Книга Златовласка онлайн - страница 2

Глава 2

Я предложил Джейми переночевать у нас в комнате для гостей, но он сказал, что хочет побыть один: ему нужно время, чтобы хоть как-то прийти в себя. Я не заметил у него ни единой слезинки. Я ожидал слез, но их не было. Остановившись перед машиной, он вдруг сказал мне, что ему до смерти хочется выпить. Таким образом, вместо того чтобы повернуть налево в направлении аэропорта и вереницы небольших мотелей, вытянувшихся вдоль шоссе к северу, я повернул машину направо, надеясь отыскать открытый бар среди множества разбросанных тут и там вдоль Южного шоссе. Честно говоря, я сомневался в необходимости этого, но руки Джейми, лежащие на коленях, начали заметно дрожать.

Восточный край залива пунктирно обозначен ниткой шоссе № 41, более известного под названием Тамайами-Трейл. Мой напарник Фрэнк убежден, что «Тамайами» – это по-деревенски «На Майами». Возможно, он и прав. Если вы проследуете по автостраде 41 на юг, то в конце концов упретесь в шоссе Аллигаторов, которое пересекает полуостров Флорида и упирается в восточное побережье. Как раз теперь мы и продвигались на юг в поисках работающего бара, размышляя, не найдется ли хоть один такой на Уиспер-Кей. Неподалеку от пяти островков, но только три из них – Стоун-Крэб, Сабал и Уиспер-Кей – тянутся с севера на юг параллельно противоположному берегу. Фламинго и Люси служат мостиками, соединяя материк с островами Сабал и Стоун-Крэб. За ними простирается Мексиканский залив. Плывите, держа курс строго на запад от Калузы, – и в конце концов очутитесь в Корпус-Кристи, штат Техас.

Я высмотрел открытый бар сразу за торговым центром Кросс-ривер. Неоновая вывеска все еще горела, а у оштукатуренного фасада здания под разными углами стояло несколько машин. Но когда мы зашли внутрь, официантка в черной мини-юбке и белой блузке с глубоким вырезом сказала:

– Извините, у нас закрыто.

Она казалась слишком молоденькой и неопытной, чтобы подавать виски глубокой ночью. Бармен наливал новую порцию для одного из четверых мужчин, сидевших за стойкой. Официантка заметила мой взгляд и проговорила:

– Видите ли, они сидят уже давно. На самом деле, мы закрываемся.

В дальнем конце помещения двое юношей действительно переворачивали стулья вверх ножками и ставили их на столы, а третий уже подметал пол.

– А почему бы вам быстренько не обслужить нас – пока еще есть какое-то время до закрытия, а? – предложил я с улыбкой.

Официантку звали Сэнди. Так было написано белыми буквами на маленьком черном прямоугольнике из пластика, приколотом к ее блузке. Она неуверенно пробормотала: «Ну что ж…» – и посмотрела на бармена. Бармен философски пожал плечами, а затем кивком головы пригласил нас к стойке бара. Мы заняли места рядом с дверью, подальше от возбужденно о чем-то бормочущего телевизора. Показывали какой-то фильм. Что-то с Хэмфри Богартом. Я почему-то подумал, что юная официантка не имеет представления о том, кто такой Хэмфри Богарт.

– Что будете пить? – спросил бармен.

– Джейми?

– Бурбон со льдом.

– А мне девар^[5] с содовой.

Бармен кивнул. На экране телевизора Богарт говорил актрисе, которая мне была неизвестна, что она прекрасна, просто красавица. Джейми уставился на свои руки, лежащие на стойке бара, так пристально, как будто взглядом хотел заставить их перестать трястись. Бармен приготовил напитки, Джейми сразу поднял свой стакан и одним глотком осушил половину. И вот тут-то и хлынули слезы.

Я обнял его одной рукой.

– О, Господи, Мэтт, – всхлипывал он. – Я никогда… Я никогда не видел… О, Господи!

– Успокойся, – сказал я.

– Столько… крови, о, Господи! Все стены залиты… Наверное, она хваталась за них… как в клетке… как будто пытаясь выбраться из проклятой клетки! Заточенная вместе с…

– Что поделаешь теперь, – успокаивал я. – Что поделаешь, Джейми, ну же, идем!..

