Книга Падение Вавилона онлайн - страница 5

Нежданные гости

Офис Таллера находился в Кропоткинском переулке, между улицами Пречистенкой и Остоженкой. Рядом с пресс-центром коммерческого банка «Урал».

Двухэтажный особняк, построенный в 30-е годы, ничем, кроме мощной чугунной ограды, не отличался от тысяч зданий Москвы. К нему вели большие ворота, на которых, широко раскинув крылья, замерла железная птица – не то кондор, не то степной гриф.

Перед воротами уже стояли две новые, хотя и не очень броские иномарки – двухдверный «опель» и непонятного цвета «форд», за ветровым стеклом которого болтался на цепочке маленький негритенок с выпуклыми ярко-красными губами. Со стороны Остоженки появился еще один лимузин – черный шестисотый «мерседес». Не доезжая до «форда» метров тридцать, он припарковался. Из него вышли двое мужчин с кейсами и огляделись. Один из них вынул из кармана записную книжку и, зажав кейс между колен, стал ее листать. Видимо, сверял записи с тем, что было указано на фронтоне здания: Кропоткинский переулок, 30. Мужчины подошли к воротам, к их левой стороне, где из чугунного кружева ненавязчиво выделялась массивная бронзовая ручка. Железная калитка довольно легко распахнулась и гости, немного удивленные доступностью объекта, вошли на незнакомую территорию.

Они миновали безукоризненно чистую, устланную темно-серыми плитками дорожку, и подошли к крыльцу. У дверей, на золотистого цвета пластинке, прочли: «Фирма „Оптимал“, лаборатория по изучению проблем биомеханики». Один из гостей нажал на клавишу домофона и сразу же зазвучала мелодия, которую, сменил приятный женский голос: «Приемная профессора Таллера находится на втором этаже, в комнате ? 21. Добро пожаловать!»

Они вошли в прохладное, сверкающее чистотой и белизной помещение. Огляделись и стали подниматься по широкой, под небольшим углом, лестнице.

Их встретила красивая ухоженностью секретарша и предложила подождать, поскольку профессор еще не пришел. Она взглянула на настенные часы и почти дружеским тоном сказал: «Он с минуту на минуту должен быть… » Она также поинтересовалась – что гости предпочитают – чай или кофе?

Однако Таллер приехал только через сорок минут. От него исходили ароматы французского одеколона и дорогих сигарет. И одет он был с большой претензией на элегантность. Темный удлиненный пиджак неплохо сочетался с кремового цвета брюками и коричневыми, на широком ранту, туфлями.

Войдя в приемную, он кивнул посетителям и быстро прошел в кабинет. Однако на пороге он задержался и попросил секретаршу принести ему кофе и немного рижского бальзама.

– Это и есть ваш шеф? – спросил человек в светлом пиджаке.

– Да, Феликс Эдуардович… Сейчас я передам ему ваши визитные карточки.

Она вышла в подсобку и вскоре вернулась, неся на крохотном серебряном подносе кофе, наполовину наполненный бальзамом фужер и открытую плитку шоколада.

Когда секретарша скрылась за дверью, более молодой гость сказал своему товарищу:

– Этот гусь даже не удостоил нас вниманием.

– Возможно, у него проблемы с простатой.

– Или вчера, к вечеру, стал рогоносцем.

– Ты думаешь, в его возрасте…

– Именно в его возрасте особенно бушует гормональный фон. Знаю это по себе. На вид ему не более пятидесяти…

– Не так громко, здесь могут быть микрофоны, – предостерег своего товарища более молодой. – Сомневаюсь, чтобы тут не было ни охраны, ни следящей техники…

– Да успокойся, все тут есть. В коридоре два монитора – один на входе, другой возле самого окна, замаскирован гардиной. Секут по первому сорту…

Наконец, из кабинета вышла секретарша и пригласила гостей войти.

– Феликс Эдуардович вас ждет, – дверь она оставила приоткрытой, а сама, виляя задницей и, стуча высоченными каблуками, устремилась к своему вращающемуся креслу.

Таллер восседал за большим столом, и, когда вошли посетители, поднялся, хотя лицо его при этом не выражало и тени радушия.

