Книга Охота на красавиц онлайн - страница 4

Удивительный сосед

Ольга вышла из школы, тут же в первом же ларьке купила пачку «Петра Первого» и спички, вышла на бульвар и села на скамейку, надеясь, что ее не увидит никто из учеников.

Хотя пусть видят, что уж такого страшного, а сыновья здесь вряд ли могут появиться. Вот это было бы совсем некстати. Мальчики видели, как мать курит, дважды в жизни. В первый раз 17 августа девяносто первого года, когда по радио объявили воззвания ГКЧП, и второй раз в сентябре 1998 года, когда их отец (Ольгин муж), который уже несколько дней боялся появиться дома, позвонил и сообщил, что уезжает за границу на неопределенный срок, а ей велел ни в коем случае не подходить к двери, потому что могут стрелять, не выпускать детей из дому и не выходить самой, а также немедленно вызывать милицию, если начнут ломать дверь.

Тогда осадное положение продлилось всего чуть больше суток. Гриша позвонил уже из Дюссельдорфа и сказал, что раз он уже за границей, острая опасность миновала, но велел все же остерегаться.

Поэтому если бы сейчас мальчики увидели, что их мать курит, они бы, наверное, не на шутку испугались, решив, что случилось что-то ужасное.

Собственно говоря, нечто ужасное действительно случилось, только в масштабе одной отдельно взятой гимназии. Этой гимназии скоро не будет, и сейчас рушится их мечта, их детище, потому что какое бы решение они сейчас ни приняли, все будет уже не то. Гимназия под надзором Нины Евгеньевны или гимназия, куда принимают только детей состоятельных родителей и отбор ведется не по знаниям, а по финансовым возможностям семьи, равным образом не устраивала никого. И она прекрасно понимала Леню, который заявил, что в такой ситуации он просто уйдет из гимназии, потому что такая гимназия его больше не интересует. И все-таки как он мог так ее оскорбить, как будто это она одна виновата в том, что произошло!

Ольга затянулась. Оттого что курила она редко, в голове возник туман, и она немного успокоилась. Хотя проблемы от этого не исчезли.

Может быть, и ей тоже взять и уволиться. Сидеть спокойно в своем Институте защиты растений и в ус не дуть. Получать гранты, как это делают ее бывшие сослуживцы, ездить на биостанции, возможно, даже за границу. И забыть и про Леню, и про Нину Евгеньевну. Но ведь это значит бросить учеников в начале учебного года. Куда они пойдут, какая школа примет их в октябре месяце? А выпускной класс, которому следующим летом поступать? Ольга вспомнила их лица: Володя Грушин, Даша Пославская, Ася Кораблева… Взять и бросить их накануне поступления… Так подвести своих ребят она не могла. Так что выхода не было.

И самым ужасным оставалось ощущение, что это она, именно она навела на родную гимназию эту беду. Пришлют какого-то идиота, как они смогут работать с ним? Начнется простая советская «служба»: «они делают вид, что нам платят, мы делаем вид, что работаем». Так вот во что вылилась мечта?

– Что делать? Что делать? – повторяла Ольга про себя, как будто от повторения мог найтись ответ.

– Но вы ведь даже не видели этого директора, – послышалось рядом.

В первый миг Ольга решила, что к ней присоединился кто-то из учительской. Она уже собралась ответить, что не видела этого директора, но уже прекрасно себе представляет, что он такое, когда повернула голову и поняла, что с ней разговаривает незнакомец.

Он был странный. Худой и, судя по всему, довольно высокий. В его тонком лице со впалыми щеками было что-то такое, отчего его обладателя хотелось назвать «не от мира сего», однако темно-карие глаза из-под очков смотрели очень внимательно. Не пристально, а именно внимательно, И еще на нем была шляпа. Черная, но какая-то немодная. Как будто он действительно прибыл из прошлого, но еще не узнал, что такие шляпы уже никто не носит.

Прочитав удивление и немой вопрос на лице Ольги, незнакомец сказал:

– Не так страшен черт, как его малюют. Ольга Васильевна, я думаю, вам стоит согласиться с предложением РОНО.

– Но кто вы? – только и спросила потрясенная Ольга.

– Я? Как нынче выражается молодежь – человек. Существо из мяса и костей. Или вас интересует, как меня зовут? Имя мое – Савва, как у Морозова. Был такой заводчик, филантроп и чудак. Да и фамилия у меня та же, Савва Морозов.

