Книга Вихрь онлайн - страница 4

Понедельник (309)

На высоте девяти километров над поверхностью Зейд-Африки командир 2-й имперской оперативной зейд-африканской группы вице-адмирал Сабуру Хо-рии бесстрастно изучал пятую планету, стоя на мостике фрегата «Майя».

– Капитан Янагита, зайдите ко мне, – произнес он в микрофон.

Спустя несколько минут вошел явно нервничающий офицер разведки.

– Янагита, опишите мне старших офицеров батальона подполковника Верещагина.

– Сэр? – Офицер колебался. Обычно адмирала информировал начальник штаба и замполит оперативной группы полковник Суми, которому непосредственно и подчинялся Янагита.

– Пожалуйста, выполняйте, – приказал Хории, заложив руки за спину.

– Есть, сэр. В настоящее время батальоном подполковника Верещагина командует майор Матти Харьяло. Майор Харьяло родился в Куусамо, в Финляндии, закончил военную Академию в Саппоро. После выпуска был направлен на службу в колониях в составе 1-го батальона 35-го пехотного полка.

– Да-да, – рассеянно прервал его Хории. – Вам следует учиться сосредоточиваться на главном, Янагита.

– Конечно, сэр. Глупо с моей стороны. В его академической карточке сказано, что он был вторым в классе по тактике и трижды наказывался за неподчинение. В карьере майора Харьяло нет ничего особо выдающегося. Он на два дня принимал командование 1-м батальоном во время кампании по подавлению беспорядков на Новой Сибири, после странного инцидента, когда подполковник Верещагин был временно отстранен от командования, а сменивший его подполковник Хироюки случайно застрелился из пистолета.

– Как знать? Адмирал Исидзу умер несколько лет назад, поэтому сейчас никто полностью не осведомлен об этой истории, но не исключено, что именно Харьяло нажал на спуска пистолета, застрелившего Хироюки, – промолвил Хории.

Янагита уставился на него, выпучив глаза.

– По этому поводу не было принято никаких мер. В имперских колониях иногда происходят странные вещи, Янагита. Министерство обороны слишком далеко оттуда. Продолжайте.

– 1-й ротой в батальоне Верещагина командует майор Петр Коломейцев. Как и Верещагин, Коломейцев родом из русских, нашедших убежище в Финляндии после катастрофы. Он был ранен девять раз. Вроде бы офицеры штаба трижды представляли его к медали, но он отказывался принимать награды. Индекс его политической надежности крайне низок, а в своем классе он числился последним по тактике.

– Я бы так не сказал, – задумчиво проговорил Хории. – Коломейцев – блестящий, но весьма нетрадиционный тактик, а его низкая оценка по этому предмету указывает на упрямство, которого я не учел. Его прозвище – Полярник.

– Почему Полярник, сэр?

Хории скорчил гримасу.

– Поймете, когда сами поближе познакомитесь.

Жители планеты Ашкрофт божились, что у Коломейцева дурной глаз. Это подтверждало его способность превращать людей в трупы.

– Он очень хладнокровный и способный человек. Внимательно понаблюдайте за ним, Янагита.

– Есть, сэр. В последнем рапорте Верещагина сообщается, что он назначил капитана Тихару Ёсиду своим замполитом. Ёсида ранее был командиром 2-й роты. Он из довольно влиятельной семьи.

– Да, я знаком с семьей Ёсида.

– Он два года прослужил в 1-м гвардейском полку, после чего его просьба о службе в колониях была поддержана полковником Кано.

Хории улыбнулся.

– Должно быть, Ёсида здорово достал старика Кано.

– Он получил должность в штабе адмирала Накамуры, а затем был переведен в батальон Верещагина во время кампании на Ашкрофте, где его ранили в лицо. Удивляюсь, что он не вернулся домой.

– С какой целью? Его карьера уже сделана. Продолжайте.

– В последнем рапорте Верещагина также указано, что он назначил своим заместителем капитана Рауля Санмартина. По-моему, Санмартин для этого слишком молод. До этого он командовал 3-й ротой. Ранее Санмартин служил в 11-м имперском штурмовом батальоне и перевелся в 1-й батальон 35-го полка только на Ашкрофте, где был награжден адмиралом Накамурой.

– Он и в самом деле очень молод. Есть о нем какие-либо особые сведения?

– Очень мало. Индекс его политической благонадежности также низок. Один из бывших командиров Санмартина отмечал его страсть к зоологии и океанографии. Его родители были экологическими активистами, арестованными аргентинским правительством за незаконную политическую деятельность.

Хории кивнул.

– Узнайте о нем побольше.

