Книга Рама II онлайн - страница 8

7

Николь тревожно спала, прислонившись к стене; голова ее покоилась на плече Ричарда. Один кошмар сменялся другим. Вздрогнув, она просыпалась, потом задремывала снова. В последнем кошмаре Николь шла на какой-то остров вместе со своими детьми. К берегу приближалась огромная приливная волна. Николь была в отчаянии – ведь дети разбрелись по острову. Как спасти всех? И вздрогнув, она пробудилась.

Она обняла спавшего мужа.

– Ричард, просыпайся. Что-то не так.

Сперва Ричард не пошевельнулся. Но, когда Николь прикоснулась к нему во второй раз, он медленно открыл глаза.

– В чем дело? – спросил он наконец.

– Мне кажется, здесь небезопасно, – ответила она. – По-моему, пора идти.

Включив фонарик, Ричард медленно повел лучом вокруг комнаты.

– Но здесь никого нет, – негромко проговорил он. – И я не слышу… Быть может, нам следует отдохнуть подольше?

Пока они сидели в тишине, страхи Николь только усилились.

– У меня сильное предчувствие опасности. Я знаю, что ты не веришь в подобные вещи, однако за всю жизнь я ни разу не ошиблась в своих предчувствиях.

– Хорошо, – наконец проговорил Ричард. Он встал и перешел комнату, чтобы открыть дверь, выходившую в аналогичное помещение. Он заглянул в него. – Здесь тоже ничего, – сказал он через несколько секунд. Вернувшись, Ричард открыл дверь в коридор, по которому они бежали из пятиугольного сооружения. И едва дверь распахнулась, они с Николь услыхали отчетливый шум, издаваемый металлическими щетками.

Николь вскочила на ноги. Ричард закрыл дверь и, не издавая ни звука, поспешил к ней.

– Живо, – шепотом сказал он. – Придется искать другой выход.

Они прошли следующую комнату, затем вторую, третью; все оказались темными и пустыми. Передвигаясь по незнакомой территории, люди потеряли чувство направления. Наконец, в одной из многих неотличимых друг от друга комнат они обнаружили большую двойную дверь на противоположной от входа стене. Ричард велел Николь шагнуть в сторону, а сам осторожно отодвинул левую створку двери.

– Вот черт! – воскликнул он, как только заглянул в комнату. – Что это может быть?

Николь подошла к Ричарду и, следуя за лучом фонарика, оглядела странное помещение. В нем было полно разных предметов. Возле двери располагалась огромная амеба на скейтборде, за ней находился громадный шар из витой проволоки, сверху из него торчали две антенны. В комнате не слышно было ни звука, ни движения. Ричард поднял фонарик повыше и быстро осветил им загроможденную комнату.

– Посвети назад, – взволнованно проговорила Николь, заметив нечто знакомое. – Туда, в нескольких метрах влево от двери.

И через долю секунды луч осветил четыре человекоподобные фигуры; в шлемах и космических костюмах они сидели у дальней стены.

– Это человекоподобные биоты, – объявила Николь, – те самые, которых мы с тобой видели перед встречей с Майклом О'Тулом у подножия кресельного лифта.

– Нортон и компания? – с недоверием спросил Ричард, холодок страха пробежал по его спине.

– Боюсь, что так, – отозвалась Николь.

Они медленно вошли в комнату и, на цыпочках обходя выставленные в ней объекты, пробрались к заинтересовавшим их фигурам. Ричард и Николь остановились возле четырех людей.

– Тут у них, должно быть, свалка ненужных биотов, – сказала Николь, убедившись в том, что лицо за прозрачным шлемом действительно принадлежит капитану Нортону, возглавлявшему первую экспедицию на Раму.

Ричард встал и качнул головой.

– Поверить не могу. Зачем они здесь? – Ричард повел фонариком по комнате.

Секунду спустя Николь взвизгнула: не более чем в четырех метрах от нее обнаружился медленно шевелившийся октопаук. Во всяком случае, так ей показалось в неровном свете. Ричард бросился к жене. Они быстро убедились в том, что перед ними всего лишь биот, и несколько минут хохотали.