– А по отчеству? – пролепетала Ольга, которой все казалось странным, даже самый голос этого Саввы Морозова, скорее высокий, чем низкий, но уверенный и проникающий.

– И по отчеству так же.

Как именно, Савва не сказал, а Ольга постеснялась спросить, как будто каждый должен знать, каким было отчество знаменитого буржуя, из какого-то чудачества дававшего деньги большевикам.

– Но откуда вы узнали?.. – спросила Ольга и запнулась.

– Вы же биолог, Ольга Васильевна, тем более следите за последними достижениями в науке, находитесь, так сказать, на переднем крае, – сказал Савва, и в его глазах блеснула улыбка. – Вы-то лучше других понимаете, что на свете много есть такого, друг Горацио, что вашей философии не снилось.

– Передача мысли на расстояние, биополе? – внезапно улыбнулась Ольга. Она моментально успокоилась. Наверное, сигареты наконец подействовали. Кроме того, этот странный субъект ей положительно нравился.

– Хоть горшком назови, только в печку не ставь, – ответил Савва. – Ну что-то вроде того, наверное. Я-то не биолог, не знаю, как это правильно «по науке» называется. Но вот вам мой совет: больше про вашу школу голову не ломайте, соглашайтесь на директора. Пусть вам хоть самого Лысенко пришлют в гибриде с Мичуриным, мы с ним поработаем. Поверьте мне. Значительно проще иметь дело с одним человеком, чем с десятком богатых пап, каждый из которых будет считать себя вправе вмешиваться в ваш, как вы выражаетесь, учебный процесс. Кроме того, вы будете зависеть от этих людей в финансовом смысле, а от директора – нет. Зарплату в конечном счете вам будет платить не он. В платной гимназии вам придется хуже. А насчет того, чтобы уйти, – это и вовсе крамольные мысли. Вы и сами знаете, что детей бросить нельзя. Так что вот вам и решение задачки, дорогая Ольга Васильевна. Идите обратно и убедите своих, а то там уже кое-кто собрался писать заявление об уходе по собственному желанию.

Он подвинулся ближе и внезапно коснулся ее руки своими тонкими длинными пальцами. Прикосновение длилось доли секунды, но Ольга почувствовала его почти как ожог.

– Сделайте так. И не надо больше волноваться. В любой ситуации не давайте воли эмоциям. Ольга поднялась со скамейки.

– А вы? – повернулась она к Савве.

– А я здесь посижу, – ответил тот и впервые за время их разговора по-настоящему улыбнулся. – Да и пойду своей дорогой.

Ольга поспешила обратно к гимназии, совершенно уверенная в том, что именно надо делать. И уже по дороге на ходу успела слегка удивиться: с какой такой радости она вдруг разоткровенничалась с совершенно незнакомым человеком? Предупреждали ведь: «Никогда не разговаривайте с неизвестными».

Ольга вошла в учительскую, когда скандал достиг своего апогея.

– Такую гимназию, с позволения сказать, я в гробу видел! – кричал Леня. Вот удивились бы ученики, если бы сейчас увидели своего любимого директора в бешенстве. Он, конечно, всегда и во всем был человеком азартным, но азартность у него обычно была с положительным знаком. Сейчас же он метал громы и молнии, как великий олимпиец, на безраздельную власть которого посягнула какая-то тварь дрожащая. – Такая гимназия, она не просто не принесет пользы, она принесет исключительно вред! – кричал он. – Я буду краснеть при мысли, что я мог быть основателем подобного заведения.

– Ну, уж это вы преувеличиваете, – сказала Алла Александровна. – Можно подумать, речь идет не о школе, а о чем-то другом, правда? – Она хихикнула и обернулась на остальных.

– Вот-вот, – Леня указал на нее пальцем. – А учителя смеются, пляшут на костях.

– Исполняют комические куплеты на пепелище, – добавила Аллочка. – Короче: не убедил. Лично я остаюсь. Пусть будет директор из РОНО.

– Я считаю, что мы не имеем права уходить из школы в начале учебного года, – заметил Алик Поливанов. – Это будет, так сказать, некорректный выход из «Уиндоуз». Этого следует избегать и использовать только в крайних случаях, а данный случай такой характеристикой все-таки не обладает.

– Ренегаты! – крикнул Казанцев.