Посетители, сидевшие за стойкой бара, казалось, оцепенели, уставившись в телевизор. Один бармен повернул голову и посмотрел на Джейми. Я продолжал успокаивающе похлопывать Джейми по плечу, а он все плакал и плакал, пытаясь подавить рыдания. Наконец он вытащил носовой платок, вытер глаза и высморкался. Он поднял стакан с виски, допил и сделал знак бармену повторить. Наполняя стакан, бармен продолжал с любопытством следить за Джейми. Даже отойдя к противоположному концу стойки, время от времени он поворачивал голову и кидал на Джейми взгляд-другой.

– Что меня поразило, так это ярость, с которой все это совершалось, – рассказывал Джейми. – Тот, кто это сделал, – он просто полосовал… Господи, Мэтт, когда я зашел внутрь, я… Господи!..

– Ну-ну, успокойся, – проговорил я.

– Сколько крови!.. – сказал он и снова начал всхлипывать.

– Ну-ну, Джейми.

– Она… знаешь… она была моей второй попыткой. Я имею в виду, сколько попыток в жизни выпадает. Подумай сам, сколько мне еще осталось? Сорок шесть! Так сколько мне еще осталось – лет тридцать? Никогда не получается так, как хочется, правда? Измени свою жизнь, заведи новую семью – все равно не получится так, как надеешься! Это была моя вторая попытка. Предполагалось, что последняя.

Я был знаком с Джейми три года. Конечно, мне было известно, что Морин была его второй женой. Я знал также, что она являлась дипломированной медицинской сестрой и работала вместе с ним в Калузе. Как раз недавно я проверял у него списки пенсионного фонда и обнаружил в старых записях имя Морин О’Доннел. Она проходила как средний медперсонал. Более того, вскоре после их свадьбы фонд выплатил в общей сложности шесть тысяч долларов в пользу Морин О’Доннел Парчейз по окончании срока ее найма. Я понял, что у них был служебный роман, который привел Джейми к разводу и последующей женитьбе. Однако мне были не известны подробности их взаимоотношений, и я никогда ими не интересовался. Доверительные рассказы об интимных подробностях – это та форма мужского общения, которая мне не по вкусу.

Поэтому я чувствовал себя несколько неловко, слушая рассказ Джейми о личных делах, о которых в любом другом случае он бы умолчал. Бармен смотрел телевизор, но что-то в напряженной посадке его головы подсказало мне, что он с жадностью ловит каждое слово, произносимое Джейми. На другом конце комнаты один из юношей, ставивших стулья на столы, произнес что-то по-испански, и тогда тот, кто подметал пол, рассмеялся. Смех был тихим, и в нем слышался перебор гитарных струн, шелест вееров и шорох черных шелковых мантилий.^[6] Официантка взглянула на часы. Уже не осталось никого из посетителей. Я подумал, почему это она не уходит домой, потом догадался, что она ждет бармена.

– Я влюбился сразу же, как только ее увидел, – продолжил Джейми и снова высморкался. – Я понял, что это – второй шанс, Мэтт. Первый мой брак умер в первый же день. Морин вошла в мой кабинет, ее прислало бюро по найму, так как прежняя медсестра забеременела и была вынуждена уволиться. Она вошла, и, Господи, я в жизни не видел зрелища более прекрасного. Я понял: вот оно, счастье! Я должен обладать ею. К этому времени я уже почти шесть лет крутил с другими женщинами, но это было нечто другое, это было… я не знаю. Я никогда не верил в такое, но вот оно случилось.

Я подал знак бармену повторить. Пить не хотелось, но я надеялся, что пауза в разговоре направит мысли Джейми в ином направлении. Мне почему-то было невмоготу слушать его. Еще когда я жил в Чикаго, мне приходилось встречать мужчин, прогуливающихся по бульвару Мичиган и разговаривающих с собой. Большие города часто действуют на людей подобным образом. Как только вы оказываетесь низведены до уровня никому не ведомого маленького человека, никого не озадачит, что вы бродите туда-сюда и произносите страстные монологи. Если кто-то и обратит на вас внимание, так просто покачает головой и скажет: «Псих». Однако на самом деле это никакой не псих, а обыкновенный безымянный неудачник бредет, размахивая руками, и в одиночестве беседует сам с собой. Сейчас Джейми был похож на такого. Вроде бы он разговаривал со мной, и с виду это выглядело как диалог. Но больше это смахивало на монолог, который всплывал откуда-то из глубин его подсознания, как будто жестокое убийство лишило его существо имени, а удар трагедии наградил его разум свободой и забвением.

