Книга Ведро алмазов онлайн

* * *

Полиция задержала дядюшку Джорджа, когда в три часа утра он шел по Элм-стрит. Он брел посреди улицы, пошатываясь и что-то бормоча себе под нос. А главное – с него текло так, словно он только что побывал под страшным ливнем, хотя у нас в округе вот уже три месяца не было даже намека на дождь и пожелтевшая кукуруза в полях годилась разве что в печку. Под мышкой дядюшка Джордж держал большую картину, а в руке – ведро, до краев полное алмазов. Он шествовал без ботинок, в одних носках. Когда дежурный полицейский Элвин Сондерс остановил старика и спросил, что с ним происходит, дядюшка Джордж в ответ пробормотал что-то нечленораздельное. Он, видимо, был здорово на взводе.

Именно поэтому Элвин доставил его в полицейский участок, и только там кто-то обратил внимание на его оттопыривающиеся карманы. Естественно, полицейские вывернули их и разложили содержимое на столе. Когда же они повнимательнее осмотрели все это добро, сержант Стив О'Доннелл тут же позвонил шерифу Чету Бэрнсайду за указаниями, что делать дальше. Шериф, отнюдь не в восторге, что его подняли среди ночи, приказал до утра запереть дядюшку Джорджа в камере, что и было исполнено. Конечно, трудно в чем-нибудь винить шерифа. Из года в год старик доставлял достаточно неприятностей и хлопот полиции Уиллоу-Гроув.

Но стоило дядюшке Джорджу попасть в камеру; немного очухаться и разобраться, что к чему, как он тут же схватил стул и принялся дубасить в решетчатую дверь, крича, что эти подонки опять все подстроили, наплевав на его законные конституционные права свободного и добропорядочного гражданина.

– Вы обязаны дать мне позвонить! – что есть мочи вопил дядюшка Джордж. – Вы еще пожалеете, когда я выйду на свободу и подам на всех вас в суд за несправедливый арест.

Он настолько всем надоел своим криком, что они открыли камеру и разрешили ему подойти к телефону.

Конечно же, как и всегда, звонок был ко мне.

– Кто там еще? – Элси проснулась и села в кровати.

– Твой дядюшка Джордж, – сказал я.

– Так я и знала! – воскликнула жена. – Стоило тетушке Мирте уехать в Калифорнию навестить родственников, и он снова принялся за старое..

– Ладно, что там приключилось на этот раз? – спросил я дядюшку.

– Почему ты говоришь со мной таким тоном, Джон? – обиженно ответил

он. – Я тебе звоню всего раз или два в году. Какой смысл иметь в семье адвоката, если…

– Может быть, ты все-таки перейдешь к делу? – прервал я. – Что случилось?

– На этот раз они у меня попляшут! С правами они попались, как миленькие. Будь спокоен, на этот раз тебе будет уплачено сполна. Все, что с них присудят, разделим пополам. Я ничего не сделал. Я просто шел по улице, когда появился этот подонок и потащил меня в каталажку. Я не шатался и не пел. Я не нарушал порядка. Послушай, Джон, разве человек не имеет права ходить по улицам, хотя бы и в полночь…

– Сейчас приеду, – вновь перебил я его.

– Долго там не торчи, – заметила Элси. – У тебя завтра в суде трудный день.

– Ты что, смеешься? – Я не сдержался. – Раз появился дядюшка Джордж, считай, что день потерян.

Когда я подъехал к полицейскому участку, все уже были в сборе. Дядюшка Джордж сидел за столом, на котором высилось ведро с алмазами и лежала кучка отобранных у него вещей. К ножке стола была прислонена картина. Шериф прибыл в участок за несколько минут до меня.

– Итак, – сказал я, – перейдем к делу. В чем его обвиняют?

– Пока нам не требуется никаких обвинении.

Шериф до сих пор злился, что его подняли с постели среди ночи.

– Вот что, Чет, – оказал я, – не пройдет и нескольких часов, как тебе потребуется официальное обвинение, да еще как. Так что советую подумать над этим сейчас.

– Я предпочитаю подождать, что скажет Чарли.

Он имел в виду прокурора Чарли Нивинса.

– Ладно, раз нет обвинения, то каковы хотя бы обстоятельства ареста?

– Этот Джордж тащил ведро алмазов. А теперь ты мне ответь, где он их добыл?