– Судя по реквизитам, – он взял в руки одну из визитных карточек, – мы с вами, господа, раньше нигде не встречались?

– Никогда и нигде, – подтвердил тот, у которого на лице было больше морщин. – Разрешите присесть?

– Ради Бога, располагайтесь, как вам удобно, – Таллер сбил пепел с сигареты в скорлупу от кокосового ореха, служившую пепельницей. На его загорелом, до синевы выбритом лице, появилось нечто похожее на улыбку. – Так чем, господа, я могу быть вам полезен?

Наступила пауза. Слышно было, как за открытым окном долдонит отбойный молоток и шумит работающий компрессор. Едва ощутимая вибрация приводила в движение лежащие на столе листы бумаги.

– Ваша помощь нужна не нам… но вы можете одному очень хорошему человеку сохранить жизнь…

– Любопытно послушать, – Таллер выпустил колечко дыма безукоризненной формы.

– Есть покупатель на вашу продукцию, которой может довольно щедро ее проплатить.

На лицо Таллера мгновенно легла тяжелая тень. Глаза сузились, словно в них попала горсть едкого перца.

– Моя продукция, к вашему сведению, это изучение механических свойств живых тканей, органов, а также организма в целом. То есть все, что связано с механическими явлениями, происходящими в человеческой плоти… Что вас интересует конкретно, господин… – Таллер взглянул в визитку, – господин Клявиньш? Арвид Клявиньш…

– Нас интересуют протезы. А проще говоря, живой человеческий ливер – сердце, почки, печенки и так далее… Но пока больше всего нас интересуют почки… А точнее, одна здоровая, лет тридцати почка…

– Хотите что-нибудь выпить? – неожиданно сменил тему Таллер. – Минуточку, сейчас попрошу секретаршу принести чего-нибудь посущественнее, – и он энергично покинул кабинет.

Громко, чтобы слышали гости, сказал:

– Света, приготовь легкую закусь и бутылочку белого сухого вина. – Вытащив из кармана трубку мобильного телефона, Таллер начал судорожно набирать номер. Брод откликнулся мгновенно.

– Веня, – тихо сказал Таллер, – у меня в офисе два субъекта ведут нехорошие разговоры… Нет, я их вижу впервые, бросай все и гони сюда… Сядь им на хвост и прозондируй – кто, откуда и на кого работают… Да, шестисотый «мерин», у меня под окном, а я постараюсь их немного помариновать…

Когда он вернулся в кабинет, человек, назвавшийся Клявиньшем, находился у стены и рассматривал, висящие на ней фотографии. На одной из них Таллер стоял рядом с президентом Франции Шираком. По диагонали снимка проходила размашистая дарственная надпись с личным автографом главы Французской республики…

– У вас колоссальные связи, господин Таллер… Случайно, это не ваш клиент? – посетитель явно имел в виду президента Франции.

– Я вам, господин Клявиньш, тоже сделаю комплимент – вы говорите по-русски почти как русский интеллигент… Случайно, вы не заканчивали Московский университет?

Гость взглянул на своего молодого попутчика и пододвинул к себе стул. Поправил пиджак, подтянул на коленях брюки, а когда уселся, скрестил ноги.

– Мой отец в 1949 году был репрессирован и выслал в Тайшет, где много лет работал на мыловаренной фабрике… И я там родился и там же учился, пока не поступил в институт… Между прочим, в 1-й Московский мединститут… Поэтому ваша ирония насчет моей интеллигентности неуместна.

– Пардон, не желал вас обидеть… Что касается вашего вопроса относительно пациента, – Таллер кивнул в сторону фотографии, – я не практикую, у меня другая специализация… И ваши предположения мне кажутся более чем странными. Как вы сказали – человеческий ливер?

– Вы же понимаете, о чем идет речь.

– Разумеется, понимаю, но вы обратились не по адресу.

В кабинет вошла секретарша. На подносике поблескивали фужеры и элегантная бутылка «Шабли».

Запахло сушеными орешками, звякнули фужеры, забулькало вино.

– Присаживайтесь ближе, господа, съедим по бутерброду… Кстати, это вино из подвалов человека, с которым я сфотографирован…

– Спасибо, – сказал Клявиньш, – но у нас к вам другой интерес и, поверьте, интерес искренний и с добрыми намерениями…

– Так давайте за это выпьем, – Таллер поднял свой бокал. – Ливер, как вы изволили выразиться… Кому он нужен – вам или вашему товарищу?

