Книга К новому берегу онлайн - страница 27

7

Два раза в неделю Артур уходил по вечерам из дому и возвращался только после полуночи. Ильза не спрашивала его, где он проводит время, а сам он тоже ничего не говорил, хотя это молчание заметно тяготило его. Только однажды – это было 30 апреля – вечером, перед уходом, Артур подошел к матери и тихо сказал:

– Сегодня опять приду поздно. В случае, если к утру не буду дома, не беспокойся. Так… надо.

Они спокойно, ободряюще посмотрели друг на друга.

– Будь осторожен, – сказала Ильза. – Возьми с собой ключ. Я сегодня дома не буду ночевать. Может, опять придут незваные гости. Пусть на этот раз уйдут ни с чем.

После ухода Артура Ильза оделась потеплее и вышла на улицу. Возможно, охранка и не собиралась арестовать ее в этом году – в предыдущие годы ее арестовывали 28 апреля и держали в тюрьме до 3 мая, – но на всякий случай она решила эту ночь провести вне дома. Некоторые жители городка были арестованы уже накануне. Ильза подозревала, что охранка оставляет ее на свободе в надежде на более крупный улов: ведь Ян Лидум жил у нее несколько месяцев, и следовало предположить, что его пребывание в городке не осталось без последствий.

«Очевидно, они попытаются усыпить мою бдительность и некоторое время не будут беспокоить, чтобы я начала действовать смелее и решительнее, а в удобный момент свалятся как снег на голову».

С той поры как Ильза включилась в работу подпольной организации, жизнь ее стала более тревожной, но в то же время интереснее и содержательнее. По железным законам конспирации, при выполнении партийных заданий Ильза встречалась только с двумя-тремя членами организации, но, несмотря на это, она постоянно чувствовала себя членом сильного и широко разветвленного коллектива. Почти на всех городских предприятиях работал кто-нибудь из партийных товарищей; судя по всему, представители подпольной организации действовали и в различных учреждениях городского самоуправления, и на почте, и в школах, и среди железнодорожников. Руководитель городской организации Карклинь всегда знал все, что происходило в городе, у него была налажена связь и с сельскими ячейками уезда.

По заданию Карклиня Ильза уже два раза ходила в деревню, передавала сельским товарищам литературу и руководящие указания. Каждый раз ей приходилось проделывать большой путь, и каждый раз она встречалась только с одним человеком, имени которого не знала: в условленном месте ее встречал неизвестный товарищ, она узнавала его по определенным приметам в одежде и проверяла паролем.

Это была опасная, но захватывающая работа. Вначале Ильза не могла освободиться от тревожного чувства, будто каждый айзсарг или полицейский, каждый встречный глядит на нее с подозрением, читает ее мысли и знает про ее подпольную работу. Постепенно это чувство прошло, и она уже не принимала каждого прохожего за шпика, однако состояние настороженности никогда ее не покидало. Подпольщику надо было каждую секунду быть готовым к любой неожиданности; какая-нибудь мелочь, одно-единственное неосторожно сказанное слово могло привлечь внимание врагов и сорвать задуманное дело.

На такой работе острее становилась мысль, в человеке создавались и развивались новые качества: быстрота реакций, способность быстро определить психику противника, разумная смелость и большое самообладание. Пройти мимо полицейского, когда у тебя в руках корзинка с пачкой воззваний, спрятанная под мешочком крупы и полкараваем хлеба, – казалось бы, пустяковое дело, но какое требовалось напряжение нервов, чтобы не выдать своего возбуждения, не ускорить шаг и не оглянуться на прошедшего мимо врага! И какое глубокое удовлетворение, почти счастье ощущалось после удачно выполненного задания!

