Книга Марионетки мироздания онлайн - страница 4

Глава 4

Лугарн, офицер капитулировал только тогда, когда были согласованы определенные условия. Отказался он покинуть остров пока не получит по крайней мере то, что намеревался захватить Илмавир, начиная атаку. Вала не колебалась и обещала ему, что военными трофеями будут домашняя птица и животные (морские крысы и молодые тюлени) защитников. Кроме того, абуталы могут изуродовать трупы своих врагов и снять с них скальпы.

Островитяне плавучего острова, который назывался Фринкан, возражали, когда услышали эти условия. Тогда Вольф сказал их вождям, что если они не примут условия – война будет продолжаться. И он, Вольф, не станет на их сторону. Конечно они ответили, что сделают так, как он хочет. Абуталы отняли у жителей деревни все, что сочли ценным и нужным.

Другие Властелины – Лувах, Энион, Аристон, Тармас, Паламброн – были в деревне, когда началась атака. Они очень удивились, увидев Вольфа, и не могли скрыть зависти к его лучемету. Только Лувах оказался рад видеть его. Лувах, самый низкорослый из всех, имел песочного цвета волосы и красивые черты лица, за исключением широкого и пухлого рта. Его глаза были темно-голубыми, по переносице бежали дорожки веснушек. Он обнял Вольфа и крепко сжал и даже чуть не всплакнул. Вольф разрешил ему обнять себя, потому что верил – Лувах не воспользуется возможностью заколоть его. Когда они были детьми, то крепко дружили, имели много общего, будучи оба фантазерами, склонными другим позволять думать и делать, что те хотят. Фактически Лувах никогда не принимал участия в смертельных играх Властелинов, пытавшихся лишить других собственности или убить.

– Как нашему отцу удалось выманить тебя из твоего мира? Ты был там счастлив и в безопасности, – сказал Вольф.

Лувах криво усмехнулся и сказал:

– Я мог бы спросить тебя о том же. Возможно он проделал тот же трюк и с тобой, как и со мной. Он прислал посыльного – сверкающую Гексакулум, она поведала, что послана тобой. Ты хотел, чтобы я навестил тебя, потому что ты страдаешь от одиночества и хочешь повидать своего единственного родственника, не жаждущего твоей гибели. Поэтому я, приняв, как я думал, необходимые предосторожности покинул свою планету. Я вошел, как считал, в твои ворота и очутился на этом острове.

Вольф покачал головой и заметил:

– Ты всегда был слишком стремительным, брат, слишком опрометчивым. И все же я преисполнен уважения к тебе, как к человеку, пренебрегшему собственной безопасностью, чтобы навестить меня. Только…

– Только мне следовало бы быть осмотрительным и увериться, что посыльный прибыл действительно от тебя. В другое время я так бы и сделал. Но в тот момент, когда появилась Гексакулум, мои мысли были полны тобой, я скучал по тебе. Даже мы, Властелины, имеем слабости, ты же знаешь.

Вольф некоторое время молчал, наблюдая, как ликующие Илмавиры волокут домашнюю птицу, животных, награбленные ожерелья и кольца из морских нефритов. Потом произнес:

– Мы безусловно в отчаянном положении. И наибольшую опасность представляет отец. Но почти равная смертельная угроза нависла и над теми, кто стал нашими союзниками. Данное ими слово, не оставляет обязанности присматривать за ними. Я предлагаю тебе взаимную поддержку, мы будем спать и бодрствовать поочередно.

Лувах вновь усмехнулся:

– Однако во сне ты не забудешь держать один глаз приоткрытым, чтобы следить за мной, а, брат?

Вольф нахмурился и Лувах поспешно продолжал:

– Не сердись, Джадавин. Нам с тобой удалось прожить так долго лишь потому, что мы не утрачиваем взаимного доверия, причем поступали так с самыми благими намерениями. Подумать только, ведь было время, когда все мы, двоюродные братья и сестры, жили, учились и играли вместе, благословенные невинностью взаимной любви. Теперь же мы словно злые волки, готовые перегрызть друг другу глотки. А почему, спрашивается? Я скажу тебе. Потому что Властелины сумасшедшие. Они считают себя богами, тогда как в действительности они самые обыкновенные люди, не лучше вот этих дикарей. Только нам посчастливилось быть наследниками могущественной науки и техники, достижениями которых мы пользуемся, не понимая их законов. Подобно злым детям мы забавляемся игрушками, способными создавать и разрушать целые миры. Великие и мудрые люди, придумавшие эти «игрушки», давно почили, знание их обратилось в прах и лишь технология, унаследованная у космических государств, продолжает существовать, используемая для утех и насыщения алчности.

