Книга Сверхскорость онлайн - страница 7



Глава 6

Раньше мне казалось, я смогу описать, каково это – плыть через озеро Шилин зимней ночью, когда порывы ветра швыряют маленький парусник, а у твоего горла – лезвие ножа.

Но я не могу, как ни стараюсь. Наверное, страх сродни боли в ушах или в животе. Когда она проходит, ты знаешь, что это было с тобой недавно, что было больно, очень больно, но стоило ей пройти – и ты уже не можешь почувствовать ее снова или хотя бы вообразить.

Я знаю, что в лодке, должно быть, было ужасно холодно, но не помню, чтобы мерз. Я должен был поставить парус и править на далекие огни порта Малдун, но этого я тоже не помню. Все, что я помню, – это сумасшедшее чувство облегчения, когда в четверти мили от берега Пэдди Эндертон убрал нож и вытащил из кармана тот же маленький прямоугольник из черного пластика, который он вертел в руках дома. Казалось, будто с тех пор миновали недели, хотя на самом деле это было только вчера.

Теперь он сделал с ним что-то другое, так как воздух вокруг карточки вдруг наполнился разноцветными светящимися точками, которые к тому же двигались. Эндертон долго смотрел на них, потом его рука протянулась в самую середину этого сияния. Огоньки погасли. В его руках снова был неприметный черный прямоугольник.

Наверное, восхищение при виде этих волшебных огней послужило причиной того, что я не заметил перемены в самом Эндертоне. Уже тогда, когда мы спустились с водокачки и продирались сквозь метель к пристани, дыхание его сделалось совсем хриплым и болезненным. Оказавшись же в лодке, я был слишком занят, чтобы обращать на него внимание.

Теперь же каждый его выдох был громким болезненным стоном. Внезапно он схватился за горло. Его лицо казалось в темноте белым пятном, и я наклонился поближе. В этот момент он кашлянул, дернулся и упал ничком, ударившись головой о мое колено, а затем – с глухим стуком – о деревянную банку.

Поначалу я решил, что он сделал это нарочно. Потом, очнувшись, я протянул руку и потряс его за плечо:

– Мистер Эндертон!

Он лежал лицом вниз, зацепившись ногами за банку. Если бы не это, я думаю, он свалился бы за борт. Но так или иначе, лодка была слишком узкой, и у меня не хватало сил, чтобы поднять или хотя бы перевернуть его.

Я наклонился к нему, почти прижавшись к его голове лбом. Он дышал, но редко и неровно.

Я посмотрел вперед. Мы одолели не больше четверти пути. Ветер был попутный, огни порта ярко сияли в темноте, и мы могли бы без особых затруднений попасть туда. Но что я там буду делать? Я не сомневался, что у Пэдди Эндертона были на этот случай свои планы, но какие именно, я не знал. А учитывая то, что порт пуст, вряд ли кто-нибудь поможет мне вытащить его из лодки.

С другой стороны, что он сделает, если я поверну обратно, а он придет в себя и обнаружит, что я нарушил его приказ?

За меня все решила погода. Пока я сидел, не зная, что предпринять, вновь пошел снег. Спустя всего несколько минут огни Малдуна исчезли за белой завесой.

Я наклонился и обшарил карманы Пэдди. Найдя нож, я выкинул его за борт. Только после этого я развернул лодку, вновь поставил парус и направил ее к восточному берегу.

Огни Толтуны тоже не были видны, поэтому править приходилось наугад. Мне повезло – я подошел к берегу всего в паре сотен ярдов к югу от нашего причала.

Подвести лодку к причалу и привязать ее мне не составило труда, но даже в хорошую погоду я не смог бы дотащить Пэдди Эндертона до дома. Ему пришлось остаться в лодке – лежа ничком с припорошенной снегом спиной и непокрытой головой, – пока я бежал домой, молясь про себя, чтобы мать не отправилась искать меня, чтобы дома оказался хоть кто-то, способный помочь.

Мать была на кухне. И дядя Дункан тоже.

– Вот, Молли, – сказал он, когда я ворвался в дом. – Я ведь говорил тебе, что с ним все в порядке.

– Джей! – начала было мать. – Я тысячу раз говорила тебе... – И тут она увидела мое лицо.