У меня возникло такое чувство, будто я подслушиваю.

– Моя первая жена была фригидна… По-моему, я тебе об этом рассказывал, – сказал он.

В шаге от него бармен наливал виски в мой стакан, живо интересуясь рассказом Джейми. Джейми, казалось, этого не замечал. Я неодобрительно посмотрел прямо в глаза бармену. Он отвернулся и направился туда, где Богарт все еще беседовал с коротко постриженной брюнеткой.

– Она четыре года ходила на сеансы к психоаналитику. Погоди, по-моему, даже пять. Да. К какой-то женщине в Тампе. Знаешь, в таких случаях начинаешь думать, что все это по твоей вине… Понимаешь, что я хочу сказать? Начинаешь думать, что сам ты все делаешь неправильно, а она лежит, как, понимаешь, как… – Вдруг он осекся. Мне показалось, что он хотел сказать «как труп». Он покачал головой, отхлебнул глоток из стакана и снова поставил его на стойку. – Как-то она пришла домой около шести вечера. Может, чуть позже. Я забыл, в какое время у нее были сеансы. Полчетвертого, четыре – что-то около этого. Она вошла вся сияя. На часах шесть часов. Взяла меня за руку и повела в спальню. Это произошло десять лет назад, так что она на несколько лет опоздала со своим драгоценным оргазмом. К этому времени я уже переспал с половиной ее близких подруг и у меня была связь с Морин. Да, на несколько лет опоздала моя дражайшая женушка со своим великолепным оргазмом… Было слишком поздно…

Как раз в прошлом месяце я разговаривал по телефону с его бывшей женой. Они все еще владели совместно клочком земли в Сарасоте, и на этот раз им за него предложили цену на десять тысяч выше той, что была определена при разводе. Бетти Парчейз поначалу согласилась, а потом вдруг передумала, когда Джейми не послал ей очередной месячный чек на уплату алиментов. Тогда я еще не знал, что у Джейми лопнуло терпение и он не думал теперь платить ей вообще ни цента. Он упомянул об этом вскользь только после моего разговора с ней. Позже я сообщил ей по телефону, что если она не согласится на сделку, то агент по продаже недвижимости будет вправе возбудить против нее дело о комиссионных. Она сорвалась на крик: «Пошел ты вместе со своим агентом!..» Я предупредил ее, что мой клиент твердо решил заключить сделку, и если она не выполнит прежнее обещание, то я возбужу дело о раздельной продаже. «Давай возбуждай, Чарли!» – процедила она и повесила трубку.

– Я встретил Бетти в Калифорнийском университете, в Лос-Анджелесе, – продолжал Джейми. – Тогда я сдавал экзамены на медицинскую степень, она училась на последнем курсе. Ты ведь знаешь моего сына Майкла…

– Да, конечно.

– Он похож на свою мать, черные волосы, карие глаза. Карин другая, она блондинка, как и я, но Майкл просто копия своей матери. Сразу можно сказать, чей это сын. Развод его ошеломил. Он признался мне как-то ночью, рыдая в моих объятиях, что уверен, будто я лгал ему всю жизнь. Он вспоминал, что когда мы с матерью ссорились и он спрашивал, не собираемся ль мы разводиться – а он задавал такие вопросы, даже когда был от горшка два вершка, – мы всегда ему отвечали: «Нет, что ты, люди обычно ссорятся, это как раз хороший признак, Майк. Люди, которые не ссорятся, на самом деле не любят друг друга». Я сам привык верить в это, Мэтт, но это все дерьмо, уж это я тебе говорю точно. У тех, кто никак не может ужиться друг с другом, что-то наверняка не так.