– Возможно, это вовсе не алмазы, – предположил я. – Ты в этом уверен?

– Утром, когда Гарри откроет свою лавочку, мы пригласим его посмотреть.

Гарри был ювелиром, который держал магазинчик на другой стороне площади.

Я подошел к столу и взял несколько камней. Конечно, я не ювелир, но мне они показались настоящими алмазами. Камни были превосходно отшлифованы, и их грани так и горели, когда на них падал свет. Некоторые били с кулак величиной.

– Даже если это алмазы, при чем здесь арест? Я что-то не слышал о законе, который запрещал бы человеку носить алмазы в ведре.

– Вот, вот, выложи-ка им, Джон! – обрадовался дядюшка Джордж.

– Помолчи, – сказал я, – и вообще не суйся не в свое дело, раз я им занялся.

– Но ведь у Джорджа сроду не водилось никаких алмазов, – не сдавался шериф. – Должно быть, они краденые.

– Значит, вы обвиняете его в краже?

– Ну, не то чтобы вот так, сразу, – шериф держался не слишком уверенно. – У меня пока нет доказательств.

– А потом еще эта картина, – вставил Элвин Сондерс. – Сдается мне, весьма ценная. Похоже, кого-то из старых мастеров.

Удивительное дело, – сказал я, – не скажет ли мне кто-нибудь из вас, где в Уиллоу-Гроув можно было бы украсть картину, принадлежащую кисти старого мастера, или же ведро алмазов?

Тут они, конечно, притихли. В нашем Уиллоу-Гроув если у кого и можно найти порядочную картину, то только у банкира Эймоса Стивенса, который привез одну, когда ездил в Чикаго. Впрочем, с его познаниями в искусстве, не исключено, что ему всучили подделку.

– И все-таки, согласись, тут что-то не то, – вздохнул шериф.

– Возможно, но я сомневаюсь, что этого достаточно, чтобы держать человека в тюрьме.

– Дело даже не столько в картине или алмазах, – шериф был явно озабочен, – сколько в остальном добре. Из-за него-то мне и сдается, что дело нечистое. Взгляни-ка сам.

Он взял со стола какую-то штуковину и протянул мне.

– Осторожно, – предупредил он, – один конец у нее очень горячий.

Вещица была около фута длиной и до форме напоминала песочные часы из прозрачного пластика. Узенькая в центре, она расширялась к полым концам. В середину был вставлен небольшой, по-видимому металлический, прут. Один его конец рдел, как раскаленное железо, и когда я поднес ладонь к открытой полости, то почувствовал дуновение горячего воздуха. Другой же конец, белый, был покрыт кристалликами. Я повернул непонятное приспособление.

– Смотри, не вздумай до него дотронуться, – предупредил шериф. – Палец примерзнет. Видишь, на нем лед.

Я осторожно положил вещицу на стол.

– Как ты думаешь, что это такое? – спросил шериф.

– Откуда мне знать.

Я действительно не имел ни малейшего представления. Физика никогда не была в числе моих любимых предметов, к тому же я давно забыл даже то немногое, что когда-то учил в школе. И все же я готов был голову дать на отсечение, что лежавшая на столе штуковина не могла существовать в природе. Тем не менее вот она перед нами: один конец раскален, другой – холоднее льда.

– А как тебе нравится это? – шериф взял в руку небольшой треугольник из тонких прутиков металла или пластика, – по-твоему, что это такое?

– Что это такое? Ну просто…

– Просто? Попробуй-ка просунуть в него палец.

В голосе шерифа послышалось настоящее торжество.

Я попытался выполнить его указание, но из этого ничего не вышло. Внутри треугольника была пустота. Во всяком случае, мой палец не встретил никакого препятствия, и все же я не мог продвинуть его ни на миллиметр, словно треугольник был заполнен невидимым и неощутимым, но твердым, как сталь, веществом.

– Разреши-ка взглянуть, в чем там дело, – попросил я.

Шериф охотно передал мне загадочную вещицу.

Я поднял ее так, чтобы свет от лампочки проходил через самый центр. Ничего. Я вертел треугольник и так и этак, но не обнаружил даже намека на какую-нибудь прозрачную пластинку. Но всякий раз, когда я пытался просунуть палец через отверстие, что-то его не пускало.

Дело кончилось тем, что я положил треугольник на стол рядом со штуковиной, похожей на песочные часы.

