Книга Лабиринт смерти онлайн - страница 12

Глава 12

Они условились никогда не говорить об этике или о чем-то связанном с ним в своих каютах. Там может быть подслушивающая аппаратура. В следующий раз они встретились за игрой в покер. Присутствовали Бёртон, Алиса, Фрайгейт, Нур, Микс и Лондон. Логу и Умслопогаас несли вахту.

Выслушав рассказы Нура и Микса о визитах этика, Бёртон поверил в то, что они действительно рекруты Икса. И только тогда открыл им, кто он на самом деле, а потом рассказал свою историю, ничего не утаивая.

– Добавляю до десяти, – говорил он теперь. – Нет, по-моему, не нужно ставить «жучки» в каютах подозреваемых. Может, мы и узнали бы что-то ценное, но если бы они нашли хоть один, то поняли бы, что на борту, есть агенты Икса думаю, нас можно называть так. Слишком опасно.

– Я согласен, – сказал маленький мавр. – А вы? Согласились все, даже Микс, который и предложил поставить «жучки».

– А как быть с Подебрадом? Когда я его вижу, он говорит мне «здрасьте» и идет себе мимо, скалясь, точно пастор, который только что узнал, что его подружка не беременна. Меня это бесит. Так бы и врезал ему.

– Я тоже, – сказал Лондон. – Он воображает, что, раз он оставил нас в дураках, ему это так и сойдет.

– Если вы начнете сводить с ним счеты, вас просто вышвырнут с парохода, – заметил Нур. – Кроме того, он необычайно силен Как бы он сам вам не врезал.

– Да слабо ему! – хором сказали Микс и Лондон.

– У вас имеется чертовски хороший повод ему отомстить, – вмешался Бёртон. – Однако на время этот вопрос снимается Возражений нет?

– Но почему он пообещал взять нас с собой на дирижабле, а потом бросил в таких обстоятельствах?

– Я думал об этом, – сказал Нурэддин. – Единственное разумное объяснение в том, что он как-то заподозрил в нас агентов Икса. И это еще раз доказывает, что сам он – агент этиков.

– А по мне, он просто садист, – заявил Лондон.

– Нет.

– Если он вас подозревает, вам следует быть начеку, – сказал Бёртон. —Мы тоже будем остерегаться. Предположение Нура– открытие для меня, иначе я не стал бы предлагать собраться в салоне.

– Теперь уж поздно беспокоиться, – сказала Алиса. – Если он и агент, он ничего не станет предпринимать, пока не окажется у истока Реки. Так же, как и мы.

Бёртон сорвал банк, имея на руках трех валетов и две десятки Алиса сдала. Нур думал явно о чем-то другом, а не о покере, и все-таки половина выигрышей осталась за ним. Бёртон подозревал, что мавр огреб бы еще больше, если бы сосредоточился. Нур по одному виду своих партнеров угадывал, что у них на руках.

– Что ж, насладимся хотя бы прогулкой по Реке, – сказал Фрайгейт.

Бёртон наблюдал за ним из-под приспущенных век. Этот Фрайгейт постоянно льстил ему, как и тот – то ли притворно, то ли искренне. При каждом удобном случае Фрайгейт приставал к Бёртону с вопросами– они касались в основном тех периодов его жизни, о которых биографы могли только гадать. Обоих Фрайгейтов интересовали также взгляды, верования и нравственные ценности Бёртона. Например, его отношение к женщинам, к цветным, его вера в телепатию. Бёртон устал объяснять, что далеко не все свои земные верования сохранил в этом мире. Что он слишком много повидал, слишком много испытал и во многом изменился Теперь Бёртон счел момент подходящим, чтобы заняться делом двойного Фрайгейта.

– Такие совпадения случайными не бывают – должна быть какая-то причина.

– Я тоже думал об этом, – сказал Фрайгейт. – К счастью, я всегда увлекался фантастикой и сам ее писал. Поэтому воображение у меня гибкое – придется и вам напрячь свое, ибо я уверен: тот Фрайгейт, которого знали вы, – это мой брат Джеймс, скончавшийся в возрасте одного года! Подумайте о всех детях, умерших на Земле. Рассудите: если бы они росли здесь, на планете не хватило бы места. Ведь дети, умершие до пяти лет, составили бы подавляющее большинство всего здешнего населения.

Куда же этики девали их? Да просто воскресили на другой планете – возможно, такой же, как эта, возможно, и нет. Могли понадобиться даже две планеты, чтобы разместить их всех.

Давайте предположим, что так все и было. Впрочем, – поднял палец Фрайгейт, – впрочем, могло быть и так, что детей по какой-то причине еще вообще не воскрешали. Возможно, их воскресят здесь, когда нас не станет. Кто знает?

Во всяком случае, не я. Я могу лишь догадываться. Итак, допустим, что младенцев оживили на другой планете. Не всех сразу – должны ведь быть и взрослые, чтобы заботиться о них.. Для такого количества даже Земли не хватило бы. Значит, их воскрешают постепенно, по стольку-то за такой-то срок. Они вырастают и становятся няньками, учителями, приемными родителями для следующей партии. Так оно и идет. Либо все происходит одновременно на нескольких планетах. Но в этом я сомневаюсь. На переустройство планеты должна затрачиваться колоссальная энергия. Разве что они используют планеты, которые нет нужды переустраивать.