Да, это была борьба – не тихая, терпеливая тоска, а сознательная и бесстрашная работа по осуществлению своих заветных мечтаний. Ильза чувствовала, что она в этой борьбе растет и с каждым днем становится сильнее, духовно богаче. Она уже не была прежней одиночкой, которая, замкнувшись в своем узком мирке, шагала по жизни, неся на плечах ношу повседневных забот и лишь изредка испытывая маленькие радости. Теперь у нее была ясно осознанная жизненная цель, общая для всего рабочего люда, и сознание, что она член непобедимого коллектива. До сих пор у нее во всем мире были только два близких, бесконечно дорогих существа – Артур и Ян; сейчас этих родных по духу и судьбе людей можно было считать сотнями, тысячами Со многими Ильза встречалась изо дня в день, знала все их радости и беды, про других только догадывалась, что они повсюду окружают ее. И это было хорошо, чудесно – теплое дыхание дружбы и товарищества овевало ее жизнь, делая ее прекрасной.

Всю ночь она провела в лесу и в городок возвратилась только утром, когда на улицах стало оживленно и она никому не могла броситься в глаза. Ильза проходила через городской парк, возле старинного замка на холме. Посреди парка у высокого дерева с совершенно гладким стволом и пышной кроной собралось много людей: несколько полицейских во главе с уездным начальником Риекстом, айзсарги, подростки-школьники и толпа любопытных.

«Зачем они собрались здесь?» – удивилась Ильза. Она подняла голову, и ей стала понятна причина этой суеты: на самой верхушке дерева развевался прикрепленный к длинному шесту красный флаг. Весь городок, расположенный в котловине, мог видеть его. «Все-таки недосмотрели», – подумала Ильза, и на душе у нее стало радостно при виде традиционного символа Первого мая, который и в этом году реет над городом. Накануне первомайского праздника полицейские охраняли все места, где могло появиться красное знамя, но пока они боролись со сном, подпольщики делали свое дело, и каждый год красное знамя развевалось на новой вышке – иногда на башне старинного замка, иногда над фабричной трубой, а иногда даже над зданием городской управы.

Подойдя к толпе, Ильза остановилась и некоторое время наблюдала за происходящим. Начальник уездной полиции Риекст разговаривал с подростками.

– Ну, ребята, кто из вас хочет заработать целый лат? – спрашивал он, поглаживая свою черную холеную бороду. – Что тут особенного, я в ваши годы больше времени проводил на деревьях, чем на земле. Ну, кто будет молодцом? Пять минут работы – и целый лат в кармане. Можно купить мороженое, да еще и на кино останется.

Никто не откликнулся. Тогда начальник начал предлагать каждому в отдельности:

– Вот ты, кажется, храбрец. Берись за дело.

– Я боюсь… – ответил один.

– У меня новые штаны, – сказал другой.

– Я не умею… – заявил третий.

– Мне отец не велит лазить на деревья… – объяснил четвертый.

– Мне не хочется… – равнодушно буркнул пятый.

Ствол дерева до самой верхушки был обмазан смолой. Один полицейский, видимо, уже пробовал взобраться на дерево, и о результатах этой попытки красноречиво свидетельствовали черные руки и совершенно испорченный мундир. А красное знамя продолжало развеваться на ветру, приветствуя трудящихся в день их великого праздника и приводя в бешенство всех тех, для кого этот праздник был вызовом и угрозой.

Лат Риекста не соблазнял подростков. Тогда начальник полиции прибавил – обещал заплатить два лата. Но и после этого охотников не нашлось. Больше трех латов скупой Риекст платить не хотел. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в парке не появился хулиганистый отпрыск мясника Трея – рыжий Лудис. Смекнув, в чем дело, он немедленно разделся, остался в одних трусах и, поплевав на ладони, полез на дерево. Минут через десять флаг был снят, а Лудис выглядел так, что противно было смотреть на него: ноги, грудь, руки и лицо были сплошь измазаны смолой.

Мальчишки хлопали в ладоши и кричали:

– Черт, черт! Черный чертяка! Теперь тебе вечно ходить черным. Никаким мылом не отмоешь своей рожи!

Получив три лата, Лудис схватил одежду, ботинки и побежал к озеру отмываться. Толпа ребят следовала за ним по пятам, продолжая насмехаться. Кто-то бросил в него камнем, и он ударился в спину Лудиса, еще несколько камней просвистали над его головой. Тогда Лудис бросился бежать, петляя, как заяц, и низко пригибаясь, чтобы сберечь свою драгоценную голову.