– Есть, сэр. Наконец, командир 4-й роты, майор Пауль Хенке.

– Палач, – без всяких эмоций промолвил Хории. – О нем я все знаю. Достаточно, Янагита. В его послужном списке вы не найдете ничего, объясняющего, почему он считается таким опасным человеком.

– Тогда, сэр, каких объяснений или выводов вы от меня ждете?

Хории погладил подбородок.

– До тех пор, пока 2-й стрелковый батальон 35-го полка, расквартированный в Хельсинки, не расформировали, люди подполковника Верещагина, пользуясь своими связями, поддерживали самые тесные отношения с Национальной армией Финляндии – Суоми, как местные жители называют эту страну лесов, снега и русских беженцев.

Янагита почтительно засмеялся шутке адмирала.

– Благодаря лесам, снегу и древним национальным традициям, – продолжал адмирал Хории, – финны всегда предпочитали личную инициативу и нетрадиционную, близкую к партизанской тактику. Верещагин, несмотря на русскую фамилию, не исключение. Что, по-вашему, является ключевым фактом в известной вам информации?

Янагита втянул в себя воздух и вытянулся по стойке «смирно».

– Не знаю, достопочтенный адмирал, и стыжусь этого.

– Ключевой факт – то, что Верещагин, Харьяло, Коломейцев и Хенке участвовали в шести колониальных кампаниях: на Эсдраэлоне, Одаваре, Кик-ладе, Новой Сибири, Ашкрофте и Зейд-Африке, причем все выжили. Они повидали больше сражений, чем любая аналогичная группа офицеров имперских вооруженных сил. Они всегда достигали своих целей, необязательно совпадающих с целями, поставленными перед ними кем-то еще, и оставались в живых. Не забывайте об этом, Янагита.

– Понял, сэр. – Янагита заколебался. – Хотите, чтобы я подробнее занялся подполковником Верещагиным?

– В этом нет необходимости, Янагита. Я лично изучил карьеру Антона Верещагина. У него прозвище Варяг – это древнее слово означает «викинг». Адмирал Накамура также называл его Серторием – Квинт Сер-торий был мятежным римским генералом варварского происхождения, известным своей неподкупностью. – Хории улыбнулся. – Вы свободны, Янагита.

Вскоре после ухода Янагиты дверь за спиной Хории открылась, и командир «Майи» почтительно кашлянул. Хории повернулся.

– Сэр, планетарный директор «Юнайтед-стил стан-дард» и полковник имперской службы безопасности Суми ожидают, когда вы сможете их принять.

Хории отвернулся, чтобы скрыть раздражение. У директора «ЮСС» Мацудаиры начисто отсутствовали и терпение, и чувство приличия. Полковник Суми был еще хуже. К сожалению, никто из них не был подчиненным адмирала.

Адмирал снова посмотрел на планету, именуемую Зейд-Африкой, и погладил сморщенный подбородок. «Ситуация сложилась, – подумал он, – в высшей степени деликатная».

Полковник Суми присоединился к Хории, стоявшему перед экраном. Хотя макушка Соэму Суми едва доходила до адмиральского плеча, каждое из его запястий было толщиной с икру ноги Хории. Суми носил серые петлицы офицера политотдела, а черные лампасы на брюках свидетельствовали о принадлежности к имперской службе безопасности. К несчастью, помимо руководства политотделом экспедиции, Суми являлся также начальником ее штаба, что было очередной излишней уступкой министерства обороны министерству безопасности. Считалось, что это следствие нехватки «подходящих» строевых офицеров в соответствующем ранге, но Хории в этом сильно сомневался.

– Мы должны просто сразу же открыть огонь, – проворчал для начала Суми.

Хории заметил, как напрягся командир «Майи».

– Открыть огонь по дружественным городам, где находятся имперские войска? Странная идея, – вежливо, но с явной издевкой ответил адмирал полковнику службы безопасности.

– Мятежники должны почувствовать силу. Я читал рапорт Верещагина. Он и его люди либо трусы, либо предатели, – с намеренным вызовом провозгласил Суми, даже не глядя на Хории.

Если бы Суми был подчиненным адмирала, а не сторожевым псом, приставленным наблюдать за его действиями, Хории тут же подверг бы его наказанию. Вместо этого он всего лишь снова погладил подбородок.

– К счастью, здесь командую я.

– Пока что, – нагло заявил Суми.

Командир «Майи» отвернулся, предоставив им наблюдать, как в новом космопорту, сооруженном Антоном Верещагиным к западу от Претории, с первых приземлившихся челноков высаживаются войска. Хории решил при случае намекнуть командиру «Майи», что не стоит так явно выражать свою неприязнь к службе безопасности.