– Разве мы похожи на доходяг? – спросил молодой гость.

– Нет, конечно, но в жизни всякое бывает…

– Нет, нет, я не открою большой тайны, если скажу, – Клявиньш кашлянул в кулак, – Я не открою тайны, если скажу, что в пересадке нуждается одно очень высокопоставленное лицо большой и не очень богатой страны… Короче, нужна почка, причем безотлагательно. От молодого, рослого и, естественно, абсолютно здорового организма…

Таллер тянул время и потому не спешил с ответом. Он медленно допил вино, вытер платком рот и усы, откусил от бутерброда и долго жевал. Словно на конкурсе спящих красавиц…

– Я этим не занимаюсь, – наконец разродился он. – Это слишком…

– У нас другие сведения.

– Например?

Попутчик Клявиньша, явный противник длинных разговоров, вытащил из портмоне визитную карточку и протянул ее Таллеру. – Надеюсь, фамилия этого господина о чем-нибудь вам говорит?

Таллер прочел вслух: «Латвийская ассоциация имплантантов. Президент Янис Фоккер».

– Передайте этому Фоккеру, что он ошибся адресом, – визитка легла на край стола.

– Я так не думаю, – сказал Клявиньш. – Этот источник надежный. Очень надежный. В прошлом месяце он от вас получил протезы. Назвать какие и в каком количестве?

– Как бы это убедительно ни звучало, но для меня это лишь риторика, – Таллер нервно закурил и это, очевидно, не осталось без внимания гостей.

Тот, что моложе, отщелкнул замки кейса и на свет появился небольшой диктофончик. Загорелась рубиновая точка индикатора.

– Послушайте, – сказал посетитель, – это вас должно заинтересовать…

И Таллер услышал не очень отчетливый, с одышкой, словно человек только что преодолел длинную лестницу, голос. Он был с заметным акцентом, что, пожалуй, только и придавало ему некоторую выразительность: «Я, Фоккер Янис, утверждаю, что моим поставщиком человеческих органов для последующей пересадки, является московская фирма „Оптимал“, которой руководит профессор Таллер. Поскольку наши деловые отношения с ним носят нелегальный характер, то, естественно, ни о какой уплате налогов в государственную казну речь не идет… »

– Достаточно цитат, господин Таллер?

– К чему вы клоните? – едва сдерживаясь, проговорил Таллер.

Они переглянулись.

– Вам придется на время поменять лошадей, – с нескрываемой иронией сказал более молодой. У него светлые волосы и такие же светло-белесое ресницы и брови. – Во-первых, это не больно, а во-вторых, намного выгоднее. Тем более, Фоккер вами недоволен. Вы взяли у него предоплату за четыре протеза, а поставили всего один да и тот не соответствующий проведенным тестам… А это не много не мало – 150 тысяч долларов… Рискуете…

Таллер вскочил с кресла.

– Это мои проблемы! А ваши проблемы гораздо серьезнее. Не забывайте, на чьей площадке играете…

– Мы это помним, но нам кажется, что этот вопрос мы решим полюбовно, – спокойно возразил Клявиньш. Он взял с колен своего компаньона кейс и открыл замки. – Здесь двадцать пять тысяч, мы их оставляем вам в качестве аванса и делаем это без всяких расписок. Однако не все так бескорыстно: в течение ближайшего месяца… от силы полутора месяцев вы нам поставите совершенно здоровую и с учетом тестов пациента почку. Будете пересчитывать деньги?

– А если я вас сдам органам?

– Разумеется, это возможно, но только теоретически. Вы ведь понимаете – прежде чем заводить разговор на столь деликатную тему, мы составили полный перечень вашей гуманитарной в кавычках деятельности. И здесь и на улице Ткацкой… Можем даже продемонстрировать фотопортреты ваших людей, отдельные моменты телефонных разговоров, кое-какие адреса и прочее, прочее, прочее… Ну что вам, господин Таллер, еще нужно?

На смуглое лицо Таллера легла болезненная бледность. Ему было противно даже подумать, что его переиграли.

