Книга Последние похождения Арсена Люпэна. Часть II: Три убийства Арсена Люпэна онлайн - страница 3

III

– Это серьезно… Это уже звучит серьезно… – молвил господин Формери после недолгого раздумья. – Но, увы…

Он усмехнулся.

– Но, увы, ваши рассуждения сводятся на нет важной ошибкой.

– Да ну! Какой же?

– Той, что все это, мсье Люпэн, – огромное надувательство… Что поделаешь? Я начинаю разбираться в ваших фокусах, и чем они туманнее, тем меньше я им доверяю.

– Идиот, – пробормотал Люпэн.

Господин Формери встал.

– Итак, переходим к делу. Как вы поняли, это был чисто формальный допрос, предварительная встреча двух дуэлянтов. Теперь, когда шпаги скрещены, не хватает только обязательного свидетеля для такой схватки – вашего адвоката.

– Ба! Разве без него нельзя обойтись?

– Никак нельзя.

– Беспокоить мэтра ради таких малозначительных, в сущности, дебатов?

– Придется.

– В таком случае выбираю мэтра Кимбеля.

– Председателя? В добрый час, у вас будет отличная защита.

Первая встреча была окончена. Спускаясь по лестнице Мышеловки между обоими Дудвилями, заключенный произнес отрывистыми, повелительными фразами:

– Вести наблюдение за домом Женевьевы… Четыре человека у ее жилья… У госпожи Кессельбах – тоже. Обе подвергаются опасности… В вилле Дюпон состоится обыск; вы должны присутствовать. Если Штейнвега обнаружат, устройте дело таким образом, чтобы он не проговорился… Если потребуется – щепотку порошка, пусть поспит…

– Когда будете на свободе, патрон?

– Сегодня ничего не придумаешь… Впрочем, никакой спешки нет… Я – на отдыхе…

Внизу его сразу окружили городские полицейские, ожидавшие у машины.

– Домой, ребята! – скомандовал им Люпэн. – И побыстрее, у меня назначена встреча со мною же, ровно на два часа.

Переезд состоялся без инцидентов.

Вернувшись в камеру, Люпэн написал большое письмо с подробными указаниями для братьев Дудвиль и еще два послания. Одно из них было адресовано Женевьеве:

«Вы знаете теперь, Женевьева, кто я такой, и поймете, почему я скрывал от Вас имя человека, который дважды уносил Вас, совсем еще маленькой, на руках. Я был другом Вашей матери, другом далеким, чья двойная жизнь для нее оставалась тайной, но на которого она всегда могла рассчитывать. Поэтому перед своей кончиной она написала мне несколько слов и попросила позаботиться о Вас.

Как бы ни был недостоин Вашего уважения, Женевьева, я сохраню свою преданность Вам. Не изгоняйте меня совсем из Вашего сердца.

Арсен Люпэн».

Второе письмо было предназначено Долорес Кессельбах.

«Только собственные интересы привели вначале князя Сернина к госпоже Кессельбах. Но безграничное стремление быть ей преданным удержало его близ нее. Сегодня, когда князь Сернин – не более, чем Арсен Люпэн, он просит госпожу Кессельбах не лишать его права защищать ее издалека, как предоставляют защиту кому-нибудь, кого больше не суждено увидеть».

На столе лежало несколько конвертов. Люпэн взял один, затем – второй; протянув руку за третьим, он с удивлением заметил листок белой бумаги; к листку были приклеены слова, очевидно, вырезанные из газеты. Он разобрал:

«Борьба против Альтенгейма тебе не удалась. Отступись от этого дела, и я не стану препятствовать твоему побегу.

Подписано: Л.М».

Люпэна снова охватили отвращение и ужас, которые внушало ему это безымянное, таинственное существо, – то крайнее омерзение, которое испытываешь, прикоснувшись к ядовитой твари, к гаду.

«Опять он! – подумал Арсен Люпэн. – Даже здесь!»

Это вызывало у него подлинный страх; в воображении снова возникал темный образ враждебной силы, такой же могущественной, как его собственная; располагавшей огромными возможностями, которые он не мог себе даже представить.

