что устал и тоже останется на ночь, к тому же завтра воскресенье и ему не надо на работу. После завтрака он обещал показать нам все уже при дневном свете и потом доставить нас домой прямо к порогу.

– В любом случае доброй ночи! – С этими словами – поцелуй для Коры, беглое объятие для меня – молодой человек удалился в одну из спален, сильно погрустневший.

Когда мы от него отделались, Кора предложила пойти искупаться. Ночь была так светла, что не составило труда найти бассейн среди ухоженных газонов.

Нас ждал неприятный сюрприз: бассейн был закрыт, нам никак не удавалось привести в действие механизм, сворачивавший пластиковые пластины покрытия. И тут в чем были, то есть нагие, мы вдруг оказались в луче яркого света: Дино включил прожекторы в саду. Картина в итальянском духе: коварный фавн и испуганные нимфы.

– Нужно повернуть выключатель вот тут, – сказал Дино с ехидной услужливостью. Он шагнул к каменной ограде, поднял крышку и показал нам выключатель.

Подчиняясь волшебству электричества, покрытие закручивалось беззвучно и плавно, как крышка банки сардин. Заблестела вода. Купаться было очень приятно.

Мы проплыли несколько кругов втроем.

– Не стоит ли его проучить, пока он не перевозбудился? – спросила Кора.

Мне не очень-то хотелось видеть страдания этого красавчика, но я же не знала, что именно она затевает. Может, ей хотелось держать его под водой, с моей помощью, конечно, да так долго, чтобы напугать до полусмерти.

– Он ведь даже не пытался нас тронуть, – сказала я.

– Что значит нас? – возразила она. – Я уже удостоилась.

– Если ты его спугнешь, мы будем смотреться здесь просто как две старушки на лоне природы, – не уступала я.

Кора согласилась. После купания непререкаемым тоном она отправила охлажденного Дино в кровать, и тот удалился без возражений.

Было совсем рано, когда я проснулась. Я покинула широкое ложе и спящую Кору, надела трусы и майку и проскользнула на террасу. От великолепия пейзажа просто дух захватывало: у моих ног лежало, наверное, самое красивое место на земле – Тоскана.

«Как в раю», – подумала я.

Зеленые горы вдали сливались с серо-голубым, едва светлеющим небом. Дом стоял на горе, и моему взгляду открылись виноградники и фермы с кипарисами у ворот. В пряном воздухе чувствовался легкий свежий ветерок, сверкающие в долине луга манили пройтись босиком по траве, утренние лучи солнца были нежны, но предвещали жаркий день.

Что Кора вчера говорила? Она хочет купить дом? Я представила себе, как мой сын мог бы беззаботно резвиться в саду, полном чудес и тайн, среди роз и бабочек. Лишь бассейн был проблемой. Ради моего мальчика я бы открывала бассейн, только если бы мы шли купаться вместе. Может, на всякий случай уже сейчас начать учить Бэлу плавать, или же он еще слишком мал? Интересно, как погиб прежний хозяин усадьбы? Не опасно ли двум молодым женщинам жить в столь уединенном месте? Вообще-то рядом с Корой я могла не бояться ни зверя, ни человека…

Мне вдруг стало зябко, и я решила забраться обратно в теплую постель и поспать еще часок-другой, ведь не было даже семи утра. Но мое место оказалось занято. Рядом с Корой, а точнее сказать, на Коре лежал Дино. По личной инициативе или же она его позвала, понять мне не удалось. В любом случае в тот момент они были чересчур заняты, чтобы меня заметить. К таким ситуациям я давно привыкла и, ничего у них не спрашивая, тихо подняла упавший с кровати плед и устроилась на шезлонге в зимнем саду, все равно я бы уже не заснула. Я чувствовала себя изгоем. Похоже, они там перемывали мне косточки, потому что я снова и снова слышала свое имя и веселый смех. Была ли причиной моя внешность, такая смешная по сравнению с ослепительной красотой Коры? Нет и не было ничего нового в том, что мужчины меня не замечают, если рядом появляется она. Как мои прямые светло-каштановые волосы могут конкурировать с ее ярко-рыжей гривой? Мои серые глаза с ее зелеными? Кто захотел бы мне польстить, назвал бы меня маленькой и миленькой, а Кора высокая, статная, сложена как богиня, словом, мечта любого мужчины. К тому же она предпочитает яркие, возбуждающие цвета в одежде: розовый, оранжево-желтый или зелено-голубой с черным. Мой же стиль она высмеивает и называет «помадно-сливочным». Ведь я люблю цвета карамели, ванили, нежные оттенки коричневого. Издали меня, наверное, вообще не разглядишь.