Он вздохнул, осушил стакан и сделал знак бармену повторить. Бармен обходил бар, рассчитываясь с посетителями. Стулья стояли на столах, пол был подметен, фильм с Богартом закончился. Официантка в короткой юбке нетерпеливо постукивала каблучком.

– Нам потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы прийти к соглашению о разводе, – продолжал Джейми. – Восемнадцать месяцев! Ты можешь в это поверить? Она получала двести тысяч алиментов. Я врач, Мэтт, а не миллионер. Она получила все, что я когда-либо заработал. Сразу же после развода она отослала Майкла в военное училище. Двенадцати лет от роду она отослала его прочь. Училище ведь в Вирджинии. Он даже не присутствовал на моей свадьбе. Я не мог вытащить его из этого проклятого училища даже на уик-энд. Могу поспорить, Бетти нарочно отослала его – ради того, чтобы я не мог с ним часто видеться. Она была одержима идеей восстановить против меня детей, во что бы то ни стало заставить их возненавидеть своего отца за тот поступок, который он совершил. И она преуспела в этом.

Однажды я слышал, как Карин и Майкл разговаривали между собой – это было на Рождество. Майкла отпустили домой из этого чертова концентрационного лагеря, и дети проводили вечер с нами. Бетти отпустила их – после того, конечно, как они уже отметили праздник у себя дома. Было примерно три или четыре часа дня. Она всегда поступала так. Держала детей при себе, не забывая напоминать им какое чудовищное преступление я совершил. Морин и я жили в маленьком домике на Стоун-Крэб, к тому времени мы ждали Эмили, это было семь лет назад.

Джейми на минуту умолк, а потом продолжил:

– К дому была пристроена веранда. Она нависала прямо над пляжем. При высоком приливе вода подступала к сваям, и дом начинал едва заметно подрагивать под ударами волн. В этом доме простыни никогда не удавалось сохранить сухими, все всегда было влажным. Дети спиной ко мне сидели на веранде и смотрели на океан. Наверное, они не заметили, как я открыл стеклянную дверь, я услышал голос Майкла: «Ты видела, какое ожерелье он подарил Златовласке?» – и понял, что он говорит о Морин. Так ее прозвала Бетти. Златовласка. И конечно, дети тут же подхватили. В голосе Майкла было столько горечи!..

Прямо перед ним стоял бармен; Джейми поднял было стакан, чтобы его снова наполнили, но вдруг осознал, что хозяин ждет платы, моргнул, повернулся на стуле, оглядел бар, приходя в себя от воспоминаний, и когда я расплачивался, он уже опять плакал.

Я повел его к машине. Ночь была по-прежнему душной и влажной. Я открыл дверцу, и он уселся, уставясь в ветровое стекло и сложив руки на коленях. Я вывел машину со стоянки и продолжил путь на север. В этот час на дороге почти не было машин.

– Джейми, – сказал я, – полиция захочет удостовериться, куда ты отправился после игры в покер. Ты уверен, что это был бар «Наизнанку»?

– Уверен, – ответил он.

– Потому что если это не так…

– Я отправился туда, Мэтт. Можешь не волноваться.

– Отлично, – отозвался я.

– А мне надо было идти прямо домой… – пробормотал он.

– Не думай об этом, Джейми.

– Я так же виноват, как…

– На тебе никакой вины. Прекрати! Ты, как обычно, отправился играть в покер…

– Но я рано закончил…

– У тебя же не было причин думать, будто что-то случится.

– Я должен был идти домой, – повторил он.

– А вместо этого ты заехал выпить, и в этом нет ничего плохого.

– Ты мне не веришь, да? – спросил он и резко повернулся на сиденье.

– Верю, Джейми.

– Тогда почему ты снова спрашиваешь, куда я поехал?