– Хватит или еще показать? – осведомился шериф.

Я мотнул головой.

– Согласен, Чет, я ни черта во всем этом не понимаю, и все-таки это еще не основание держать Джорджа под замком.

– Он останется здесь, пока я не поговорю с Чарли, – заупрямился шериф.

– Надеюсь, ты понимаешь, что, как только откроется суд, я явлюсь сюда с постановлением об освобождении.

– Знаю, Джон. – Спорить с шерифом было явно бесполезно. – Конечно, ты отличный адвокат, но я просто не могу отпустить Джорджа.

– В таком случае составьте заверенную опись всех вещей, которые вы отобрали у него. Я отсюда не уйду, пока не удостоверюсь, что они заперты в сейфе.

– Но…

– Теоретически все это собственность Джорджа.

– Это невозможно, ты же сам знаешь, Джон, что это немыслимо. Ну, посуди сам, где он, черт побери, мог достать…

– До тех пор пока вы не докажете, что он украл все эти вещи у какого-то конкретного лица, по закону они принадлежат ему. Человек вовсе не обязан предоставлять доказательства того, где он приобрел свою собственность.

– Ладно, ладно, – согласился шериф, – я составлю опись, вопрос только, как назвать все эти штуковины.

Ну, это была уже его забота.

– А сейчас мне надо обсудить с моим клиентом некоторые вопросы наедине, – сказал я.

Немного поспорив и поворчав, шериф открыл комнату для свидания с арестованными.

– Итак, Джордж, расскажи, что же все-таки с тобой произошло. Я имею в виду все-все. И постарайся по порядку.

Джордж понял, что я не шучу. К тому же он давно убедился, что лгать мне бесполезно: я все равно всегда на чем-нибудь ловил его в таких случаях.

– Ты, конечно, знаешь, что Мирта уехала, – начал он.

– Да.

– И ты знаешь, что, когда ее нет, я позволяю себе немного развлечься, пропустить рюмочку-другую и в конце концов влипаю в какую-нибудь историю. На этот раз я дал себе слово, что не возьму ни капли в рот и обойдусь без всяких там неприятностей. Бедняжке Мирте из-за меня и так уже изрядно досталось, вот я и решил доказать, что вполне могу держаться в рамках приличия. Сижу это я вчера вечером в гостиной. В одних носках – ботинки я снял. Включил телевизор, смотрю бейсбол. Знаешь, Джон, если бы «Близнецы» нашли себе стоппера получше, на будущий год у них могли бы быть шансы. Конечно, кроме стоппера, им нужна еще и отбивка поприличнее да пару-тройку левшей не мешало бы…

– Не отвлекайся, – прервал я.

– Да, так вот, сижу я тихо-мирно, смотрю игру. Ну, пиво потихоньку потягиваю. Я притащил полдюжины, и у меня как раз пятая бутылка кончалась…

– А мне показалось, что ты дал себе обещание не пить.

– Конечно, Джон, чтоб мне провалиться! Так ведь это же было пиво. Я его могу целый день дуть, и ни в одном глазу…

– Хорошо, продолжай.

– Значит, я и говорю, сижу, пью пиво. Шел седьмой период, «Янки» уже двоих провели, и вдруг Мэнтл как…

– Да черт с ней, с игрой! – не выдержал я. – Я хочу знать, что приключилось с тобой. Ведь влип-то ты, а не какой-то Мэнтл.

– А больше ничего и не было. Как раз в седьмом периоде Мэнтл вдарил с лета, а потом смотрю: иду это я по улице, а из-за угла выныривает полицейская машина.

– Ты хочешь сказать, что не помнишь, что произошло в промежутке? Что не знаешь, откуда у тебя оказалось ведро алмазов, картина и все прочее.

Джордж покачал головой:

– Я тебе рассказываю все, как было. Больше ничего не помню. Я бы не стал тебе врать. Нет смысла, все равно ты на чем-нибудь подловишь.

Некоторое время я молча разглядывал дядюшку Джорджа. Расспрашивать его дальше было без толку. Возможно, он рассказал правду, хотя, скорее всего, и не всю, но, чтобы вытянуть из него остальное, у меня сейчас не было времени.

– Ладно, – сказал я, – пусть пока будет так, как ты говоришь. А теперь возвращайся к себе в камеру, и чтобы было тихо. Веди себя прилично. Часам к девяти я вернусь и постараюсь выцарапать тебя отсюда. Ни с кем не разговаривай. Не отвечай ни на какие вопросы. Ничего не объясняй и не рассказывай. Если будут приставать и настаивать, скажи, что я запретил тебе говорить.

