Рецензия на книгу Пойди поставь сторожа от meduza
«Каждый человек – сам сторож своей совести».
Трепет… Наверное так называется то чувство, которое неким загадочным образом поселилось во мне с момента, когда я открыла эту книгу, и было моим спутником до последней страницы.
Полвека эта рукопись пребывала в забвении, ожидая своего времени, дабы выйти в мир и обрести новую жизнь. И под оглушительные марши в исполнении оркестров всех мировых СМИ, дружно анонсировавших данное событие, весь мир сначала погрузился в томное ожидание выхода книги, а за тем в бесконечные толки и пересуды относительно ее содержания. И, конечно же, вполне логично, что мерилом подобных споров выступает «Убить пересмешника», который за эти полвека стал бес сомнения топовым романом не только на родине, но и во всем мире.
И как бы не хотелось отстраниться от «Пересмешника», но это может сделать только тот, кто его не читал. У «Сторожа» на роду написано, что он будет восприниматься через призму своего великого предшественника. Предшественника по выходу в большой мир, но не по рождению, ибо именно «Сторож» является литературным первенцем Харпер Ли. Что ж, добро пожаловать в мир!
И так, взрослая 26-летняя, независимая, своенравная, глумливая, упрямая Джин-Луиза Финч (Глазастик) совершает свое традиционное раз-в-годовое паломничество из Нью-Йорка на малую родину (небольшой городок Мейкомб штат Алабама) навестить отца. Аттикус – боготворимый отец, эталон благочестия и образчик добродетели, 72-летний адвокат, болен артритом и едва в состоянии самостоятельно поесть. Хозяйством в доме заведует тётушка Александра, затянутая в корсет пожилая дама с вполне великосветской викторианской выправкой, строго блюдущая все положенные приличия и приходящая в ужас от одной мысли, что Финчи могут породниться с голытьбою вроде Хэнка. Хэнк – выходец из социальных низов, воспитанник Аттикуса и его преемник, друг детства Джин-Луизы и 2 недели в году законный ухажер с надеждой стать женихом. Еще есть дядюшка Джек с «репутацией человека ученого», умные речи которого зачастую обильно сдобрены вычурно-витиеватыми оборотами. Хорошо знакомый по «Пересмешнику» Джим – умер, а Дилл странствует где-то в Италии.
Первая половина романа, по сути, есть размышления Джин-Луизы о браке и семье, а если точнее, то о том, можно ли связать себя узами брака и при этом не завязать петлю себе на шее. Ее сомнения стары как мир, но рассуждения весьма оригинальны и нетрадиционны для того времени, приправлены тонким юмором и самоиронией. И незаметно данный бесспорно важный мотив сменяется еще более важным и еще более спорным. Далее повествование медленно, но верно скатывается все глубже в острую социально-политическую проблематику – расизм, временами погружаясь в нее настолько глубоко, что, откровенно признаюсь, я в ней сама чуть было не утопла.
И последняя четверть романа являет собой зону боевых действий различных точек зрения, мнений и внутренних убеждений. Некоторые аргументы сторон были выкопаны из весьма дремучих недр истории и культуры Америки, так что угнаться за ходом тех или иных интеллектуально-моральных атак было весьма затруднительно.
Тема разнообразных предрассудков неутомима и, наверное, никогда не будет полностью исчерпана, как и всевозможные спекуляции ею, ибо ее актуальность в любом обществе перманентна. Недаром всеведущий дядюшка отмечает, что «у гадкого слова «предрассудок» и чистого слова «вера» много общего – и то, и другое берет начало там, где заканчивается разум».
Харпер Ли мастерски описала царившие в середине прошлого века нравы южного городка в контексте социально-политических, культурных, религиозных, семейных устоев. Особенно ярко и местами даже комично сие отражается в эпизоде с традиционным чаепитием местных дев, половина из которых уже за мужем, а вторая так и норовит в скором времени пополнить собой первую. И феерично нелепо в их высокоинтеллектуальные беседы о детских пеленках и горшках вплетаются просто шикарные пассажи про негров, коммунистов и католиков.
Но это роман не о расизме, хотя и его в книге хватает. Это роман о безусловной и абсолютной любви, о том, что иногда невозможно не любить человека, даже если по принципиально важным и значимым вопросам ваши мнения расходятся. А так же о том, что не бывает абсолютных и безусловных авторитетов. Так, Аттикус-Отец позволил Джин-Луизе низвести его до человека, дабы она обрела самостоятельное, независимое от него нравственное бытие, обрела свой голос совести.
Отдельно хочу отметить сцены описания детства Джин-Луизы. Все они во истину восхитительны! Чего только стоят эпизоды со школьным балом или первыми «красными» девичьими днями, первым поцелуем. Я получила огромное удовольствие, погружаясь в неискушённый, наивный, озорной, пленительно очаровательный мир детства и взросления Глазастика, так трогательно и забавно описанный автором.
Как итог, на вопрос, стоит ли читать «Сторожа» не зависимо от того, нравится или не нравится «Пересмешник», мой ответ – да. Каждый волен сам выбирать (а стоит ли это вообще делать?), кому что ближе: наивная простота и ясность детства («Пересмешник») или неоднозначная сложность и полутона взрослости («Сторож»). Это два разных Мира, но одна Вселенная.
