Рецензия на книгу Меня зовут Люси Бартон от LisavetaD

#конкурс_новинок2

«Я не могла принимать себя всерьез. И все-таки принимала. Я принимала себя всерьез – тайно, тайно – в глубокой тайне!»
«Мы ехали мимо полей соевых бобов и кукурузы. Стоял ранний июнь, и с одной стороны на пологих холмах были поля соевых бобов резкого зеленого цвета; с другой стороны – кукуруза, еще не доходившая мне до колен.»
«Я засовывала младшую (дочь) в рюкзачок за спиной и гуляла с собакой. Время от времени наклоняясь, чтобы подобрать ее какашки в пластиковый пакет. Ведь в объявлениях было сказано: «УБИРАЙТЕ ЗА СВОЕЙ СОБАКОЙ».»
«В тот вечер я не любила город, в котором так долго жила. Но все же не могла бы выразить точно, отчего это. Нет, пожалуй, могла бы сказать – но не точно.»
«Мне было ужасно грустно. Мне действительно было грустно, как ребенку, – а дети могут очень сильно грустить.»

И вся необходимость в дальнейших комментариях отпадает… Но все же давайте попробуем разобраться поподробнее:
Начнем, пожалуй, с мелочей, на которые, будь книга стоящей, никто бы не обратил внимание.
1. Абзацы размером со страницу для автора совершенно нормальны и встречаются за все время раз 20-25, а это более 10% от всего текста.
2. Автор, видимо, очень любит Крайслер-билдинг и считает своим долгом поделиться этой любовью со всем миром:
«…и по ночам со своей кровати я видела Крайслер-билдинг»
«Я не видела никого из своей семьи до того дня, когда мама возникла в изножье моей койки, в палате, за окном которой сиял Крайслер-билдинг.»
«Хотя нас было только двое в больничной палате, за окном которой сиял Крайслер-билдинг, мы говорили шепотом»
«…лишь бледный луч света проникал через дверь, а в окне светилось созвездие величественного Крайслер-билдинг»
«Я посмотрела в окно. Свет от Крайслер-билдинг сиял, как маяк»
«Она ответила мне открыткой с изображением Крайслер-билдинг ночью.»
«У меня до сих пор хранится эта открытка с Крайслер-билдинг ночью, которую она мне прислала.» (расстояние между последними двумя цитатами целых 6 строчек, это так много…)

Автор вообще очень любит повторы и чем ближе они друг к другу, тем лучше.
«О, кукурузные поля моей юности, вы были мне друзьями! Я все бежала и бежала между рядами кукурузы – так может бежать только одинокий ребенок летом, когда мчится к большому дереву, стоящему среди кукурузных полей…»
«Когда я была на занятиях у Сары Пейн, в класс зашла слушательница из другой группы повидать ее. Это было в конце занятий, и люди иногда задерживались, чтобы поговорить с Сарой. Эта студентка из другой группы вошла и сказала:»
«Я стояла лицом к коридору, но ее кровать была ближайшая ко мне, и я уверена, что мама меня услышала. Она не ответила, но я говорю себе, что она меня услышала. Я говорила это себе много раз.»

Описаний вещей и событий много, но лучше бы их не было вообще. Они не то, что однотипные, они одинаковые!
«Утром пришел доктор и задернул занавески вокруг кровати.» - доктор приходит каждый день и каждый день задёргивает занавески. Я могла бы вставить в рецензию каждое посещение врачом главной героини, но они не отличалось бы от приведенной фразы даже окончаниями слов.
«Он еще не был женат на женщине, которая приводила девочек ко мне в больницу и у которой не было собственных детей» - вот эта женщина, которая и у которой встречается в книге трижды и при этом ни разу не называется по имени, а исключительно в приведенном выше варианте прочтения.
«В те дни – а это, как я уже говорила, была середина 1980-х» - если ты понимаешь, что это говорилось 10 страницами ранее – зачем повторять?

Хорошо, поговорим о тех двух десятках человек, которые встречаются в этой писанине (ну не поднимается у меня рука написать «в этой книге»)
Во-первых, имена половины из них читатель не узнает никогда. Автор предпочитает обходиться словами: «писатель, который», «художник, который», «милый (или как вариант - добрый) доктор» и т.д.
Во-вторых, их присутствие имеет столько же значения для истории, сколько и постоянное упоминание Крайслер-билдинг – нисколько!
В-третьих, время, отводимое для них в этой книге. Убрать всех этих бессмысленных персонажей, значит сократить объем на 1/3. Мило, не так ли?

А теперь мое любимое – логика. И речь ведь не о повествование в целом, не о сюжетной линии, а о конкретных фразах и предложениях.
«Был май, затем наступил июнь» - да неужели? Сама бы никогда не догадалась. Ну где это видано, что бы за маем шел июнь?
«женщина вопила как зарезанная» - не знала, что зарезанные могут вопить…
«А теперь я думаю: она продолжается, пока не закончится» - серьёзно? А автор точно в этом уверена?