– Мистер Эндертон... – выдохнул я. – Ему очень плохо. На берегу. Я не могу втащить его.

В обществе гостей-космолетчиков матери нравилось разыгрывать из себя слабую и беспомощную. На деле-то она не была такой, и ее реакция была лучшим тому подтверждением.

– Потерял сознание? – спросила она.

– Когда я его оставил, он был без сознания.

– Ладно, – сказала она, ничего больше не спрашивая. – Дункан, мне нужно одеяло и что-нибудь, на чем его можно будет нести. Нет, сама найду. Ты бери фонарик и наши пальто. Быстро.

Мать взялась за дело. И сразу же я почувствовал себя совершенно опустошенным. Все, чего мне хотелось, (это лечь на пол – прямо здесь, на теплой кухне) и уснуть. Но и этого я не мог: мать вновь послала меня на улицу. Показывать дорогу.

Пэдди Эндертон не сдвинулся с места с той минуты, когда я его оставил, и на какое-то мгновение мне показалось, что он мертв. Но он застонал, когда дядя Дункан вытаскивал его, и бормотал что-то невнятное, когда его заворачивали в одеяло. Я стоял рядом, готовый в случае необходимости помочь, но все, что мне позволили – это светить фонариком. Мать и дядя Дункан отнесли его в дом и уложили на кушетку, поближе к огню.

Цвет его лица был ужасен: свинцово-серый если не считать розовых пятен на скулах. Мать прижалась ухом к его груди и оставалась в этом положении довольно долго. Наконец она выпрямилась и подошла к стулу у кухонного стола, на котором я сидел.

– Мне очень жаль, Джей, – тихо сказала она, – но тебе придется выйти еще раз. Мы сделаем все, что можем, но без помощи врача он умрет. Что заставило его выйти в озеро в такую погоду с его-то легкими?

Она даже не ждала моего ответа, хотя он был у меня наготове.

– Ты знаешь, где живет доктор Эйлин. Иди к ней. Скажи ей, что случилось. Скажи, что твоя мать говорит, что это срочно, и приведи ее с собой. Иди, и постарайся обернуться побыстрее.

И прежде, не успев опомниться, я вновь оказался в морозной тьме на южной дороге. Снежные хлопья бесшумно ложились мне на плечи. С самого начала снегопада по дороге не прошел никто; местами я проваливался в снег по колено. Я брел, упрямо наклонив голову. Хорошо хоть ветер дул мне в спину. По крайней мере глаза и лицо оставались незапорошенными. Все остальное было менее утешительным. День меня измотал – как душевно, так и физически, – и я едва держался на ногах. Не одолев и сотни ярдов, я остановился, не в силах сделать более ни шага.

Так я никогда не доберусь до доктора Эйлин. Я просто-напросто свалюсь от усталости, и первый, кто пройдет утром по этой дороге, наткнется на мой окоченевший труп.

На мысль, спасшую мне жизнь, меня подтолкнул ветер. До меня вдруг дошло, что стоит спуститься с дороги к берегу, и я окажусь точно в том месте, где привязана моя лодка. С попутным ветром будет проще простого дойти до домика доктора Эйлин у озера. Даже ночью черные воды озера и белый заснеженный берег не дадут мне сбиться с пути.

Я еще обдумывал все это, а ноги уже сами шагали вниз к причалу. Спустя пару минут я был в лодке, стряхивая снег с паруса. Еще минута – и лодка плавно скользила вдоль берега.

Плавание представлялось мне сущей ерундой, но как обычно, действительность оказалась не такой простой и приятной, как рисовало мое воображение. Пальцы окоченели почти сразу же, так что приходилось держать румпель одной рукой, пока вторая отогревалась под курткой. Затем настала очередь... гм... нижней части тела. Это не шутка – три четверти часа сидеть съежившись на деревянной банке. Штаны промокли довольно быстро, и ощущение оказалось не из приятных. В довершение всего я пережил несколько неприятных минут, когда потерял из вида береговую линию. Однако с этим справиться оказалось проще всего – достаточно было взять курс левее, и вскоре я увидел огни Толтуны, а там уже и дом доктора Эйлин показался. Оставалось неясным одно: будет ли она дома, или чей-то срочный вызов выгнал ее в ночь.

Так или иначе, в одном я был уверен: дом доктора Эйлин – последний пункт моих сегодняшних странствий.