– Ричард Уэйкфилд, – проговорила Николь, наконец одолев истерический хохот. – Я хочу домой. С меня хватит.

– С меня тоже, – улыбаясь, ответил Ричард, – если только мы сумеем найти дорогу к дому.

Они все глубже и глубже проникали в лабиринт комнат и тоннелей, окружавших пятиугольное сооружение. Николь уже решила, что обратного пути им не найти. Наконец, Ричард замедлил шаг и начал заносить информацию в свой портативный компьютер. Так он сумел добиться, чтобы они перестали ходить по кругу. Впрочем, он так и не смог привести свою карту в соответствие с теми ориентирами, на которые они полагались, прежде чем удариться в бегство от октопауков.

Словом, и Ричард, и Николь уже начали впадать в отчаяние, когда навстречу им попался биот-грузовичок, перевозивший по узкому коридору какой-то странный набор небольших непонятных предметов. Ричард немедленно ощутил облегчение.

– Судя по виду этих штуковин, похоже, они сделаны по чьему-то заказу, – сказал он Николь, – как те предметы, которые приносят нам в Белую комнату. Если мы направимся в том направлении, откуда приехал биот, то, возможно, сумеем обнаружить место, где изготавливают предметы по нашим запросам. Дорогу к нашему убежищу оттуда найти несложно.

Путь оказался долгим. И через несколько часов, когда коридор, расширившись, привел их в огромный фабричный цех с очень высоким потолком, они были в полном изнеможении. В центре цеха располагалось двенадцать приплюснутых цилиндров, напоминавших старинные паровые котлы; высота их не превышала четырех-пяти метров, а поперечник составлял около полутора метров. Котлы были поставлены в четыре ряда – по три штуки.

Конвейеры – конечно, в раманском понимании этого устройства – входили в котлы и выходили из них. Когда Ричард с Николь появились в цехе, все котлы действовали. Ричард был просто заворожен.

– Погляди-ка, – проговорил он, показывая на просторный склад, уставленный штабелями предметов всех видов и размеров. – Должно быть, это

– сырье. Запросы принимает центральный компьютер, который надо думать, располагается в том сооружении за котлами; обработав информацию, он передает ее одной из машин. Выходят биоты, берут необходимое и кладут на конвейеры. Внутри котлов сырье обрабатывается, итоговой продукцией является объект, который заказало разумное создание с помощью такой же, как у нас, клавиатуры или ее эквивалента.

Ричард приблизился к ближайшему действующему котлу.

– Но главное в том, – продолжал он, кипя возбуждением, – какие процессы происходят внутри котла? Химические? Или, быть может, ядерные… например, превращение элементов? Или технология производства на Раме выходит за пределы нашего понимания?

Он несколько раз постучал по корпусу действующего котла.

– Крепкие, – объявил Ричард, пригибаясь к конвейеру, и протянул руку, явно собираясь засунуть ее внутрь.

– Ричард, – вскричала Николь, – а ты не думаешь, что это глупо?

Поглядев на жену, Ричард пожал плечами. Но, когда он вновь склонился, чтобы разглядеть, как взаимодействуют конвейер и котел, откуда-то из глубины большого помещения выскочил забавный биот, похожий на кинокамеру с ножками. Он быстро внедрился между Ричардом и конвейером, а потом раздулся, отодвигая Ричарда от не прекращавшего работу устройства.

– Интересный способ, – тоном знатока проговорил Ричард. Он повернулся к Николь. – У этой установки великолепная система защиты от отказов.

– Ричард, если ты не возражаешь, давай возвратимся к нашему основному занятию. Или ты забыл, что мы не знаем, как вернуться к себе домой?

– Подожди чуточку, – ответил Ричард. – Я хочу посмотреть, что выйдет из этого котла. Быть может, по виду изделия я смогу понять происходящие внутри процессы, раз мы с тобой уже знаем, что за сырье использовалось.

Николь покачала головой.