– Планета представляет собой сложную тактическую проблему, – заметил он. – Помните, адмирал Ли потерял здесь четыре военных корабля, два батальона и собственную жизнь вдобавок?

– Корейский адмирал пил слишком много содзу, – буркнул Суми. – Поэтому мы больше не производим корейцев в адмиралы.

Наконец-то появился и представитель «ЮСС» Дай-суке Мацудаира в сером костюме и узком галстуке, прикрепленном булавкой. Он небрежно кивнул адмиралу и полковнику, которые ответили тем же, и придвинул лицо поближе к экрану.

– Отличное приземление. Мне самому не терпится прибыть на планету и приступить к выполнению поручений компании. Быть может, завтра?

– Трудно сказать, хотя я уверен, что несколько опрометчивое решение подполковника Верещагина казнить вашего предшественника за измену оставило дела корпорации в некотором беспорядке, – отозвался адмирал, которому претила бесцеремонность собеседника. – Разумеется, я позволю вам спуститься на планету, как только обстоятельства будут этому благоприятствовать.

Когда Антон Верещагин символически переломил хребет африканерскому мятежу, казнив предшественника Мацудаиры за помощь повстанцам, кое-кто на Земле воспринял этот шаг с немалым удовлетворением. Во всяком случае, Хории прекрасно понимал двигавшие Верещагиным импульсы.

Мацудаира смотрел на адмирала с плохо скрываемой ненавистью.

«Полное отсутствие хороших манер», – подумал Хории.

Суми что-то буркнул себе под нос.

Стоя возле взлетной посадочной полосы, майор Рауль Санмартин наблюдал, как вновь прибывшие солдаты Хории выбираются из челноков и становятся в строй. Головные подразделения состояли из высоких и крепких маньчжуров в новеньких мундирах. Мысленно Санмартин сравнил их с поношенной формой взвода почетного караула, отобранного им в 3-й роте.

Командир 3-й роты, капитан Ханс Кольдеве, был заместителем Санмартина, когда он командовал этой ротой.

– Эти китайские верзилы выглядят впечатляюще, – шепнул Кольдеве.

Санмартин кивнул.

– Насколько я понимаю, на орбите ожидают спуска первоклассный японский штурмовой батальон и батальон императорской гвардии.

– Тогда жди неприятностей, – вздохнул Кольдеве. Войска непосредственно из Японии всегда означали неприятности.

Подобные войска никогда не расходовали на отправку в отдаленные колонии, если не предполагалось серьезных осложнений. Солдаты Верещагина служили в колониях уже почти двадцать шесть лет личного времени, на Земле же прошло верных полстолетия. Его офицеры не испытывали иллюзий относительно своего будущего, Рауль Санмартин – тем более.

Прежде чем Верещагин принял бразды правления на планете, здесь безраздельно властвовала «ЮСС». Расстрел планетарного директора «ЮСС» более, чем какое-либо другое действие, убедил африканеров, что Верещагин означает перемены к лучшему. Но теперь «ЮСС» вернулась в лице этих солдат, и Санмартин не сомневался, что миру скоро придет конец.

– Пора? – шепотом спросил Кольдеве.

Санмартин кивнул.

Кольдеве сделал быстрый жест за спиной, и волынки заревели «Свистящего свина» – любимую застольную песню батальона.

Музыка – если считать, что ансамбль волынок в состоянии сыграть хоть какую-то мелодию, – застала маньчжуров врасплох.

– Эк их перекосило, – довольно заметил Кольдеве.

Челноки с маньчжурами прибывали раздражающе медленно, и Санмартин украдкой взглянул на часы. Кольдеве шепнул уголком рта:

– Что, пообещал сегодня пообедать дома?

Санмартин глуповато усмехнулся. Его жена Ханна, спикер зейд-африканской Ассамблеи, приходила в настоящую ярость, если он опаздывал. Пять лет назад Санмартин пропустил один из их редких совместных обедов, когда какОй-то мальчишка с африканерской фермы всадил ему в бедро две пули, и с тех пор Ханна не знала покоя.

Верещагин наблюдал, как комната постепенно наполнялась людьми. Матти Харьяло и подполковник Уве Эбиль прибыли со своими офицерами, а президент Альберт Бейерс привел восьмерых «друзей закадычных», которые представляли все мало-мальски значимые кланы жителей планеты. Последней прибыла Ева Мур – своего рода мост между двумя мирами. Три года назад Мур вышла в отставку в чине подполковника, когда Верещагин отправил на землю ее 15-й резервный батальон, и вступила в должность администратора больницы Претории, которой ныне и управляла железной рукой на благо своим пациентам.