* * *

Разумеется, в этом я тоже ошибся. Вообще на протяжении тех двух дней каждый раз, когда, как мне казалось, я знал, как повернутся события, на деле все происходило с точностью до наоборот.

Доктор Эйлин была дома и, несмотря на поздний час, совершенно одета. Поэтому стоило мне произнести: «Мама говорит, это очень срочно», как она втолкнула меня в свой глайдер и направила его на север, к нашему дому.

Хорошо, что машина прилетела над заснеженной дорогой так же легко, как над чистой. Еще большей удачей было то, что доктору Эйлин приходилось порой жить в машине по несколько дней, так что на маленькой плитке в задней части салона можно было подогреть еду и питье. Поэтому не успели мы миновать Толтуну, как я снова почувствовал себя человеком. Я, по мере возможности, ответил на вопросы, рассказав о прерванном плавании в порт Малдун, о приступе у Пэдди Эндертона, о его симптомах и о моем отчаянном решении добраться до нее по воде.

Последний вопрос вызвал, похоже, наибольший интерес. Доктор Эйлин спокойно сидела в водительском кресле и вела глайдер быстро, но аккуратно. Я сидел за ее спиной, не глядя по сторонам – тем более, что стоило нам тронуться, как все скрылось за белой пеленой.

– Я правильно поняла, – неожиданно произнесла доктор Эйлин, – что ты не мог пройти по дороге, потому что там не было утоптанной тропы?

– Верно. От нашего дома до Толтуны не проходил никто.

– Значит, с тех пор кто-то по ней прошел. И не один. Посмотри сам.

Снег уже заметал следы, но они виднелись еще достаточно четко. Пять или шесть разных следов, и все они вели в направлении, куда ехали мы сами. Обратно не вел ни один след. Я вылез из машины и пошел по следам, совершенно уверенный в том, что вот-вот они свернут с дороги в гору или вниз, к берегу.

Следы не сворачивали. Они тянулись непрерывной цепочкой и упирались прямо в крыльцо нашего дома.

Даже тогда я не встревожился. Удивился, да. Кому понадобилось навестить нас в такой час, в такую погоду? Но опасности я не чувствовал.

Зато доктор Эйлин остановила машину в двадцати ярдах от дома и осторожно ступила в глубокий снег.

– Подожди-ка здесь, Джей, – сказала она.

Но было уже поздно. Я выбрался из машины следом за ней. На крыльце, сразу за кромкой нанесенного снега, виднелся странный бело-красный комок.

Я подбежал к нему. Это был Чум. В луже крови. Мой маленький горностай был распорот от шеи до хвоста и пригвожден к деревянной ступеньке одним из наших длинных кухонных ножей.

– Джей! – окликнула меня доктор Эйлин. Но я уже распахивал входную дверь, заранее содрогаясь от того, что увижу.

То, что предстало моему взгляду, поначалу оправдало самые худшие мои опасения. В гостиной – ни души, но вся мебель была изломана и перевернута. На полу лежал, вытянувшись, Пэдди Эндертон. Его лицо потемнело, и он не дышал. Все кухонные шкафы и полки были распахнуты, а их содержимое вышвырнуто на пол. И никаких следов матери или дяди Дункана.

Пока доктор Эйлин осматривала Пэдди Эндертона, я бросился наверх. Лестничная площадка была пуста. Дверь гостевой – в данный момент моей – спальни раскрыта настежь, внутри царил тот же разгром. Все мои пожитки валялись, разбросанные по полу. Ощущая в животе неприятную пустоту, я толкнул дверь в спальню матери.

Она была там – лежала лицом вверх на кровати. Пальто, которое было на ней, когда я отправлялся к доктору Эйлин, было сорвано, платье разодрано от шеи до талии. Руки ее были связаны, на рту – широкая повязка из обрывка платья, на левой щеке – ссадина. Но когда я бросился к ней, она открыла глаза и оторвала голову от подушки.

– Доктор Эйлин! – крикнул я, почти сорвавшись на визг. Я повернул голову матери, чтобы добраться до узла на кляпе. – Мама здесь, живая. Ее били!

Пока я возился с кляпом, Эйлин Ксавье взлетела по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и ворвалась в спальню.