– Мне оставят алмазы?

– Трудно ручаться, может, это вовсе и не алмазы.

– Но ты же сам потребовал, чтобы составили опись.

– Ну и что из того? Я не могу гарантировать, что заставлю их вернуть отобранное.

– Послушай, Джон, у мена во рту пересохло, сил больше нет…

– Нет, и не надейся.

– Ну, всего бутылочки три-четыре пивка, а? От них не будет никакого вреда. Так, глотку промочить. Человек не может опьянеть от нескольких бутылок пива. Я вчера вовсе не был пьян. Клянусь, ни в одном глазу…

– Где я тебе достану пива среди ночи?

– У тебя в холодильнике всегда несколько бутылок припрятано. А ехать каких-нибудь шесть кварталов.

– Так и быть, я поговорило с шерифом.

Шериф не имел ничего против: ладно, пусть дядюшка Джордж хлебнет пива, ничего страшного не случится.

Из-за купола здания суда выглядывал краешек луны. В свете раскачивающейся на ветру лампы то возникал, то скрывался во тьме памятник Неизвестному солдату, стоявший в центре площади. Я поднял голову: на небе ни облачка, О дожде не могло быть и речи. Скоро наступит утро, взойдет солнце, и опять на полях будет сохнуть кукуруза, а фермеры будут с тревогой следить, как насосы, фыркая и кашляя от натуги, с трудом выплевывают в деревянные корыта тонкие струйки воды, которой все равно не хватит, чтобы как следует напоить скот.

На газоне перед зданием суда возились пять-шесть собак. Выпускать их на улицы было запрещено, но никто из жителей Уиллоу-Гроув не обращал внимания на этот запрет в надежде, что собаки успеют вернуться домой раньше, чем Вирджил Томпсон, городской собачник, выйдет на промысел.

Я сел в машину, поехал к себе, взял из холодильника четыре бутылки пива и отвез их дядюшке Джорджу в полицию, после чего снова вернулся домой.

Часы показывали половину пятого утра. Я решил, что нет смысла ложиться, сварил кофе и начал жарить яичницу. Услышав, как я громыхаю на кухне посудой, Элси спустилась вниз. Пришлось добавить пару яиц и на ее долю. Потом мы уселись за стол и принялись обсуждать случившееся.

Дядюшка Джордж уже не раз попадал во всякого рода истории, впрочем не очень серьезные, и мне всегда удавалось уладить дело. Он вовсе не был забулдыгой, напротив, в городе его любили за честность и незлобивый характер. Он держал свалку на окраине города и умудрялся жить на мизерную плату, которую взимал с тех, кто прибегал к его услугам.

Мусор он отправлял на заболоченный участок неподалеку, а всякую дребедень, которая еще на что-либо годилась, тщательно отбирал и затем продавал по дешевке. Конечно, это было не слишком прибыльное и процветающее предприятие, но, во всяком случае, дядюшка Джордж имел свое дело, а в таком маленьком городишке, как наш Уиллоу-Гроув, это кое-что значило.

Но вещицы, которые обнаружили у него на сей раз, были совершенно иного рода, и это-то меня беспокоило. Где он мог их заполучить?

– Тебе не кажется, что следует позвонить тетушке Мирте? – озабоченно

спросила Элси.

– Не сейчас. От нее все равно проку не будет. Единственно, на что она способна, так это причитать и заламывать руки.

– Что ты собираешься предпринять?

– Прежде всего нужно найти судью Бенсона и получить от него

постановление об освобождении дядюшки Джорджа. Если только Чарльз Нивинс не придумает каких-нибудь оснований для продления ареста, хотя это и маловероятно. По крайней мере, сейчас.

Увы, утром мне так и не удалось получить постановления. Я уж совсем было собрался поехать в суд и отыскать судью Бенсона, как моя секретарша Дороти Инглез, суровая старая дева, сообщила, что меня просит к телефону Чарли Нивинс.

Не успел я взять трубку, как прокурор, не дав мне даже поздороваться, начал кричать:

– Не вздумай отмалчиваться! Лучше говори сразу, как ты это устроил?

– Что устроил?

– Как помог Джорджу удрать из камеры?