– Мне все это хорошо известно, брат, – согласился Вольф, – возможно даже лучше чем тебе, поскольку было время, когда я сам наслаждался эгоизмом и пороками. Мне многое пришлось пережить, когда-нибудь я расскажу тебе – и собственный горький опыт пробудил во мне человеческую сущность, которую, надеюсь, ты сможешь оценить.

Илмавиры спустили с абуты огромные лестницы, увлекаемые вниз тяжелым грузом. Награбленное добро привязали к направляющим веревкам и подняли к отверстиям в донной части острова. Так же подняли и те планеры, которые еще можно было починить. Вольф расположился в упряжке, прикрепленной к паре пузырей; двигаясь вверх, он держал лучемет наготове, поскольку отдавал себе отчет, что находится во власти абуталов, и те вполне были воодушевлены успехом. Но как ни странно, никто не проявил враждебности. Он прошел через отверстие, две ухмыляющиеся женщины подхватили его. Они оттащили его в сторону и сняли упряжь.

Затем отнесли и бросили пузыри в самом дальнем углу.

Когда подняли всех Властелинов, Лугарн со своей женой Ситаз отвели своих союзников в верхнюю часть острова. Ступени, изготовленные из весьма тонкого и легкого материала, но очень прочные, представляли собой уплотненную оболочку газовых пузырей. На абуте, где газ считался жизненно важным, все делалось как можно более легким. Это повлияло даже на разговорный язык, как заметил потом Вольф. В целом их речь отличалась от основного запаса предков незначительно, но фонетический строй претерпел некоторые изменения. Кроме того, появились новые слова, уточняющие понятия связанные с весом, формой, гибкостью, размерами, вертикальным и горизонтальным направлением движения.

Лестничный колодец представлял собой цилиндр, вырезанный в сплетении корней. Поднявшись по нему, Вольф очутился в своего рода амфитеатре. Полом просторного помещения служили широкие полосы оболочек пузырей, а покатые стены и потолок были огромными пузырями, связанными корнями. На обширной палубе находилось только одно общественное здание с крышей, покрытой тростником, а также длинная скрытая со всех сторон постройка, предназначенная для увеселений. В доме имелись плоские камни, на которых каждая семья готовила пищу. В проходах копошилась домашняя птица, бегали морские крысы, а в дюймовой глубины пруду играли стокилограммовые тюлени, которых разводили на мясо. Ситаз, жена вождя, отвела новоприбывших в предназначенное для них помещение. Комнаты в виде небольших кабинок были вырезаны в корнях, а полом и стенами служили все те же оболочки пузырей. Двери заменяли вырезанные в полу отверстия, куда поднимались с помощью складных лестниц. Свет проникал через единственный иллюминатор: для освещения также использовались лампы, заправленные рыбьим жиром. Места едва хватало, чтобы сделать два шага в сторону и два шага в другую. В качестве кроватей использовались ниши в стенах, по форме напоминающие гроты, заправленные матрасами из перьев, набитых в рыбью кожу. Большая часть дневной и ночной деятельности проходила на «Главной палубе». Уединиться было негде, кроме капитанского мостика.

Вольф ожидал, что абуталы тотчас же отплывут, подняв якоря. Однако Лугарн сказал, что им придется некоторое время подождать. Во-первых острову необходима большая высота, чтобы лететь над открытым морем. А бактериям, вырабатывающим газ в пузырях потребуется, даже при усиленной подкормке, самое меньшее два дня, чтобы наполнить пузыри, иначе полет будет небезопасным.