Но забудем о стилистике, логике и красоте. Поговорим о сюжете..
Если верить аннотации то это история о молодой женщине, которая впервые за долгие годы встретилась с собственной матерью.
«Люси просыпается в больничной палате и обнаруживает рядом собственную мать. Мать, которую она не видела много лет»
Нет, нет, нет и еще раз нет! Эта книга о чем угодно, но только не об этом.
Может о девушке, вынужденной провести в больнице 2 долгих месяца? Не думаю… Содержание половины книги приходятся на 5 дней, во время которых главную героиню навещала мать. Остальные семь недель описаны в 3 абзацах.
Так может встреча с матерью все же важна? Ну, предположим, если бы они обсуждали свои взаимоотношения или события, произошедшие с ними за те 10 лет, что они не виделись, тогда еще можно было бы как-то соотнести содержание книги с ее описанием. Вот только единственное о чем говорят дочь с матерью на протяжении 150 страниц это события из жизни совершенно посторонних людей. У которых, естественно, все плохо. Остальные 40 страниц занимают повторы и прочая совершенное не нужная муть.
А если это история о прошлом Люси Бартон? Нет, ну а что? Оно ведь упоминается целых четыре раза! Четыре истории не связанные друз с другом ни по смыслу, ни по хронологии. Да и в самом тексте они ну ооочень уместны: вот мы читаем о разговоре героини с доктором, а затем резко БАЦ «Грузовик. Порой он вспоминается мне с поразительной ясностью.» А более подходящего времени для воспоминаний найти никак?

Видимо в один прекрасный момент у Элизабет Страут случилось озарение (или просто под руку попался умный человек) и она поняла, что смысла в книге нет. Вот только Дьявол не дремал и от идеи написания книги афтор не отказалась. За то решила объяснить нам, недалеким читателям, что вообще происходит:
«Это история о любви, вы это знаете. Это история о мужчине, который терзался каждый день своей жизни из-за того, что сделал на войне. Это история о жене, которая оставалась с ним, потому что большинство жен того поколения так поступали. Она приходит в больничную палату к своей дочери и настойчиво рассказывает о неудачных браках всех знакомых. Она даже не сознает это, не сознает того, что делает. Это история о матери, которая любит свою дочь. Недостаточно любит. Потому что все мы любим недостаточно.»
Ну а поскольку Страут не терпелось все всем объяснить, то и рассказ о содержании книги мы видим в середине этой самой книги

Я даже почти завидую… Это наверно потрясающе: уметь находить в наборе бессвязных слов и предложений истории о любви.
Что ж, хорошо… Со смыслом книги мы разобрались, но, ПОЖАЛУЙСТА, пусть кто-нибудь объяснит мне смысл этого:
«Я никогда не ела засахаренные яблоки. Отец купил мне одно. Удивительно, что он это сделал. Помню, я не могла есть это яблоко, потому что мне не удавалось вонзиться маленьким зубками в красную кожуру, и я была в отчаянии. Отец взял у меня яблоко и съел его. Но он нахмурился, и я поняла, что досадила ему. Помню, после этого я не следила за танцами, а смотрела только на лицо отца, возвышавшегося надо мной. Его губы стали красноватыми от засахаренного яблока, которое ему пришлось съесть. Я люблю его за это: он не накричал на меня, а просто взял у меня яблоко и съел сам, не получив от этого никакого удовольствия.»
Что вообще происходит? Почему маленькая девочка благодарна отцу за то, что он отобрал у нее такое желанное яблоко и съел его сам? И почему отец делает это все с таким выражением лица, словно ему приходится нехотя выполнять какую-то неприятную работу, да к тому же еще и чужую? Я действительно не понимаю!

Взаимоотношения главной героини с окружающими людьми так же логичны, как и все остальное, поэтому не буду ничего говорить и почем зря распаляться еще больше.

«Если в вашем рассказе есть слабое место, сказала Сара Пейн, идите вперед, возьмите рассказ в зубы и идите вперед, пока читатель не заметил.»
Это слава одной из героинь книги. Жаль, что она не сказала, что делать, если вся книга одно слабое место…

Столь отвратительная писанина непростительна даже для шестнадцатилетней девочки-подростка, впервые написавшей что-либо, но Элизабет Страут написала книгу «Меня зовут Люси Бартон» в год своего 60-летия и она далеко не первая. В 2009 году Страут вообще получила Пулицеровскую премию за книгу "Оливия Киттеридж". Так как же можно было написать ТАКОЕ (как бы так выразиться помягче…) низкосортное дерьмо???

Всем, всем и каждому!!! Поберегите свои нервы: НЕ ЧИТАЙТЕ ЭТО! Книгу можно использовать как орудие пыток для любого образованного человека. «Меня зовут Люси Бартон» - худшее из всего, что я читала, а будь она чуть больше по объему, и можно было бы с уверенностью заявлять, что эти потраченные на прочтение 2 часа худшие в моей жизни.