В какой-то момент я услышала, как по гальке уезжает машина Дино. Кора решилась-таки вылезти из кровати. Забавно потягиваясь перед моим биваком, она спросила:

– Злишься?

– Что это твой Ромео вдруг сбежал? – злорадно посочувствовала я.

– Он хочет устроить нам приличный завтрак, во всяком случае, обещал, – заявила Кора.

Так и вышло. Примерно через час Дино в самом деле угощал нас: поджарил пресный тосканский хлеб, который сначала обмакнул в масло и натер чесноком, сварил вполне сносный эспрессо. Пекорино^[3] он прихватил на кухне у своей матери, а помидоры и базилик нарвал в саду.

* * *

– Посмотрите-ка, что я тут нашла! – прокричала Кора из библиотеки. В этот момент я, как хорошая хозяйка, уносила грязную посуду с террасы на кухню. – «Декамерон»! Шестьсот пятьдесят лет назад этот ландшафт впечатлил Джованни Боккаччо не меньше, чем нас.

Из кожаного томика с золотым обрезом Кора стала читать нам вслух. Она начала с эпидемии чумы во Флоренции, от которой несколько молодых дворян спасаются в загородном доме среди идиллических пейзажей.

– «Сад вызвал такую радость у семи дам и их кавалеров, что они единодушно признали: земной рай, будь он возможен, выглядел бы точно так же, как этот сад, и никакие красоты в мире не смогли бы сделать его еще великолепнее…»

Мы одобрительно кивнули. Кора привела цитату:

– Вилла в «Декамероне» «возвышалась над равниной на небольшом холме» – Боккаччо мог описывать как раз эту виллу.

– Конечно, Кора, – переглянулись мы, – но в Тоскане почти каждый дом стоит на холме.

Позже Дино показал нам всю усадьбу. В доме было три спальни, при них три ванные комнаты, кухня, оборудованная по последнему слову техники. Рядом с домом – крытая автостоянка для трех машин и отдельный флигель для гостей.

– Для Эмилии и Марио, – определила Кора.

Особенно нам понравился зимний сад, из которого, так же как и с террасы, открывался чудесный вид. Мы немного посидели в высоких плетеных креслах, как будто это тоже входило в экскурсию.

– Откуда у тебя ключи? – спросила я у Дино.

Он ответил, что его дед работал в усадьбе садовником, он и устроил своего единственного внука на теплое место: Дино должен был следить за техникой в доме, воротами и бассейном с целым рядом хитрых механизмов – гидромассажем, контролем перелива и собственно злосчастным покрытием. Покойный англичанин не причислял себя к фанатам новейших достижений технического прогресса, просто считал, что они сильно облегчают жизнь.

– Однажды сломалась его любимая игрушка – компьютер, хозяин пришел в отчаяние. Я сказал, что могу протянуть электрический кабель, куда ему будет угодно, но ничего не смыслю в компьютерах. Тогда он вызвал какого-то электронщика из Милана, хотя и тут хватает компьютерных сервисов. Сейчас компьютер в комиссариате. Следователь, кажется, надеется найти улики на жестком диске или, например, среди электронных писем.

– Какие улики? Чем он вообще занимался? С кем переписывался? С семьей, что ли? И главное, как он умер? Он был стар? – У Коры была масса вопросов, и она знала, что любопытство украшает женщину.

Англичанину едва минуло пятьдесят, семьи у него не было, а была связь с мужчиной, который не раз приезжал сюда, в Италию. Между собой жители деревни называли хозяина усадьбы il barone. Что касается оплаты персонала и чаевых, он был очень щедр, кроме того, это был чрезвычайно интеллигентный человек, любивший искусство, литературу, а также спорт и движение. Каждый день утром и вечером он подолгу плавал в бассейне. Его смерть удивила всех, кто его знал.

Однажды утром Умберто, дед Дино, открыл бассейн, чтобы почистить, – в воде плавал покойник.

Меня осенило:

– Но он же не мог сам себя закрыть! Ведь, не вылезая из воды, нельзя повернуть выключатель.

– Умница, девочка! – усмехнулся Дино. – Полиция тоже сразу догадалась. К сожалению, больше о расследовании ничего не известно, комиссар прессу не оповещает. Еще полиция вытрясла аптечку и, видимо, все подшила к делу. Теперь ходят слухи, что при вскрытии обнаружены следы снотворного. Не удивлюсь, если окажется, что il barone принял успокоительное и потерял сознание во время вечернего заплыва. В темноте кто-нибудь мог закрыть бассейн, просто не заметив беспомощного человека в воде. Так что, насколько мне известно, пока дело считают несчастным случаем.

– А я уверена, что это убийство! – заявила Кора.

Дино кивнул:

– И здесь многие так думают. Гадают, кто бы мог повернуть выключатель. У наследника, племянника хозяина, железное алиби. Только подозрительно, что он так хочет избавиться от дома. С другой стороны, может, ему тяжела мысль о смерти дяди, или он боится, что на доме лежит проклятие из-за убийства. Племянника тоже можно понять.

– Конечно! Дом проклят страшным проклятием, и только две девственницы, пришедшие с Севера, смогут победить его своими чарами. – Кора никогда не теряла присутствия духа.

– Две ведьмы тоже годятся! – рассмеялся Дино.

Ему было очень интересно, откуда же у Коры столько денег, что она примеряется к такой покупке.

– Сейчас объясню, – ответила она. – Самое главное – дисциплина. Вставай с петухами, работай до темноты. No sex, no drugs^[4] – не отвлекаться, пахать, пахать! И ничего не выбрасывай, все в дело – будь то сухая корка или ржавая скрепка. Не успеешь оглянуться, как станешь миллионером. И твое состояние будет исчисляться не только в лирах. – Алчный взгляд Коры устремился вдаль: – И где же начинается соседний участок?

Нас просветили, что по традиции два кипариса по углам обозначают границы каждой фаттории, то есть земельного участка.

Кора что-то записала в блокнот, а потом тупым концом карандаша стала задумчиво почесывать пятнышки от комариных укусов на своей роскошной коже в вырезе декольте. Дино с живым интересом следил за карандашом. Мне вдруг вспомнилась пословица, которую я слышала от Эмилии:

– Ляжешь с собаками – встанешь с блохами.

Кора метнула на меня свирепый взгляд. Чтобы в самом деле не превратиться в пепел под этим взглядом, я предпочла укрыться в доме, оставив Кору наедине с ее борзым кобелем.

Я отправилась исследовать библиотеку. Там были альбомы с репродукциями шедевров итальянского искусства, книги английских классиков, но и современные детективы в этом доме тоже читали. Еще там была большая коллекция компакт-дисков, среди прочего несколько различных вариантов исполнения мадригалов Монтеверди. В музыкальном центре уже стоял какой-то диск, я нажала «play*. Зазвучала до слез прекрасная музыка Возрождения, два дивных голоса, выводя колоратурные пассажи, воспевали стрелу амура и птичку божию: «Addio, Florida bella». В рекламном листке я прочла, что в этом дуэте влюбленные прощаются в час рассвета.

Я вдруг расплакалась. Похоже, интрижка Коры напомнила мне, чего не хватает в моей жизни. Или это тосканские пейзажи навеяли сентиментальное настроение.

Пять лет назад здесь, в Тоскане, во время летних каникул я познакомилась с Йонасом, деревенским парнем из Шварцвальда, отцом моего сына. Я его очень любила, как только можно любить в семнадцать лет. Жаль, что наш брак не выдержал испытания бытом. Мне так хотелось ласки!

Кора уже искала меня, нашла и заключила в объятия:

– Ты точно не хочешь развлечься с моим Керубино? А может, ваша светлость все-таки желает блох набраться?

Я только головой покачала.

* * *

Мы решили остаться до понедельника. Кора непременно хотела ехать дальше, в Сиену, чтобы встретиться с маклером, который занимался продажей усадьбы. Она поспешила предупредить Эмилию о наших планах по мобильному. Потом достала из сумки блокнот для рисования и часа два мучила Дино, заставляя его позировать. Остаток дня мы провели у бассейна, пока не проголодались окончательно.

Ужинать мы поехали в Кастеллину. Этот городок, стоящий на холме между поймами рек Арбия, Эльза и Пеза, может похвастаться большой центральной площадью, церковью и оборонительными укреплениями. Когда нам подали zuppa inglese,^[5] разговор снова зашел о таинственной смерти английского хозяина итальянской усадьбы. Я спросила:

– И что же, племянник покойного сразу примчался, чтобы выставить дом и землю на продажу?

– Да, тотчас. Малоприятный тип. Он по-прежнему платит моему деду, но только потому, что засохший сад не продашь по цене цветущего, однако моментально рассчитал Лючию и отказался от телефона.

– Что еще за Лючия?

– Экономка. Что ж вы думаете, il barone сам у плиты стоял? – Дино недоверчиво посмотрел на Кору. Если она в самом деле богата, то ей ли не знать сурового быта миллионеров?!

– Рассказывай же! – торопила я. – Значит, племянник так и не смог покорить здешние сердца… А он приезжал к своему дяде, когда тот был жив?

– Насколько я знаю, нет. Кстати, первым делом он велел упаковать коллекцию, которую сразу же увез. Уж наверняка не просто в память о дяде. Думаю, он ее распродаст.

– Какую коллекцию? – в один голос спросили мы.

Дино даже удивился нашей ненаблюдательности:

– Если вы такие умные, как же вы не заметили пустые витрины. Лючия слегка украсила их старыми птичьими гнездами, чтобы не смотрелись такими голыми. Жаль, что сокровищницы опустели, а то выглядели прямо как в музее.

Мое любопытство было уже не унять. Il barone нравился мне все больше с каждой минутой.

– Что он собирал?

В первый раз Дино посмотрел не сквозь меня:

– Кукол. В его коллекции были старинные, очень ценные французские куклы с фарфоровыми головками. И все – только мальчики, он ни разу не купил ни одной куклы-девочки. Лючия столько времени тратила на них: стирала матроски, чистила им лица ватными палочками, но ей это даже нравилось. Вы, наверное, скажете, что и коллекция типично дамская, мужчины чаще собирают оружие, курительные трубки, монеты…

– И марки, – дополнила список Кора.

– Его друг однажды шутки ради подсунул куклу-девочку в компанию фарфоровых молодцев. Знаете, такую, как сейчас делают, с грудью, женскими формами. Il barone шутки не понял. Зато я до слез смеялся, когда Лючия мне рассказывала, как он возмущался.

Позже, вечером, я уже не укладывалась спать рядом со своей златокудрой подругой. В свете перемен мне пришлось обживать одну из комнат для гостей.