Он сразу подумал о своем надзирателе. Но кто мог подкупить этого человека с твердокаменными чертами, с суровым выражением лица?

«Ладно, Люпэн, – подумал он, – все будет к лучшему. До сих пор я имел дело только с пугалами… Чтобы дать бой себе самому, пришлось назначить себя шефом Сюрте… На сей раз мне выпал достойный противник. Человек, который способен водить меня за нос… Играючи, так сказать… И если мне удастся, сидя в тюрьме, отбить его атаки, добраться до старого Штейнвега и вырвать у него его тайну, направить дело Кессельбаха на верный путь, довести его до благоприятного конца, защитить госпожу Кессельбах и обеспечить благополучие и счастье Женевьевы… Ну что ж… В таком случае Люпэн все-таки окажется Люпэном. А для начала нужно поспать…»

И он растянулся на койке, прошептав:

– Штейнвег, старина, потерпи уж до завтрашнего вечера, не умирай до тех пор… И тогда, клянусь…

Он проспал весь конец дня, всю ночь и утро. К одиннадцати часам к нему пришли с известием, что мэтр Кимбель ожидает его в комнате для встреч с адвокатами.

– Скажите Кимбелю, – ответил Люпэн, – что, если ему нужны сведения о моих делах, достаточно просмотреть газеты за последние десять лет. Мое прошлое принадлежит Истории.

В полдень, с тем же церемониалом и предосторожностями, что и вчера, его доставили во Дворец правосудия. Он опять встретился со старшим из Дудвилей, которому сказал несколько слов и вручил три письма, написанных накануне. Затем его ввели в кабинет господина Формери.

Мэтр Кимбель был уже там, держа портфель, набитый документами.

Люпэн сразу извинился.

– Прошу прощения, дорогой мэтр, что не смог вас принять; весьма сожалею также по поводу того труда, который вы благоволите взять на себя, труда совершенно излишнего, поскольку…

– Да, да, – оборвал его господин Формери, – мы знаем, вы собираетесь в путешествие. Об этом – договорились. Но до тех пор – займемся нашим делом. Арсен Люпэн, несмотря на все наши усилия, у нас все еще нет точных данных о вашем настоящем имени.

– Странно, не так ли? У меня – тоже.

– Мы не можем даже утверждать, что вы и есть тот самый Арсен Люпэн, который был заключен в Санте в 19… году и совершил отсюда свой первый побег.

– «Свой первый побег»! Очень точное выражение.

– Дело действительно таково, – продолжал господин Формери, – что в личной карточке Арсена Люпэна, обнаруженной в картотеке антропометрической службы, содержатся признаки, во всем отличающиеся от ваших нынешних примет.

– Все более и более странно.

– Разные указания, разные результаты измерений, различные отпечатки… Между обеими фотографиями – никакого сходства. Прошу вас поэтому соблаговолить дать нам точные сведения о вашей подлинной личности.

– Именно об этом мне бы хотелось вас спросить. Я столько прожил под разными именами, что давно забыл первое. Сам себя не узнаю.

– Следовательно, отказываетесь отвечать.

– Да.

– А почему?

– Потому что.

– Это ваше твердое решение?

– Да. Я уже вам сказал: ваше следствие не идет в счет. Вчера я поручил вам повести другое расследование, то, которое меня интересует. Я жду его результатов.

– А я, – воскликнул господин Формери, – я сказал вам вчера, что не верю ни словечку в вашей истории со Штейнвегом и не стану ею заниматься.

– Зачем же вчера, после нашей встречи вы отправились на виллу Дюпон, номер двадцать девять, и вместе с господином Вебером провели там тщательный обыск?

– Откуда вы об этом знаете? – спросил следователь, явно задетый.

– Из газет…

– А! Вы читаете газеты!

– Надо же быть в курсе.

– Это правда, для очистки совести я побывал в указанном доме, но проездом и не придавая этому существенного значения…

– Вы придали этому, напротив, такое значение и пытались выполнить задачу, которую я вам поручил, с таким похвальным усердием, что еще в этот час заместитель шефа Сюрте продолжает там обыск.