– Потому что полиция…

– Полиция об этом даже не заикнулась. Я рассказал им, куда я направился, и на этом все закончилось. А вот мой собственный адвокат…

– Очнись, Джейми. Нельзя же надеяться на то, что они не станут ничего проверять!.. Ты оставил игру в покер без чего-то одиннадцать, а домой вернулся около часа ночи. Повисли два часа. И полиция просто так не пройдет мимо этого. Помнишь, Юренберг спрашивал, сколько стаканчиков ты пропустил…

– Он пытался выяснить, не был ли я пьян. В этих местах, если ты выпивши…

– Нет, не так. Потому что следующее, о чем он тебя спросил, это сколько времени ты пробыл в баре «Наизнанку». Почти полтора часа – так ты ему ответил. С одиннадцати до двенадцати тридцати. И за все это время всего пару стаканчиков. Вот что он пытался выяснить, Джейми.

– Ну так что? Если я пропустил всего пару – я что, должен был солгать? Сказать, что выпил четыре?

– Нет, конечно. Просто имей в виду, что Юренберг держит тебя на подозрении. Он будет придерживаться этой версии, пока точно не выяснит, где ты провел время с одиннадцати до часу.

– Я ему уже сказал где.

– Да, и он это постарается проверить.

– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь там меня запомнил. В баре было полно народу, и я…

– В субботу, в одиннадцать вечера?

– Там всегда битком, Мэтт.

– Откуда ты знаешь?

– Бываю там. Хорошая кухня, вот и много народу.

– Ты не знаком с владельцем заведения?

– Нет.

– А в лицо он тебя не знает?

– Вряд ли. Вполне возможно, но не уверен.

– Юренберг, вероятно, попросит у тебя фотографию. Ему понадобится что-то, что можно будет показать хозяевам, бармену, кассиру – всем, кто тогда был. Дай ему хорошую…

– Почему бы и нет?

– Повторяю, держит тебя на подозрении, Джейми. Поэтому выбери хорошую фотографию. Нужно, чтобы кто-нибудь вспомнил, что ты там был. Иначе он вернется с кучей вопросов.

– Меня это не волнует.

– Хорошо, – сказал я.

– Ты все время твердишь «хорошо», а сам продолжаешь возвращаться к одному и тому же! Где же, черт побери, ты думаешь, я был, Мэтт!

– Там, где ты сказал.

– Тогда зачем ты продолжаешь расспрашивать меня?

– Потому что… Слушай, Джейми, я не полицейский. Я адвокат. Я знаю наверняка, когда кто-нибудь уклоняется от ответа. Когда Юренберг спросил тебя, не было ли у тебя или Морин интрижек на стороне, ты ведь ему не ответил. Возможно, он не обратил внимания, но я-то этого не пропустил.

– Я ответил на его вопрос, Мэтт.

– Нет, не ответил. Ушел от ответа. Ты только сказал, что ваш брак был счастливым, а это не ответ на вопрос.

– Если даже я не ответил на него…

– Так и было.

– То ненамеренно.

– Ладно, пусть ненамеренно. Тогда, может, сейчас ответишь? Мне? Своему адвокату, который хочет тебе помочь?

– Я расскажу все.

– Отлично. Тогда напрямик. У тебя есть подружка?

– Нет.

– Ты говорил, что погуливал, когда был женат первый раз.

– Да, но…

– Это может стать привычкой, Джейми.

– Вовсе нет, если ты изменил ради кого-то всю свою жизнь. Не думаешь же ты, что я рискну счастьем только… только для ого, чтобы где-то на стороне…

– Об этом я и спрашиваю, Джейми.

– Ответ отрицательный.

– Как насчет Морин? Был у нее другой мужчина?

– Нет. Я не знаю. Не думаю. Послушай, или ты полностью кому-то доверяешь, или совсем не веришь.

– А ты ей полностью доверял, так?

– Да, Мэтт, полностью.

– Хорошо, – сказал я.

Я продолжал вести машину, пока не увидел табличку, извещавшую о наличии свободных мест. Местечко именовалось мотелем «Сад магнолий» и было крошечным и безликим, но я не думал, что в разгар сезона без предварительного заказа удастся найти что-нибудь получше.

– Как ты, справишься? – спросил я.

– Да, – ответил он. – Спасибо за все, Мэтт.

– Я позвоню утром. Если что-нибудь понадобится, даже просто поговорить, звони.

– Спасибо, – он пожал мне руку.

Я повернул к дому, проехав через мост к Стоун-Крэб. Дул бриз. Я все никак не мог отвязаться от мысли, что не до конца поверил Джейми.