– Прости, я уже успела забыть, какой ты крохобор в своей науке, как любишь покопаться в любой свалке в поисках новых знаний. Из всех известных мне людей лишь ты один, заблудившись в лесу, остановишься, чтобы как следует разглядеть неизвестное растение или животное.

На противоположной стороне огромного помещения Николь обнаружила другой длинный коридор. Через час ей, наконец, удалось убедить Ричарда и увести его от загадок инопланетной фабрики. Куда ведет новый коридор, люди не знали, но это было их единственной надеждой. И снова они шли, шли и шли. И едва Николь в очередной раз начинала уставать и отчаиваться, Ричард принимался ее ободрять, напоминая о чудесах, которые они видели в этом походе.

– Удивительнейшее место, просто голова кругом, – проговорил он, едва справляясь с возбуждением. – Нечего и думать, чтобы осознать, весь его смысл… мы не только что не одни во Вселенной… мы даже не находимся у вершины ее пирамиды, если учитывать наши способности…

Энтузиазм Ричарда сумел поддержать в них силы, и, когда, наконец, они вышли к развилке в коридоре, оба были уже близки к истощению. Увидев углы коридора, Ричард понял, что они вернулись к началу пути – той развилке, что располагалась не далее чем в двух километрах от их убежища.

– Ура! – завопил Ричард, ускоряя шаг. – Гляди-ка, – крикнул он Николь, посвечивая вперед фонариком, – мы почти дома.

Но звук, который в ту же секунду услыхала Николь, заставил ее замереть на месте.

– Ричард, – закричала она, – выключи свет.

Он быстро обернулся, едва не упав, и выключил фонарик. Через несколько секунд сомнения исчезли. Шум приближался.

– Побежали вперед, – завопила Николь, проскакивая мимо мужа, как и подобает хорошему спринтеру. Ричард достиг экрана, секунд на пятнадцать опередив первого из октопауков. Инопланетяне двигались со стороны канала. Убегая от них, Ричард обернулся и посветил назад фонариком. В этот короткий миг он сумел заметить по крайней мере четыре помеченные цветными полосами головы, приближающиеся из тьмы.

Они стащили в Белую комнату всю мебель, которую сумели отыскать, и завалили черный экран. Несколько часов Ричард и Николь просто ждали, готовые в любой момент увидеть, как экран ползет вверх и в их подземелье врываются октопауки. Но ничего не случилось. Наконец они оставили Жанну и Алиенору в Белой комнате сторожить и провели всю ночь в детской с Тамми и Тимми.

– Почему октопауки не последовали за нами? – удивился Ричард на следующее утро. – Не сомневаюсь, они знают, что экран поднимается автоматически. И если бы они дошли до конца коридора…

– Возможно, они не захотели пугать нас, – перебила его Николь. Чело Ричарда нахмурилось, и он вопросительно поглядел на Николь. – У нас нет бесспорных доказательств враждебности к нам октопауков, – продолжала Николь, – за исключением твоей реакции на их действия, когда ты был у них в плену во время своей давнишней одиссеи… учти они не причинили вреда ни Кэти, ни мне, а вполне могли это сделать. К тому же, они все-таки возвратили нам тебя.

– Но тогда я находился в глубокой коме, – ответил Ричард, – и уже не представлял никакого интереса, как подопытный объект… Кстати, а как насчет судьбы Такагиси? И нападения на принца Хэла и Фальстафа?

– Каждый из этих случаев, может, и не связан с враждебностью октопауков. Но вот что смущает меня. Предположим, Такагиси умер от сердечного приступа. Предположим также, что октопауки сохранили его тело, сделав из него чучело для какой-нибудь выставки, скажем для обучения своих отпрысков… Мы и сами могли бы поступить подобным образом…

Николь помедлила, прежде чем продолжить.

– Что касается нападения, как ты назвал его, на принца Хэла и Фальстафа, возможно, причиной его было непонимание… Что, если твои крохотные роботы забрели в очень важное место, в гнездо или храм октопауков… вполне естественно, они стали защищать свою ценность.

