Рецензии на книгу Жив-человек
«Жив-человек» вызвал у меня совершенно разные чувства в двух совершенно разных разрезах. Сначала о том, что мне понравилось. С моей точки зрения, роман хорош своей генеральной идеей: человек — жив. Это внешне немудрящее заключение при всей своей простоте обладает и глубиной. Как часто мы ощущаем себя живыми? Как часто я ощущаю себя живым? Не так, чтобы очень часто, вынужден признаться. Сижу сейчас на табуретке над клавиатурой и напряжённо пытаюсь вспомнить: когда? Может, когда жадно глотал холодную минералку, вернувшись из утомительного и совершенно бесплодного похода за брусникой в отроги Кутурчинского хребта? Так то ещё в начале сентября было… А герой Честертона ощущает себя живым постоянно, и это словно наркотик, будто какой-то веселящий газ, заставляющий его остро переживать каждый миг собственного бытия. Правда, это делает его в глазах остальных если не хулиганом, то сумасшедшим точно. Инносент Смит (оцените имя!) — как князь Мышкин, но его не-от-мира-сегошность выражается не в пространных размышлениях, а в спонтанных действиях и поступках. Смит — это святой дурачок. Если говорить по-русски, юродивый. Настолько хороший, что в обычной жизни совершенно неуместный. Дитя в огромном, взрослом теле с маленькой головёнкой на плечах. Носитель добра и веры, ибо его сердце и душа совершенно открыты и проницаемы.
Остальные действующие лица имеют мало значения. Они, в общем-то, и нужны лишь потому, что Инносент Смит не может существовать в вакууме. Ещё они создают эту характерную английскую атмосферу. Роман чрезвычайно мэрипоппинсовый. Разве что у мисс Поппинс эксцентричность была несколько иной природы. Да, до эпохи мультикультурализма и культа некомпетентности Англия была интересной страной! Пусть хищной и грабительской, но не лишённой внешнего очарования.
Теперь о том, что мне не понравилось в «Жив-человеке»: роман ужасно затянут! Его можно было бы сократить чуть ли не вдвое, на мой взгляд. При чтении мне постоянно хотелось воскликнуть: да понял я уже, что вы хотите мне сказать, понял! Не надо снова и снова мне это повторять. Я слишком много на себя беру, разумеется, но мне показалось, что произведению не хватило хорошего, знающего редактора, который поработал бы с рукописью, срезал с неё весь жир и слил излишки воды.
Ещё у романа не отнимешь красивый, образный язык. Но это характерно для всех работ Гилберта К. Честертона, даже для рассказов про Отца Брауна. Кстати, перевёл «Жив-человека» на русский Корней Иванович Чуковский в 1924 году.
Я не знаю, буду ли ещё читать книги могучего английского писателя. Но те романы, которые я уже прочёл, это достойная строчка в читательском резюме. Считаю, она была бы ни для кого не лишней...
