Рецензия на книгу Гретель и тьма от Ariah
".. Сказки меняются с ветром, с приливами, с луной. Да и вообще они через раз - туман плетёный, и потому исчезают. когда на них падает свет дня.
- Когда я буду выдумывать сказки, я их запишу, и они никуда не исчезнут и не изменятся.
- Они же тогда будут ненастоящие сказки, а?"
Про Элайзу Гренвилл даже нечего рассказывать – тут вообще ничего интересного. Историй у неё вовсе и не одна, но в России «Фантом Пресс», благослови их бумагу, издало только один роман – странную историю, которую не перескажешь в трёх абзацах, потому что запутаешься в многослойных реальностях, впадёшь в депрессию, достанешь полусухое красное с полки и будешь плакать от того, что всё тлен, все умерли, выхода нет, всё грустно. Роман взялась переводить прекрасная Шаши Мартынова, которая, кстати, является не только переводчиком, но и основателем, издателем, имеет кучу наград и, как заботливо подсказывает интернет, является главным редактором 2007 года по версии газеты «Книжное обозрение». Что-то такое вышло, как гремучая смесь – Элайза Гренвилл на английском переворачивает время, скачет с английского на немецкий (здесь просто бальзам на душу, данке шён), успевай поспевать, как говорится. Кто все эти люди, зачем они здесь, ничего не ясно, а во рту горький привкус, в сердце осадок, внутрь же постепенно просачивается мрак и холодный туман. В какой-то момент слова перестают быть бумажными, но становятся почти осязаемыми. Книга – как кроличья нора, как говорит в каком-то интервью переводчица, имея в виду что-то другое, но в случае с «Гретель и тьма» это утверждение – аксиома. Ты проваливаешься куда-то всё глубже и глубже и ты сам – это Алиса из Зазеркалья, потому что больше всего, если закрыть глаза на сюжетную составляющую, всё это похоже на путешествие куда-то за зеркало.
И в самом деле - реальность вполне угадывается вплоть до фамилий – вот есть тут у нас старая знакомая Вена конца девятнадцатого века, известный психоаналитик и коллега Фрейда удивлённо обнаруживает, что новая пациентка, мнящая себя не человеком, но машиной – полностью завладела всеми его мыслями. Этот слой в структуре «Гретель и тьмы» населён известными и не очень персонажами истории, герои бродят по Вене, натыкаются на исторические события (или те натыкаются на героев), Вену колбасит, как и положено, героев – тоже. Этот слой – загадка происхождения девушки-машины, которая жаждет убить «монстра». В монстре вы без труда угадаете того самого, окатившего кровью полмира человека. Идея «фикс» найти какого-то ребёнка или младенца и убить его, пугает психоаналитика и он совершенно точно уверен, что здесь какая-то страшная тайна, пациентку надо лечить, но постепенно… Постепенно этот слой начнёт крошиться, как невкусное печенье и реальность начнёт сдвигаться, давать сбои. Психоаналитику самому потребуется психоанализ. Девушка-машина – холодное безэмоциональное, но столь же прекрасное «ничто», «Вещь в себе», ящик Пандоры.
В другом слое реальности живёт девочка Криста. Это совсем другое время, другие люди и монстр, кажется, уже вырос и вполне неплохо себя чувствует. За стенами дома Кристы что-то происходит – плохое, кровавое, от этого почти тошнит, но Криста слишком мала, чтобы точно это понимать. Папа у Кристы врач, или, по крайней мере, когда-то это так называлось – «врач», сейчас он работает в «зоопарке», где эксперементирует с «зверолюдьми». Вообще-то, говорит он, это не люди, это животные, а следовательно, ничего страшного мы не делаем, это просто эксперименты во благо науки. Красное льётся изо рта, глаза замотаны тряпкой, крик вместе с кровью, кровь такая тёмная. Криста - эдакий шалопай, непослушная девчонка, которую бы где-то в одной из сказок братьев Гримм точно кинули бы в котёл, конечно, натыкается на эту задверную зоопарковую реальность. Нет той степени детской наивности, которая бы не рухнула, не дала сбой. Этот слой реальности тоже слегка потрескивает, как плавящаяся киноплёнка. У Кристы есть один универсальный спаситель – няня, которая рассказывает Кристе традиционно-жуткие европейские сказки. Этого непослушного мальчика сварили в котле, ту непослушную девочку… С ней сделали нечто такое, что я и рассказать не берусь. Кристе смешно, но до поры до времени. Этот сказочный ужас – совсем ненастоящий. Реальность ужаснее, но это где-то далеко. До поры, до времени.
И этот слой - боли и ужаса. И такого, о чем и рассказать страшно.
Вся книга в итоге сливается в единое однослойное, где выдумка, а где нет, понять так сложно, но нужно ли – эта история почти намертво впечатывается в мозг, эта многослойность и в языке, и в структуре, и в исторических сносках (это третья плоскость, стоит ли говорить, что самая жуткая – именно она) – туман в душе, гири на сердце, двое детей, убегающих через жуткий лес от загадочного монстра, кто-то умрёт, на самом деле умрёт так много, задохнутся в кровавом кашле или сдадутся, сойдут с ума, сложат руки, бежать от ужаса некуда – побег возможен только в другую реальность, как и обещала няня-сказочница. Безумие всегда было последним выходом – безумна здесь сама эта книга, похожая на дурной сон во время высокой температуры, с проблесками, когда температура спадает и с горячечным бредом, когда возвращается ночью. Книга, которую сложно захотеть перечитать и о которой невозможно забыть даже спустя время. Сила не в слове и не в структуре, но в том неосязаемом, что нельзя потрогать и очень сложно объяснить, даже имея все доступные для этого средства – это чувство безумия, спасительного, горячего, вытягивающего всю эту многослойную кашу на тот самый доступный для каждого читателя уровень – кто-то застрянет только в самом начале этой норы, а кто-то провалится на самое дно, как когда-то очень смелая девочка Алиса. И до боли в сердце - память, которая будет не смотря ни на что, страшная несказка про людей и чудовищ, которую как ни рассказывай - замолкаешь на полуслове.
"Еще одна мука: это поколение тоже вынуждено страдать от наших воспоминаний. Почти невозможно нащупать равновесие, чтобы не обременять их мерзкими подробностями, но приглядеть, чтоб правду не забыли".
#Кр1_4курс Закон и порядок, Из полутьмы