– Из вас, Леонид Яковлевич, вышел бы прекрасный большевик, вы поздновато родились, – сказал Петя Сосновский. – Хотя тогда вам пришлось бы тягаться силами с Троцким и Лениным…

– Хватит! Хватит оскорблений, я снимаю с себя полномочия директора! – сказал Казанцев и вылетел из учительской, хлопнув дверью.

– Конечно, он в чем-то прав, – задумчиво сказал долго молчавший Виктор Викторович. – Ив том и в другом случае гимназия будет уже не та. Конечно, я увольняться не буду, но скорее всего новый учебный год вы начнете без меня.

Все вздохнули. Примерно то же самое думал каждый. Это был конец. Но Ольга вспомнила высокий глуховатый голос и внимательный взгляд темно-карих глаз.

– Мы еще ничего не знаем, – спокойно сказала она, – кого к нам пришлют, что это будет за человек. Вы же его даже не видели. Я допускаю, что он будет не так уж плох. Идеальный вариант, если он ни во что не будет вмешиваться. В конце концов, ему станет даже лестно быть директором такой гимназии. Что вы всполошились раньше времени? Кроме того, это все равно случилось бы рано или поздно.

– Ну и что ты предлагаешь? – спросила Аллочка.

– Не паниковать раньше времени, – ответила Ольга.

Дверь распахнулась, и в учительскую влетел Леня Казанцев, размахивавший листом формата А4, который он картинно швырнул на стол на глазах у изумленных учителей.

– Вот! Заявление об уходе. Не хотите по собственному желанию, пусть ваш новый директор увольняет меня по статье за прогулы! Но я в эту вашу «новую гимназию» – ни ногой.

И, не дожидаясь словесной реакции, бывший директор опрометью выбежал из учительской. Хорошо, что дети уже ушли домой, и только двое запоздавших дежурных видели, как директор мчится но коридору, размахивая руками, и бормочет страшные проклятья, возможно даже и ненормативные.

– Ольга права, – заметила «англичанка» Алла, хотя на самом деле она была «американкой». – Почему мы так уверены, что к нам непременно придет крокодил?

– На девяносто девять крокодилов среди директоров приходится один не вполне крокодил, так что вероятность того, что не крокодил попадет к нам…

– Один процент, – закончил Петя.

– Вероятность эта значительно меньше, потому что нужно учитывать фактор мобильности, – возразил Виктор Викторович. – С увеличением крокодильности директора увеличивается его мобильность, так как школы тем охотнее стараются его отфутболить. Мобильность же совсем не крокодилистого директора минимальна. Сделав несложные подсчеты, получаем…

Дверь открылась, и в учительской появились оба запоздавших дежурных. Увидев учеников, все прикусили языки. Прогресс прогрессом, а учитель должен соблюдать дистанцию.

– Там Леонид Яковлевич… – сказал один.

– Что с ним? – спросили все хором.

– Велел сказать, что он с сегодняшнего дня на больничном.

– Что? Что с ним случилось? Инфаркт? Несчастный случай? Что? – вскричали все.

– Да нет, – пожал плечами шестиклассник Миша Венедиктов. – Он на скамейке сидел, мы шли мимо, а он нас остановил и говорит: «Ребята, пойдите, пожалуйста, в учительскую, скажите, что я неважно себя чувствую, наверное, придется взять больничный».

– Он просил, чтобы вы отметили, что больничный с сегодняшнего дня включительно, – добавил Завен Погосян.

– Но что с ним? Как он выглядел? За сердце держался? – продолжали допытываться учителя.

– Да вроде нет, – ответили ребята, удостоверившись, с какой стороны у человека находится сердце. – Но он странный был.

– Безжизненный какой-то, – уточнил Завен.

– Может быть, зуб у него болел? – предположил Миша.

– Нет, он вроде как окаменел.

– А он один был на скамейке? – неожиданно спросила Ольга.

– Один, – кивнули шестиклассники. – Только с краю сидел какой-то дяденька незнакомый.

– Какой из себя?

– Обыкновенный. Только в шляпе.

– Спасибо, ребята, идите.

Ольге все стало ясно. И пока ее коллеги рассуждали о том, что заявление-то теперь оказывается недействительным, коль скоро Леня с утра на больничном, она выбежала из школы и завернула на бульвар. Скамейка была пуста. Таинственный незнакомец исчез.