Во-вторых, при сражении абуталы понесли огромные потери, людей явно не хватало чтобы эффективно управлять островом, поэтому Лугарн предложил последовать древнему обычаю и пополнить команду вербовкой фринканов. Убедившись, что гости благополучно разместились, Лугарн вернулся на поверхность. Вольф с любопытством последовал за ним. Вала также настояла на своем участии, хотя служило ли ее желание удовлетворению прихоти или она собиралась не спускать с него глаз – это Вольф не знал. Возможно это решение было продиктовано и тем и другим. Лугарн объяснил вождю фринканов, что от него требуется. Вождь удрученно махнул рукой, давая понять, что ему все равно. Лугарн собрал выживших и огласил свое предложение. К удивлению Вольфа многие пожелали стать добровольцами. Вала сказала, что эти два народа были заклятыми врагами, но сейчас фринканы ослаблены и кроме того, молодежь привлекла романтика жизни на летающем острове.

Лугарн осмотрел добровольцев и выбрал тех, кто проявил себя во время битвы. В первую очередь он старался брать женщин, особенно с детьми. Последовала церемония ритуальной пытки, заключавшаяся в прижигании паха кандидата или кандидатки. Обычно захваченного противника пытали до смерти, если он не проявил должной стойкости и смелости. Потом его могли принять в племя.

При крайней необходимости, как в данном случае, пытали символически.

Позднее, когда остров отплывет, новобранцы пройдут церемонию, в которой каждый смешает свою кровь с кровью илмавирцев. Это предотвратит месть со стороны земных жителей, поскольку кровное братство считается священным.

– Есть и другая причина, обусловленная время от времени пополнять команду, – сказала Вала. – Абуталы – и земные и воздушные островитяне склонны к кровосмешению. Поэтому-то обычай предписывает принимать в племя пленников.

Вала была теперь очень дружелюбной с Вольфом и настаивала на том, чтобы проводить с ним все время. Она даже стала снова называть его Уивкрат – термин Властелинов, означавший «дорогой». Она опиралась на его руку всякий раз когда предоставлялась возможность, и однажды даже легонько поцеловала его в щеку. Вольф не ответил на ласку. Даже теперь, пятьсот лет спустя, он не забыл, что когда-то они были любовниками, и она пыталась убить его.

Вольф отправился к вратам, через которые вошел. Вала увязалась следом. На ее вопросы он ответил, что хочет еще разок поговорить с Теорионом.

– С этой морской жабой? Чего ради? Что он может знать?

– Посмотрим.

Они приближались к вратам. Теориона не было видно. Вольф прошелся по краю острова, чувствуя что то тут, то там земля проседает под его весом. Очевидно пузыри в этих местах были не такими полными.

– Сколько таких островов имеется на планете и каков их максимальный размер? – спросил он.

– Не знаю. За время, что я здесь, мы видели два, фринканы говорят, что таких островов множество. Они упоминали еще о матери островов, самом большом острове, имеющим, если верить слухам, огромные размеры. Все остальные летающие острова приблизительно одного размера. Слушай, зачем нам говорить об этих скучных материях? Разве нам нечего вспомнить?

– Что же? – осведомился Вольф.

Она повернулась к нему, приблизив лицо так, что поднятые губы чуть не коснулись его подбородка.

– Почему бы нам не забыть прошлое? В конце концов прошло так много времени, мы тогда были так молоды и глупы.

– Сомневаюсь, чтобы ты сильно изменилась.

Вала улыбнулась:

– Почему ты так уверен? Разреши мне доказать, что теперь я совсем другая.

Она обняла его и положила голову на грудь.

– Кое в чем я действительно стала другой. Но ведь я любила тебя когда-то и теперь, когда я вижу тебя снова, то понимаю, что никогда не переставала любить тебя.

– Даже тогда, когда пыталась убить меня в моей постели? – спросил он.

– Ах это, дорогой мой, я была уверена, что ты изменяешь мне с противной и хитрой Алаградой. Я думала, что ты предал меня. Можно ли бранить женщину, которая сходила с ума от ревности? Ты ведь знаешь, какая я собственница.

– Даже слишком хорошо. – Вольф оттолкнул ее и добавил: – Еще ребенком ты была эгоисткой. Эгоистичны все Властелины, но ты своего рода уникум, чего я тогда в тебе нашел?

– Ах мерзавец! – воскликнула она. – Ты любил меня, потому что я – Вала. Вот и все.

Вольф покачал головой.

– Возможно когда-то так и было. Но теперь прошло. И никогда не повторится.