Господин Формери, казалось, окаменел. Он пролепетал:

– Что за выдумки! У нас, господина Вебера и меня, есть тысячи более важных дел… В эту минуту вошел служащий, шепнувший на ухо следователю несколько слов.

– Пусть заходит! – воскликнул тот. – Пусть заходит!

И, бросившись навстречу:

– Ну что, господин Вебер, какие новости? Вы нашли этого человека?

Он уже не притворялся, так ему не терпелось узнать, что удалось коллеге.

– Нет, – отозвался заместитель шефа Сюрте.

– О! Вы уверены?

– Готов утверждать, что в доме нет никого, живого или мертвого.

– Однако…

– Это, увы, так, господин следователь.

Оба выглядели разочарованными, словно уверенность Люпэна передалась также им.

– Вот видите, Люпэн, – не без сожаления в голосе произнес господин Формери. И добавил:

– Можно лишь предположить, что старый Штейнвег действительно содержался там, но теперь его больше нет.

Люпэн, однако, заявил:

– Еще позавчера утром он там был.

– А в пять часов вечера мои люди заняли особняк, – заметил господин Вебер.

– Придется, следовательно, признать, что во второй половине дня его опять похитили, – заключил господин Формери.

– Нет, – сказал тут Люпэн.

– Вы так думаете?

Наивной данью уважения проницательности Люпэна, подсознательной, заранее выраженной готовностью подчиниться любым предписаниям противника – вот чем прозвучал невольный вопрос следователя.

– Более чем уверен, – решительно заявил Люпэн. – Физически невозможно, чтобы старик Штейнвег к этому времени оказался на свободе или в другом месте заключения. Он по-прежнему находится в вилле Дюпон.

Господин Вебер поднял руки к потолку.

– Но это же безумие! – воскликнул он. – Поскольку я как раз оттуда! Поскольку я обыскал каждую комнату! Человека нельзя спрятать, словно монету в сто су!

– Что же теперь делать? – простонал господин Формери.

– Что делать, господин следователь? – отозвался Люпэн. – Очень просто. Сесть вместе со мной в машину и гнать, со всеми мерами предосторожности, которые вы посчитаете необходимыми, к номеру двадцать девять, на виллу Дюпон. Теперь час дня. В три часа я найду Штейнвега.

Предложение было самым четким, повелительным, требовательным. Оба должностных лица сполна почувствовали силу этой незаурядной воли. Господин Формери посмотрел на господина Вебера. В конце концов, почему бы нет? Чем может помешать такая новая попытка?

– Что скажете, господин Вебер?

– Ба! Не знаю…

– Да… Но все-таки… Речь идет о человеческой жизни…

– Очевидно… – произнес заместитель шефа Сюрте, продолжая раздумывать.

Дверь открылась, служащий принес письмо. Господин Формери вскрыл конверт и прочитал строки:

«Будьте осторожны. Если Люпэн попадет на виллу Дюпон, он выйдет из нее свободным. Его побег уже подготовлен».

Господин Формери побледнел. Опасность, которой он избежал, еще повергала его в ужас. Лишний раз Люпэн над ним посмеялся. Никакого Штейнвега не существовало. Следователь благодарил в душе Всевышнего. Если бы не чудесное появление этого анонимного письма, он бы погиб, был опозорен.

– На сегодня довольно, – объявил он. – Допрос будет продолжен завтра. Отвезти заключенного в Санте!

Люпэн не дрогнул. Он понял, что удар нанесен тем, другим. И подумал, что оставался один шанс против двадцати в пользу скорого спасения Штейнвега. Но этот единственный, двадцать первый шанс еще существовал, так что не было причины для отчаяния.

И сказал просто:

– Господин следователь, назначаю вам встречу на завтра, в девять часов утра, на вилле Дюпон.

– Вы с ума сошли! Я не желаю…

– Этого желаю я, и этого достаточно. Итак, завтра, в десять. Извольте не опаздывать.