Бейерс официально открыл собрание.

– Насколько мы понимаем, Антон, – заговорил он по-английски с характерным акцентом, – прибыла новая имперская оперативная группа. Что нам это сулит?

– Вот именно. В кого они будут стрелять? – насмешливо осведомился Христос Клаассен, глаза оппозиционной партии Реформированных националистов. В его устах этот вопрос прозвучал особенно уместно. Банкир и бывший член полусекретного союза арфиканеров, Клаассен играл ведущую роль в провалившемся африканерском мятеже. Хотя он и не имел отношения к ядерным взрывам, уничтожившим космодром, два ковбойских города и три имперских военных корабля на орбите, его имя фигурировало в декларации независимости, а положение лидера оппозиции делало его еще более уязвимым.

Бейерс улыбнулся и похлопал Клаассена по запястью. Хотя во время выборов они забросали друг друга таким количеством грязи, что из нее запросто можно было бы построить немаленький дом, в личной жизни они оставались ближайшими друзьями. Только природный здравый смысл Клаассена удерживал демагогов из его партии от бескомпромиссной радикальной позиции.

– В кого они будут стрелять? Увидим, – вполне серьезно отозвался Верещагин. Он кивнул Матти Харьяло, и тот доложил:

– Мы тут немного поболтали с офицерами оперативной группы и убедились, что экспедиция очень большая – самая большая, какую я когда-либо знал. У них маньчжурский полк из трех батальонов, батальон императорской гвардии, японский штурмовой батальон, Бог знает сколько артиллерии и авиации, а также фрегат и три корвета. Новый командующий – вице-адмирал Сабуру Хории, и он снаряжен не хуже, чем для охоты на медведя. – Харьяло использовал выражение, которое подхватил на одной из колониальных планет. – С ними также около двух рот «черноногих», – добавил он, скривив губы. – Неплохо бы подкупить какую-нибудь из них, чтобы одна перестреляла другую.

«Черноногие» – имперская служба безопасности – были открыто презираемы и военными и штатскими за жестокость и продажность.

Принслоо Адриан Смит, мэр Претории, задал очевидный вопрос:

– Зачем им столько солдат, Матти? – Тощий светловолосый Смит постоянно носил один и тот же мятый костюм. Бывший журналист не утратил привычки задавать смущающие всех вопросы.

– Понятия не имею, – признался Харьяло. – Может быть, окрасить все здешние скалы в белый цвет. Могу найти и другие ответы, но они мне не слишком нравятся.

Майор Петр Коломейцев, командир 1-й роты, посмотрел на Верещагина, и тот ответил кивком. Светлые глаза Полярника блеснули.

– Думаю, все присутствующие здесь под подозрением. Либо имперское правительство не поверило нашему рапорту о подавлении мятежа, либо они хотят установить более жесткий контроль над планетой и ее обитателями. «ЮСС» присущи подобные желания.

Коломейцев редко скрывал свое глубокое презрение к имперскому правительству и его политике. Он получил свое звание до того, как правительство начало оценивать и степень политической благонадежности офицеров, поэтому шутя утверждал, что его индекс настолько низок, что его не повысили бы в чине даже в посмертных перевоплощениях.

Верещагин повернулся к своему замполиту.

– Тихару, у тебя есть что добавить?

Не нашедший себя в качестве боевого командира капитан Тихару Ёсида оказался незаменим в роли замполита и охотно помогал составлять правительство, навязанное Верещагиным Зейд-Африке. Но хотя Ёсида служил в батальоне уже шесть лет, Верещагин не знал, где пределы его лояльности, и сомневался, знает ли это сам Ёсида.

Замполит задумчиво нахмурился.

– Обычно правительство не склонно посылать куда-либо с Земли японские национальные подразделения. И никогда раньше два японских батальона одновременно не включались в одну оперативную группу. К тому же, насколько я помню, только в двух случаях батальоны имперской гвардии бросали на подавление колониальных беспорядков. Состав нынешней группы представляется мне весьма многозначительным, хотя я и не понимаю, что именно это означает, и потому не в силах разгадать намерения адмирала Хории.

Ёсиде понадобился не один год, чтобы вытравить из памяти окружающих крайне нелестную для него кличку «Консервный Оскал».

– Вещи, которых я не понимаю, действуют мне на нервы, – заметила матриарх ковбойского клана, заядлая курильщица Надин Чжоу. – Моей семье принадлежит немало земель, которые «ЮСС» привыкла считать своими. Им придется перестрелять всех нас, чтобы вновь прибрать их к рукам. Может, Хории собирается попробовать?