– Посторонись, Джей, – она оттолкнула меня и перерезала кляп одним движением скальпеля. А я и не заметил, как он оказался в ее руках.

Мать закашлялась и выплюнула комок материи. Доктор Эйлин отступила на шаг и быстро осмотрела ее с головы до пят.

– Дункан Уэст? – спросила она.

Мать отрицательно мотнула головой. Она попыталась сказать что-то, но у нее вырвался только кашель.

– Джей, посмотри в третьей спальне! – повернулась ко мне доктор Эйлин.

Теперь-то я понимаю, что она просто отсылала меня из комнаты, чтобы осмотреть мать. Но тогда это просто не пришло мне в голову, и я двинулся в мою старую комнату наполовину уверенный в том, что найду там тело дяди Дункана.

Я ошибался. Комната была пуста в том смысле, что в ней никого не было. Зато разгром тут царил почище, чем в других комнатах. Бес было не просто разбросано, все было разбито на мелкие куски – содержимое Эндертонова сундука, шкафов, полок. Стол лежал вверх ножками. Занавески сорваны и располосованы. Матрас выпотрошен, и клочья набивки были раскиданы по всей комнате. Даже окно было распахнуто настежь, и кто-то явно проверял лезвием ножа, не спрятано ли что-нибудь под слоем снега на карнизе.

Я совершенно бестолково топтался минуту-другую среди всего этого бедлама, потом опомнился, закрыл окно и вернулся в спальню к матери. Она уже сидела.

– Дядя Дункан... – начал я.

– С ним все в порядке, – сказала доктор Эйлин. – Он ушел сразу за тобой поискать помощи где-нибудь еще. Задолго до того, как они здесь появились.

Мать кивнула, подтверждая это, и одарила меня улыбкой. Улыбка вышла, впрочем, несколько кривоватой.

– Мистер Эндертон? – спросил я. – Его... его...

Я вдруг обнаружил, что никак не могу выговорить конец вопроса.

– Боюсь, он мертв. – Доктор Эйлин помогла матери подняться на ноги. – Умер собственной смертью, спустя несколько минут после того, как ты ушел. Что бы он там ни делал сегодня, эта нагрузка оказалась слишком большой для его сердца. – Должно быть, она заметила мое виноватое выражение лица. – Не скисай, Джей. Видишь ли, я вряд ли смогла бы спасти его, будь я здесь вовремя. Он не следил за своим здоровьем даже после того, как я его предупредила. Ладно, дай руку матери и давай выбираться отсюда. Вы оба проведете ночь у меня.

– Вы думаете, они вернутся? – Я не знал, кто это «они», но смертельно их боялся. Они убили Чума просто так, ни за что ни про что. Он был самым безобидным из всех безобидных зверьков на свете, пухлый комочек меха, который ни на кого никогда не нападали.

– Мы не знаем, кто они такие, – ответила доктор Эйлин, – поэтому неизвестно, вернутся они или нет. Но они очевидно искали что-то, старательно искали и все же не нашли. Их было четверо, и я не знаю, захочет ли кто-нибудь из них попытаться еще раз.

– Не думаю, что попытается. – Голос матери был чуть громче шепота. Мы накинули на нее пальто и повели из комнаты. – Они спорили, уходя. Они... они сменили тему.

Она посмотрела на свое изорванное платье, потом на доктора Эйлин.

– Тебе чертовски повезло, Молли, – заявила доктор Эйлин. – Повезло, что их головы были заняты другим, что времени у них было в обрез.

– Не без моего участия, Эйлин. – Судя по голосу, мать приходила в себя. – Я не удержалась от некоторых комментариев. Так, мелочь, просто чтобы они слегка перессорились.

– Но куда они делись потом? – обратился я к доктору, открывавшей нам дверцу машины. – Мы видели следы, ведущие сюда, и никаких – обратно.

Она не ответила, только указала рукой на спуск к озеру. К воде вели несколько цепочек припорошенных снегом следов.

Похоже, не один я додумался до того, что плыть в лодке гораздо легче, чем пробиваться по заснеженной дороге.

Однако когда я погрузился в мягкое кресло докторской машины и закрыл глаза, в мою усталую голову закралась еще одна мысль: загадочные налетчики, возможно, руководствовались совсем другими соображениями. В отличие от глубокого снега на глубокой воде не остается следов.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт