Рецензии на книгу Русалия
Очень интересная статья. Но также интересно мнение и В.Бондаренко об этой книге.
Это статья "Твоя кровь".
"Это книга для медленного чтения. Фабула, как это ни парадоксально звучит по отношению к историческому роману, в данном случае, возможно, и не имеет первостепенного значения. Это, скорее, роман-заклинание, где слову предоставлена, прежде всего, не информативная, но магическая роль. И когда текст там и здесь вновь расцвечивают такие красивые старинные слова, как «огнезарный», «муравль», «солносядь», «голубоалый», «куржевина», такое вот еще смешное слово – «заушить», рождается ощущение: автор словно опасаясь, что хотя бы одно из этих сокровищ может покинуть русский язык, спешит найти каждому маленькое убежище на страницах своей книги. Но вместе с тем, соединенные воедино, слова эти ткут священный заговОр, чистосердечную мольбу к Тому, Кому дороги они и Кто способен исполнять надежды."
http://www.peremeny.ru/column/view/1131/
Илья Кириллов "Чуден Днепр..." / Газета "Завтра" N 08(168) от 18.08.10
"Исторический роман, охватывающий обширную эпоху Древней Руси. Действие начинается незадолго до гибели князя Игоря и завершается победой над Хазарским каганатом возмужавшего Святослава.
Редкий исторический роман представляет столь зримо обычаи, бытовой уклад, нравственный закон и человеческие характеры, неизменные, конечно, но с теми особыми "поправками", которые вносит в них та или иная эпоха. Можно указать на богатейший язык романа, включающий несметную россыпь славянизмов, но живой, органичный, лишённый каких бы то ни было стилизаций. Можно указать на совершенство композиции… И всё-таки это обстоятельства, призванные выткать лишь внешнюю оболочку художественного произведения.
Какие усилия прилагают порой авторы, стремясь оживить своих героев: тщательнейшим образом описывают поступки, рисуют красочные портреты, конструируют многословные диалоги, – и не достигают искомого результата. Перо Амутных обладает счастливым свойством: судьбы его героев, обозначенные даже скупо, начинают жить в читательском сознании в соответствии с внутренней логикой произведения. Человек, однажды встреченный, заслонённый потом вереницей новых событий и образов, никогда не забывается, – и судьба его через десятки страниц, через долгие годы, если принять во внимание сжатость времени в историческом произведении, не перестаёт волновать. Когда в очередной раз он возникает в повествовании, воспринимаешь его как человека давно знакомого, чей характер и душу сберегла память сердца."