– Ну хорошо… Допустим, что вы, сучьи дети, взяли меня за гланды… Пусть будет по-вашему, но вы в состоянии, хотя бы одну вещь воспринять трезво?

Кейс с деньгами мягко захлопнулся.

– Готовы, если разговор будет по существу.

– Да ни черта вы не готовы! Вы себе представляете, что это за работа? Вам же, как вы изволили выразиться, нужен ливер от еще живых людей, а не от трупов. Верно? Вы отдаете себе отчет, с какими проблемами нам приходится сталкиваться в поисках донора? Раньше была Чечня и доноров там – море разливанное и без границ… А сейчас, что делать? Скажите, кто раньше прибывает на место той же автомобильной аварии на дороге?

– Во всем мире – полиция и медслужбы…

– Представьте себе, и у нас точно так же. Точно так же: первыми приезжают милиция и медслужбы. Только в одном из двухсот случаев нам удается оказаться первыми. Сейчас в Москве ждут пересадки почек более 10 тысяч человек. Знаете, сколько из них доживет до операции? Два процента, уважаемые мои прибалты! Два процента…

– Мы ваши проблемы готовы разделить, но до известных пределов, – мягко начал Клявиньш. – Все ваши хлопоты, моральные стрессы и физические затраты мы покрываем долларами… Понимаете: до-лла-рами! И нас не интересует, где вы все это добро берете – в Чечне ли, в Дагестане или на развалинах взорванных домов. Это ваши проблемы… У вас в Минздраве и в МВД есть свои осведомители, по сигналам которых вы попадаете к месту катастрофы быстрее спецслужб… А если этого нет, значит, мало платите своим осведомителям… За все надо платить, уважаемый господин Таллер.

– Хватит! – Таллер изо всей силы стукнул ладонью по столу, вскочил с кресла. – Хватит меня учить, вы не у себя дома! – Из-под нарочито откинутой в сторону полы пиджака на гостей глянула черная и отнюдь не пустая кобура.

Гости тоже поднялись с кресел. Кейс с деньгами сполз с колен и остался стоять у ножки стола. Тот, что помоложе, вытащил из кармана бумагу и, развернув ее, положил на стол.

– Это клинические тесты нашего пациента, прошу учесть, что у него редкая группа крови и в этом, собственно, вся проблема…

Клявиньш направился на выход. Обернулся, сказал:

– Мы вам скоро позвоним, возможно, даже через неделю… До свидания, господин профессор, весьма приятная была встреча.

– Да ладно, катитесь вы к такой-то матери, – махнул рукой Феликс Эдуардович.

Когда за гостями захлопнулась дверь, он взял в руки бутылку «Шабли» и припал к горлышку. Пил до тех пор, пока последняя капля не выкатилась из ее вздутого чрева. Он буквально упал в кресло, откинулся на спинку и долго истуканисто взирал на портрет Сеченова, висевший на стене. За окнами по-прежнему стучал отбойный молоток, а ему казалось, что это у него в груди так надсадно и методически колотится сердце…

…Таллер подошел к окну и осмотрел улицу. Из-за кроны старой липы он увидел участок дороги, стоящий вплотную к тротуару черный «мерседес», его водителя, с готовностью открывавшего заднюю дверцу, куда садились Клявиньш со своим попутчиком. Когда машина тронулась с места, его внимание привлекла еще одна иномарка: темно-синяя «ауди», выехавшая из-за угла дома. Это была машина Брода – по вызову Таллера она пристроилась в хвосте «мерседеса» и вскоре обе машины скрылись за поворотом. «Слишком эти скоты наглые и ушлые, чтобы не заметить слежку», – подумал Таллер, ощущая в груди болезненные толчки. «Проклятый ливер!» – выругался профессор и вышел из кабинета.

– Меня сегодня не будет, – предупредил он секретаршу. Вернувшись в кабинет, он открыл оставленный визитерами кейс и высыпал содержимое на стол. При виде зеленых стодолларовых купюр все его страхи и недомогания мгновенно испарились. Однако он знал и другое – это временное затишье, за которым последуют еще большие терзания.

– Будьте вы прокляты! – неизвестно кому сказал Таллер и начал возвращать деньги в чемоданчик.