Вставать пришлось непривычно рано, но дорога в Сиену привела нас в чувство: нельзя спать среди такой красоты. Дино вез нас проселочными дорогами через леса и поля. Несмотря на ранний час, местное население уже вовсю косило и ворошило сено, виноградари на крошечных тракторах разъезжали вдоль рядов лоз, рыхля землю и борясь с сорняками.

Дино высадил нас у городских ворот и распрощался. Идти к маклеру было слишком рано, зато самое лучшее время завтракать в тиши провинциального городка. За кофе и пирожными мы болтали о прошлом, об одних давних летних каникулах. Тогда мы перешли в выпускной класс школы и на этой самой площади флиртовали в компании симпатичных парней.

Наши воспоминания прервала девушка с уборочной машиной, появившаяся на улице.

– Бедняжка, ей тут до вечера окурки собирать, – сказала я, почувствовав угрызения совести: мы с Корой обычно тоже не затрудняемся поисками урны.

– Ты бы оставалась лучше в Шварцвальде с мужем, – злобно выпалила Кора и закурила. – Пошли, нам еще нужно на вокзал, купить билеты домой.

Едва мы поднялись со своих мест, как небо потемнело.

– В собор! – скомандовала Кора.

Дождь стучал по крыше, я предавалась своему любимому занятию – изучала великолепный мозаичный пол. Наслаждением было следить за обрамлявшим его у самых стен орнаментом, на котором переплетались дорожки из белого, черного и красно-коричневого мрамора. Я, как и поколения до меня, поддалась оптическому обману, созданному мозаикой на ступенях: невозможно было решить, куда же направлен узор – вверх или вниз. Все это время Кора сидела развалясь на скамье.

Когда мы решили выйти, дождь еще продолжался, такси как сквозь землю провалились. Только торговец-разносчик предлагал незадачливым туристам разноцветные полиэтиленовые дождевики, которые противно липли к ногам, но со своей задачей справлялись. Все облачались в голубые, розовые, зеленые коконы, мы тоже не стали исключением.

Маклер разложил перед нами планы. Всего десять лет назад в усадьбе проводились капитальный ремонт и благоустройство владений. Строгие тосканские законы обязывают владельцев зданий следить за ними. Исторический фасад не изменялся, а внутри дом был разобран и перестроен. Притом материалы использовались только самые лучшие, коммуникации – самые современные и дорогие.

– Если вы в самом деле настроены жить в этом доме, решайте быстрее, – посоветовал маклер. – За такую цену дом и участок улетят, не успеете и глазом моргнуть. Помимо вас, поместьем интересовались еще несколько серьезных покупателей. Например, крупный промышленник из Болоньи, а еще пластический хирург из Рима.

Кора пыталась сбить цену, рассказывая о проклятии, которое висит над домом, якобы об этом говорят в Кастеллине. Разве проклятый дом купят за такие деньги?

Маклер улыбнулся:

– Вы не производите впечатление женщины, которая станет слушать всякий суеверный вздор.

– Не стану, – сказала она и подарила ему томный взгляд. – А вы хороший психолог. Просто я подумала, что возможны проблемы с персоналом. Кто же из местных захочет служить на месте убийства?

Маклера задели ее слова:

– Хорошего же вы о нас мнения. К вашему сведению, в Тоскане испокон веков живут культурные и просвещенные люди.

Тут я вмешалась и стала взывать к его снисхождению: откуда нам знать такие подробности, ведь во времена итальянского Возрождения германцы еще в шкурах бегали.

Кора сгребла копии архитектурных планов и документов в сумку из соломки и обещала не откладывая связаться со своим банком. Маклер проводил ее любопытным взглядом. Должно быть, он думал: «Откуда у девушки деньги?»

– До чего тут люди обидчивы, – отметила Кора позже. – А мы тоже такие чувствительные?

– Думаю, да. Как бы ты реагировала, если бы кто-то назвал немцев нацией преступников?

– Какая наглость! – вскипела Кора. – До чего политически некорректное и расистское замечание! Но в первую очередь это сексизм. Надо говорить: «Немцы – нация преступников и преступниц».