– Думаю, нам следует считать, что оперативную группу прислали сюда с целью положить конец сопротивлению имперскому правлению, что мы практически и сами уже сделали, – рассудительно вставил майор Пауль Хенке, прозванный Палачом. – Вопрос в том, как адмирал Хории понимает эту задачу.

Если Полярник выглядел спокойным, солидным и отличался суровым рассудительным разумом, то Палач излучал нервозность и энергию. И если лицо Коломейцева пересекал открытый любому взгляду длинный шрам, то лишь Верещагин знал, что душу Хенке исполосовало множество шрамов, которые никто и никогда не увидит.

– Итак, вы все считаете, что для столь отдаленной от Земли планеты прислали слишком много войск и слишком много японских солдат, – подытожил Бейерс. – Выглядит не очень обнадеживающе.

Обладающий невероятной популярностью Бейерс был одним из немногих по-настоящему честных людей, которых Верещагин когда-либо встречал. Он без устали протестовал против множества раздражающих деталей имперского правления, которые Верещагин время от времени хотя и с ядовитыми замечаниями, но все-таки отменял, к явной радости населения.

Фактически они заранее планировали, а иногда даже репетировали свои самые острые публичные дискуссии. Верещагин объяснял это. тем, что если вода будет слишком чистой, рыба не сможет в ней жить, а Бейерс еще более откровенно заявлял, что африканеры имеют право не только на хлеб, но и на зрелища.

– А что имперцы могут нам сделать? – осведомился еще один ковбойский лидер. «Малыш Джим» Макклосленд достаточно быстро вырос и возглавил один из крупнейших кланов, но иногда по-прежнему задавал обезоруживающе наивные вопросы.

– Выслать большинство из нас и установить военное правление, – жестко ответила Ева Мур.

– И что тогда будет с нашим народом? – тихо спросила Ханна Брувер.

– Лес рубят – щепки летят, – процитировал старую пословицу Верещагин.

– Мы знаем, что нужно «Юнайтед-стил стандард». Вопрос в том, насколько охотно адмирал Хории станет им подыгрывать, – нахмурилась Брувер. – Допустим, он не пожелает вмешиваться. Каков тогда худший вариант?

Верещагин кивнул, и Рауль Санмартин ответил за него:

– Я могу себе представить несколько сценариев. Если новый планетарный директор «ЮСС» не сможет убедить адмирала Хории отстранить правительство Альберта, он, возможно, попытается накачать деньгами Африканерское движение сопротивления. Деньги вкупе с репрессиями со стороны «черноногих» помогут ребятам из движения сделать невозможным функционирование гражданского правительства и вынудить Хории установить военное правление. Самое худшее во всем этом то, что многим из наших такое развитие событий может прийтись по вкусу.

– На планете в основном царит мир, а ее раны залечены лучше, чем я мог себе представить, – слишком громко заявил Клаассен. – Даже Африканерское движение сопротивления устало от борьбы. А не сказать ли нам адмиралу Хории, что если ему не нравится Альберт в качестве президента, то он всегда может поставить на его место меня.

– Тебе следовало бы помешать мне быть избранным, когда у тебя имелась такая возможность, но ты всегда был слишком мягкосердечен, – усмехнулся Бейерс.

– Огромное упущение с моей стороны, – покорно согласился с обвинением Клаассен.

Верещагин прекрасно знал, что Клаассен кривит душой. Клаассен нарочно позволил своему самому опасному сопернику в партии Реформированных националистов баллотироваться вместе с Бейерсом и, разумеется, с треском провалиться.

Верещагин видел, что нервозная обстановка не дает присутствующим сосредоточиться. Поймав взгляд Бейерса, он вернулся к основной теме.

– Очевидно, первым делом нам следует выяснить, каковы намерения адмирала Хории. Я постараюсь внушить ему, что Африканерское движение сопротивления представляет собой серьезную угрозу, и это должно побудить его действовать с осторожностью. Когда мы соберем больше информации, встретимся снова.

– А на чьей стороне окажешься ты, Антон, если дела пойдут скверно? – сделала прощальный выстрел Надин Чжоу.

– Антон будет нашим amicus usque ad aras, – продекламировала Брувер, избавляя Верещагина от ответа и поддразнивая мужа, привыкшего цитировать латинские изречения к месту и не к месту.

– Это переводится: «Он будет нашим другом до алтарей» – то есть насколько ему позволяет совесть, – объяснил Рауль Санмартин, невольно отождествляя себя с населением планеты.