– Я озадачен, – проговорил Ричард, помедлив. – Вот ты сейчас защищаешь передо мной октопауков… но вчера удирала от них куда быстрее меня.

– Да, – задумчиво ответила Николь. – Признаюсь, я была в ужасе. И мои животные инстинкты повелевали бежать, но сегодня я разочарована собой. Мы, люди, считаем, что разум способен одолеть инстинкты… тем более при нашем с тобой опыте. После всего, что мы видели на Раме и в Узле, следовало бы приобрести иммунитет к ксенофобии.

Ричард улыбнулся и кивнул.

– Итак, ты предполагаешь, что, возможно, октопауки просто пытаются вступить с нами в некую разновидность мирных контактов?

– Не исключено, – ответила Николь. – Я не знаю, чего они хотят. Но могу вполне определенно заявить, что никогда на моих глазах они не совершали никаких явно враждебных действий.

Ричард несколько секунд рассеянно разглядывал стены, потом потер лоб.

– Хотелось бы мне припомнить подробности моего пребывания у них. Всякий раз, когда я пытаюсь сконцентрироваться на том периоде своей жизни, у меня немедленно начинается жуткий приступ головной боли… воспоминания об октопауках не сопровождались неприятными ощущениями лишь тогда, когда я находился внутри сети.

– Твоя одиссея завершилась давным-давно. Быть может, октопауки также способны учиться и с тех пор изменили свое отношение к нам.

Ричард встал.

– Хорошо, – проговорил он. – Ты убедила меня. И в следующий раз, увидев октопаука, мы не побежим, – он расхохотался. – Во всяком случае, не сразу.

Прошел еще месяц. Ричард и Николь более не ходили за черный экран и не встречались с октопауками. Дни свои они проводили ухаживая за птенцами, которые учились летать, и наслаждаясь обществом друг друга. Они разговаривали о детях и вспоминали прошлое.

– Выходит, мы с тобой теперь стары, – сказала Николь однажды утром, когда они с Ричардом гуляли по одной из трех центральных площадей Нью-Йорка.

– С чего ты это решила? – ответил Ричард с ухмылкой. – Только потому, что мы проводим время в разговорах, вспоминая былые события, или потому, что ежедневное пребывание в отхожем месте требует теперь больше времени и энергии, чем секс? Но это еще не значит, что мы старики.

Николь усмехнулась.

– Неужели дошло и до этого? – проговорила она.

– Не совсем, – ответил Ричард, поддразнивая ее. – Я по-прежнему люблю тебя, как мальчишка… но время от времени любовь отодвигается в сторону: тут болит, там болит… раньше со мной этого не бывало. Кстати, ты просила меня напомнить, чтобы я помог тебе обследовать сердце?

– Да, – Николь кивнула. – Но вообще-то ты ничего особенного не можешь сделать. Я прихватила с собой лишь стетоскоп и сфигмометр и несколько раз уже обследовала себя… но не смогла обнаружить ничего необычного, кроме случайных перебоев в сердце и одышки. – Она улыбнулась. – Возможно, причиной всему волнения… и, конечно, возраст.

– Будь здесь наш зять-кардиолог, – сказал Ричард, – он мог бы тщательно обследовать тебя.

Они молча шли несколько минут.

– А ты не скучаешь по детям, а? – спросил Ричард.

– Скучаю, – Николь вздохнула. – Но стараюсь пореже вспоминать о них. Так хорошо жить, тем более вместе с тобой. Несомненно, здесь гораздо лучше, чем в тюрьме, особенно в те последние месяцы… к тому же у меня столько чудесных воспоминаний о своих детях…

– Господь даровал мне мудрость, чтобы смиряться с вещами, которые я не могу переменить, – вспомнил чужую мысль Ричард. – Это одно из лучших твоих качеств, Николь… я всегда слегка завидовал твоему хладнокровию.

Николь неторопливо шла.