…Ильза застала Артура еще в постели. Когда он проснулся, мать рассказала, что видела в парке.

– Лудис Трей! – сказал Артур, когда Ильза кончила рассказ. – Ни одно грязное дело не обходится без него. Где что-нибудь такое – он тут как тут. Ребята правы: будет грязным всю жизнь.

В полночь по городку были разбросаны листовки, а на заборах пестрели лозунги. По улицам бегали полицейские, всюду шныряли шпики. Агенты охранки допрашивали торговцев, кому они в последние дни продавали красный материал и смолу; оказалось, что красного материала не было в лавках с Нового года, а смолу отпускали многим крестьянам – иди ищи теперь.

Скоро об этом перестали говорить, так как в Латвии начались события, затмившие все остальные: 15 мая 1934 года Ульманис разогнал сейм и захватил власть в свои руки. Тюрьмы не успевали принимать всех, кто теперь стал помехой для главарей кулацкого «Крестьянского союза», – приходилось на скорую руку готовить концентрационные лагеря. В городке арестовали около двадцати человек, но Ильзу почему-то оставили в покое.

Спустя неделю после фашистского переворота Артур снова ушел на всю ночь. Утром он был чем-то встревожен. Когда Ильза оделась, чтобы идти на работу, он сказал ей:

– Мама, у меня к тебе просьба. Если ты сочтешь это опасным, можешь мне отказать, – тогда мы попытаемся найти иной выход. Но хорошо, если бы это удалось организовать у нас.

– В чем дело?

– Завтра вечером приедет один человек. Он не может остановиться в гостинице, но одну ночь ему надо пробыть здесь. Могу я… привести его сюда?

– Ты думаешь, у нас будет безопаснее?

– Нет, опасно-то везде, но у других еще хуже. Только на одну ночь, мама…

– Ладно, пусть переночует, – сказала Ильза. – Неужели уж обязательно завтра кто-нибудь сунет к нам нос.

К вечеру Артур ушел и вернулся только после полуночи вместе с каким-то молодым человеком. Ильза оставила им в кухне на столе еду и записку: «В духовке горячий чай. Возьми сам».

Они закусили в темноте и еще долго о чем-то разговаривали вполголоса. Проспав на кровати Артура всего несколько часов, незнакомец рано утром ушел и больше не возвратился.

Вечером, узнав от товарищей, что представитель ЦК комсомола Латвии сел в автобус и благополучно уехал из городка, Артур сказал матери:

– Спасибо, мама. Ты оказала нам большую услугу. Комсомол этого не забудет.

Ильза села рядом с Артуром, задумалась, потом ответила:

– Хорошо, Артур, что ты участвуешь в справедливой борьбе. Продолжай и дальше. Я мешать тебе не буду. Только помни – наша квартира может когда-нибудь стать ловушкой. Я не боюсь неудобств, мне не страшна и тюрьма, но мы не смеем подвергать опасности людей, нужных народу.

– Я это учту… – обещал Артур. – К следующему приезду мы подготовим вполне надежное место. Мама… ведь ты не очень опасаешься за меня?

– Опасаться за тебя я буду всегда, – ответила Ильза. – Но я не могу тебе запретить то, на что ты имеешь право, – бороться. Ты должен бороться, Артур. И я буду бороться. У нас с тобой большой счет к жизни, и пока по нему не будет заплачено за пролитый пот, за каждую каплю твоих и моих слез, за муки и унижения всех простых людей, – мы не смеем успокаиваться. Ты понимаешь меня, Артур?

– Понимаю… – прошептал юноша. – Я горжусь тобою, мама. Мы всегда были хорошими друзьями. Теперь постараемся быть еще и хорошими товаришами.

Ильза прижала к груди голову Артура и поцеловала в лоб.

– Да, сын, будем товарищами.

Обоим казалось, что сейчас они стали гораздо ближе друг другу, чем до сих пор.