– Ты любишь другую? Я знаю ее? Это случаем не Анана, не моя глупая и кровожадная сестра?

– Нет! – отрезал Вольф. – Анана кровожадна, но не глупа. Ведь она не попалась в ловушку Уризена. Кстати почему я не вижу ее здесь? Или с ней что-нибудь случилось? Она умерла?

Вала пожала плечами и отвернулась.

– Понятия не имею. Но твое беспокойство доказывает, что ты ее любишь. Анана! Кто мог подумать!

Вольф не пытался убедить ее в обратном. Он счел неразумным упоминать о Хрисенде, пусть даже Вала никогда с ней не встречалась. Не стоило рисковать.

Вала повернулась и спросила:

– А что случилось с твоей девицей – землянкой?

– Какой землянкой? – переспросил он ошеломленный ее злобой.

– Как какая? – скривилась Вала. – Я имею в виду эту Хрисенду, смертную, которую ты привез с Земли около двух с половиной столетий назад. Из района под названием Троя или что-то в этом роде. Ты сделал ее бессмертной и она стала твоей возлюбленной.

– Как и несколько тысяч ей подобных, – заметил он. – Почему именно она привлекла твое внимание?

– Не спорь, я все знаю, ты и впрямь стал выродком, мой брат Вольф-Джадавин.

– Тебе даже известно мое земное имя – имя которым я предпочитаю называться? А как много ты еще знаешь? И почему это так тебя интересует?

– Просто я всегда отличалась любопытством по отношению к Властелинам, – усмехнулась Вала, – вот почему я и остаюсь так долго в живых.

– А не подскажешь ли ты, отчего умерло так много других?

Ее голос снова стал нежным и она улыбалась.

– Нам нет причин ссориться. Почему бы не оставить прошлое в прошлом?

– Ссориться? О нет! Что прошло, то прошло, если только оно действительно было, только вот Властелины никогда не помнят хорошего и не забывают обид. И до тех пор, пока ты не убедишь меня в ином, я буду считать тебя прежней Валой. Такой же прекрасной, может даже еще более прекрасной, чем раньше, но с черной гнилой душой.

Она попыталась улыбнуться.

– Ты всегда был слишком резок. Может поэтому я тебя и любила. И как мужчина ты был лучше других, ты был самым великим из моих любовников.

Она ждала, что он вернет ей комплимент, но вместо этого он ей сказал:

– Любовь – вот что творит любовников, и я тебя любил. Но все в прошлом.

Вольф повернулся и вновь зашагал по краю берега. Вала следовала за ним на расстоянии двадцати футов. Почва местами прогибалась под его ступнями. Он помедлил чтобы Вала догнала его и сказал:

– На дне должно быть много пещер, как можно вызвать Теориона?

– Никак, а пещер действительно много. Иногда погибает целая группа пузырей – по болезни или от старости, или их съедают рыбы, которым они приходятся по вкусу. Тогда образуется каверна, хотя постепенно она заполняется новыми растениями.

Вольф отложил сведения в уголок памяти, если дела пойдут плохо, то человек всегда может найти укрытие под островом. Вала очевидно догадалась о его мыслях – дар, который поражал его, когда они были дружны – поскольку заметила:

– Я бы туда ни за что не отправилась: вода кишит рыбами-людоедами.

– Как справляется Теорион?

– Не знаю. Вероятно он превосходит их силой и быстротой. В конце концов он приспособился к такой жизни, если это можно назвать жизнью.

Вольф решил махнуть рукой на Теориона. Он направился назад, в джунгли. Вала шла следом. Теперь он позволил ей идти сзади. Она слишком нуждалась в нем, чтобы покушаться на его жизнь.

Он прошел всего несколько ярдов, когда он был сбит с ног ударом сзади. Сначала он подумал, что Вала все-таки прыгнула на него. Он откатился, стараясь одновременно выхватить из кобуры лучемет, и только тогда увидел, что сбит другим. Огромное, блестящее тело Теориона летело на него. Жирная туша навалилась на него, и дыхание Вольфа прервалось от четырехсотфунтовой тяжести. Потом Теорион уселся на нем и стал жестоко бить лапами по лицу. Первый удар привел Вольфа в полубессознательное состояние, второй – вверг его в темноту.