– А играть кто будет? – спросил Лондон. – Окружающие скоро заинтересуются, о чем это мы толкуем.

– Я готов открыть, – сказал Микс. С минуту они занимались только игрой. Потом Фрайгейт продолжил:

– Если мое предположение верно, будем рассуждать дальше. Так вот: я был старшим ребенком в семье. Старшим из тех, кто выжил. Передо мной был еще Джеймс – он умер в год, а я родился через шесть месяцев после этого. Допустим, его воскрешают. Он вырастает и становится агентом этиков.

В День Воскрешения его засылают сюда, чтобы следить за Бёртоном. Почему? Потому что этикам известно, что Бёртон очнулся в той камере, полной плавающих тел, еще до Дня-Воскрешения, в который должен был ожить. Они догадываются, что это произошло не случайно, что кто-то оживил Бёртона намеренно. Об этом нам и гадать незачем. Именно так сказали Бёртону на Совете двенадцати. Память об этом собирались стереть из его мозга, но Икс воспрепятствовал этому.

В общем, у этиков возникли подозрения. И они приставили к Дику мнимого – вернее, настоящего – Фрайгейта. Мой брат должен был следить за Бёртоном и сообщать обо всем подозрительном. Но попал впросак, как и все в долине.

– Беру две, – сказал Бёртон. – Очень занимательно, Питер. Гипотеза на первый взгляд безумная, однако может быть верной.

Но если твой брат агент – кто же тогда Монат, этот тау-китянин, арктурианин или откуда он еще взялся? Уж он-то наверняка агент, несколько странно, конечно, но все же…

– Может, он этик? – спросила Алиса.

– Я это и хотел сказать, – сердито сказал Бёртон, не любивший, когда его прерывали. – Не думаю, чтобы Монат был этиком, иначе он присутствовал бы на Совете… Или нет, клянусь Аллахом! Будь он там, я узнал бы его, и он бы не смог следовать за мной. Я вообще не пойму, зачем он ко мне привязался. Во всяком случае, присутствие Моната означает, что в этом деле замешаны разные виды… расы… семейства… инопланетяне, одним словом.

– Беру одну, – сказал Фрайгейт. – Я как раз собирался сказать…

– Извини, – перебил Лондон. – Но откуда твой брат столько знает о Бёртоне?

– Думаю, воскрешенные дети получают образование получше, чем на Земле. И возможно – предположим это, – Джеймс знает, что я его брат. Разве способны мы постичь объем знаний, которыми обладают этики? Вспомните фото Бёртона, которое тот нашел в кармане агента Аньо. На ней Дик снят в двадцать восемь лет, когда служил субалтерном в Восточно-Индийской армии. Не доказывает ли это, что этики присутствовали на Земле в 1848 году? Кто знает,, как долго они ходили по Земле, собирая информацию? И с какой целью?

– Но почему Джеймс назвался твоим именем? – спросил Нур.

– Потому что я – страстный поклонник Бёртона. Я даже написал о нем роман. Может, так проявилось у Джеймса чувство юмора. У меня оно тоже имеется. Вся наша семья известна.. несколько странным чувством юмора. И Джеймсу показалось забавным сделаться собственным братом, тем Питером, которого он никогда не видел. Может, он хотел прожить таким образом жизнь, в которой ему было отказано на Земле. Может, он думал, что сойдет за меня, встретившись с каким-нибудь знакомым Фрайгейтов. А может, верны все причины, которые я перечислил Уверен, что он разделался с мошенником-издателем Шарко, чтобы отомстить за меня – это доказывает, что ему многое известно о моей земной жизни.

– Но как отнестись к рассказу агента Спрюса? – спросила Алиса. – Он говорил, что явился из семьдесят второго века, и что-то толковал о хроноскопе, с помощью которого можно видеть прошлое.

– Спрюс мог и солгать, – сказал Бёртон.

– Я лично не верю ни в хроноскоп, ни в какие бы то ни было путешествия во времени, – заявил Фрайгейт. – Впрочем, это я зря. Мы все путешествуем во времени. Но только вперед – иного пути нет.

– Никто из вас не сказал, – заметил Нур, – что детей кто-то должен был воскресить. Возможно, это были люди из семьдесят второго века, а возможно, и нет. Скорее это сделали сопланетяне Моната. Вспомните: Спрюса допрашивал в основном Монат. Может быть, это он научил Спрюса, что говорить.

– Но зачем? – спросила Алиса.

На этот вопрос нельзя было ответить, если не принять рассказ Икса за истину. Пока что его рекруты склонялись к тому, что он такой же лжец, как и его собратья.

Нур закончил партию замечанием, что агенты, севшие на пароход в самом начале, не скрывали, что жили после 1983 года. Агенты же, попавшие на борт позже, знают, что это подозрительно, и не прибегают к этой легенде. Так, здоровенный галл Мегалосос (что значит «великий») заявляет, что жил во времена Цезаря, но это только его слова. К тому же галл, кажется, сдружился с Подебрадом – Нур никогда бы не подумал, что такое возможно. Есть вероятность, что Мегалосос тоже агент.