Мы переглянулись и покатились со смеху.

Даже если Кора и влюбилась в дом, все же она ничего не обещала и не подписывала, а после разговора с финансовым консультантом уже и не так рьяно стремилась завладеть усадьбой.

Когда мы вернулись домой, во Флоренцию, за завтраком она спросила:

– Как ты думаешь, Майя, есть ли смысл вкладывать все деньги в одно предприятие? Ставить все на одну карту? Да, я могу позволить себе и роскошную усадьбу, и потом смерть в ней от голода…

– Теоретически всегда есть вероятность потерять то, что имеешь, – рассуждала я. – А если вдруг ты приглядишь себе какую-нибудь асьенду в Аргентине или свиноферму на Меконге, что тогда? Прощай, Италия?

– Аргентина! Меконг! Тоскана! Меня вообще не спросили, захочу ли я там жить. – Эмилия принесла кофе. – А в такой глуши продаются свежие устрицы?

– Я сейчас заплачу, – скорчила гримасу Кора. – Мы тут вроде бы хотим купить лучшее в мире поместье, а Эмилия сомневается, достаточно ли оно для нее изысканно.

– Я не это имела в виду, – обиделась Эмилия, – вечно ты извращаешь мои слова. В конце концов, я уже не так молода и не стану драться за право прибирать твой новый дом.

– А там как раз много уборки, – холодно сказала Кора и посмотрела на меня.

Тут и мой энтузиазм угас.

Может быть, Эмилия и я отчасти поддерживали Кору в ее сомнениях, так что она целую неделю взвешивала «за» и «против». Наконец она позвонила в Сиену, чтобы дать согласие.

– Извините, – сказал маклер, – но десять минут назад я продал этот объект.

Кора растерялась.

– Как? Почему? Кому? – лопотала она.

Оказалось, одной американке пришло в голову предложить на пять процентов больше, чем за дом просили, и они ударили по рукам, даже не оповестив остальных претендентов.

– Ничего не попишешь, – сказала я, испытывая внутреннее облегчение.

Кору в таком дурном расположении духа мы даже не помнили.

– Всё вы! – вопила она. – Маклер же говорил, что медлить нельзя, но вы все время сбивали меня с толку. То Эмилия со своими идиотскими устрицами, то ты со своей вечной перепродажей, на которой я могу прогореть… Но прежде чем захотеть вновь продать дом, я должна была его купить! И самое ужасное, что еще десять минут назад это было возможно! Эмилия! Почему ты не разбудила меня пораньше? Вы загубили мечту всей моей жизни.

Мне стало даже жаль Кору, настолько она была разочарована. Хотя что ж, все ей должны приносить на блюдечке? Мне о такой жизни, как у нее, остается только мечтать. С тех пор как осталась без работы – я проводила на немецком экскурсии по Флоренции, – я не зарабатывала даже на мелкие расходы. «Поместье в Тоскане» звучит для меня примерно как «воздушный замок».

Кора утешилась, накупив кучу обновок в одном из самых дорогих бутиков. Она так увлеклась, что заодно v меня одела с головы до ног.

В самый разгар примерок ей пришло в голову занять ся ваянием. Вообще-то это я натолкнула Кору на эту мысль, стоя на табуретке в длинном узком платье, когда портниха подкалывала подол.

Довольные, мы приехали с покупками, и лишь успели переступить порог, как налетела летняя гроза. Бэла хотел посмотреть на дождь, и Эмилия поставила его на подоконник. Они вместе смотрели, как ливень хлестал на пол террасы.

Мой сын заметил большую паутину, всю усеянную дождевыми капельками, которые сверкали под лучами солнца, как маленькие бриллианты.

– Даже самые лучшие наряды не сравнятся с красотой природы, – меланхолично промолвила Кора.

К вечеру я уже почти забыла о несостоявшейся покупке усадьбы, но не догадывалась, что моя подруга не умеет мириться с поражениями.