«Чьему хладнокровию? – повторила она про себя, вспоминая тревоги, одолевавшие ее после смерти Валерия Борзова, как раз когда произошла стыковка „Ньютона“ с Рамой. – Тогда я не смогла уснуть до тех пор, пока не сумела, наконец, убедить себя в том, что погиб он не по моей вине». Она коротко обежала умственным взором последующие года. «Хладнокровие, если таковое мне присуще, я приобрела недавно: материнство и возраст позволяют по-иному взглянуть на себя и на мир».

Несколько мгновений спустя Ричард остановился и повернулся к Николь.

– А знаешь, я очень тебя люблю, – вдруг проговорил он, с пылом обнимая жену.

– Чего это ты? – спросила Николь несколько секунд спустя, удивленная неожиданным взрывом эмоций.

Ричард задумался.

– Последнюю неделю, – взволнованно произнес он, – я разрабатывал совершенно безумный, но великолепный план. Я знаю, как он опасен и, пожалуй, даже глуп, но, подобно всем прежним, новая идея не отпускает меня… Дважды я вставал с постели посреди ночи, чтобы обдумать детали… Я уже хотел рассказать тебе обо всем, но решил сперва убедиться в том, что это возможно…

– Абсолютно не представляю, о чем ты говоришь, – нетерпеливо проговорила Николь.

– О детях. Я придумал, как устроить им побег сюда, в Нью-Йорк. Я даже начал перепрограммировать Жанну и Алиенору.

Николь глядела на мужа. Ее эмоции боролись с рассудком. Он принялся рассказывать ей план бегства.

– Подожди минуточку, Ричард, – перебила его Николь через несколько секунд. – Мы должны ответить сперва на главный вопрос… почему это ты решил, что дети обязательно захотят бежать? В Новом Эдеме их никто не преследует – они не в тюрьме. Конечно, Накамура – тиран. Жизнь в колонии трудна и безрадостна, но, насколько я знаю, наши дети свободны, как и все остальные граждане. Но если они попытаются добраться до нас и не сумеют этого сделать, их жизнь окажется в опасности… Кстати, здешнее существование – для нас вполне сносное – едва ли покажется им раем.

– Я знаю… знаю… – ответил Ричард. – Быть может, меня чересчур увлекло желание увидеть их снова… но чем мы рискуем, если пошлем Жанну и Алиенору переговорить с ними? Патрик и Элли – взрослые люди, они сами способны принимать решения…

– А как насчет Бенджи и Кэти? – спросила Николь.

Ричард нахмурился.

– Конечно, Бенджи самому сюда не добраться, поэтому о нем речь может идти только в том случае, если кто-то из остальных решит помочь ему. Что же касается Кэти, то у нее неустойчивый характер и она непредсказуема… возможно, она даже выложит все Накамуре… Я думаю, иного выхода нет: нам придется обойтись без нее…

– Родители никогда не должны оставлять надежду, – негромко произнесла Николь, обращаясь столько же к себе, сколько и к Ричарду. – Кстати, – добавила она, – как насчет Макса и Эпонины? Учитывая, что они практически стали членами семьи…

– Действительно, Макс самым идеальным образом может организовать новый побег из колонии, – проговорил Ричард, вновь воспламеняясь. – Он проделал фантастическую и безошибочную работу, чтобы спрятать тебя, а потом доставить к озеру Шекспир. Патрику и Элли потребуется зрелый и уравновешенный человек, способный проконтролировать все детали операции… В моем плане Жанна и Алиенора должны сначала встретиться с Максом. Не только потому, что он уже знаком с моими роботами – просто Макс способен объективно оценить реальность этого плана. Если через роботов он даст нам знать, что считает идею неудачной, мы откажемся от нее.

Николь позволила себе представить то блаженство, которое почувствует, когда сумеет вновь обнять кого-нибудь из своих детей. Невозможное чувство.

– Ну, хорошо, Ричард, – наконец сказала она с улыбкой. – Сознаюсь, ты заинтересовал меня… Давай обговорим все подробнее… но сперва мы должны обещать себе, что не станем ничего делать, пока не убедимся в том, что детям никакая опасность не угрожает.