Рецензия на книгу Бесы от o_alyona
Всё нижеследующее является мнением автора и не несёт цели оскорбить чьи-либо чувства али убеждения.
- Достоевский или Толстой?
-Гоголь и Тургенев.
Помню, как читался Достоевский в школе: нудно, тяжело, словно едешь по раскисшей дороге, невыносимо медленно, с угасающей надеждой. Помню, как читался в университете: быстрее проглотить строчку за строчкой, выхватить основное, отшлифовать критическими статьями. Если быть честной, то в первом случае для описания впечатления подходило слово “скучно”, во втором - его вообще не было, лишь нейтральный анализ.
Но теперь-то, будучи свободной от стен учебных заведений, рамок программ и славянофильского взгляда преподавателя, я решила познакомиться с Фёдором Михайловичем лично, без свидетелей. И знаете, в “Бесах” с ним совершенно не скучно! Как бы ни высоки и чисты не были идеалы Достоевского, он не мог заглушить в себе, нет, не едкий, но весьма саркастичный голосок, появившийся ещё в раннем его творчестве, например, в фельетонах для “Петербургской летописи”. Чего стоит окончание, например, этого пассажа: “Доискались, что он живет в какой-то странной компании, связался с каким-то отребьем петербургского населения, с какими-то бессапожными чиновниками, отставными военными, благородно просящими милостыню, пьяницами, посещает их грязные семейства, дни и ночи проводит в темных трущобах и бог знает в каких закоулках, опустился, оборвался и что, стало быть, это ему нравится”. Последняя фраза так насмешливо рисует судачащих, квохчущих сплетников, что совершенно смазывает мрачный посыл. Или же эта потрясающая ремарка о монахе у блаженного: “немного слишком полный,” приведшая меня в семантический восторг. Не стану более утяжелять свою рецензию подобными примерами, уверю лишь в том, что в тексте их воз и маленькая тележка. Можно потешаться равно как и с ним, так и над этим непрекращающимся бухтеньем.
Бесспорно, это произведение о революционерах, о либералах, об ужасе “нечаевщины”, о человеческой свободе, роман-предсказание, философский, политизированный и антинигилистический, поднимавший сложные вопросы в своё время. Об этом писалось и пишется до сих пор: в любом анализе или статье так или иначе мысль найдёт эти темы. Но мне бы хотелось поговорить о самом Ф. М. Достоевском и его мыслях и страхах, заполнивших роман “Бесы”, ведь кроме всего прочего это творение - роман-искупление.
Но сперва немного общих наблюдений.
Художественный мир Фёдора Михайловича полон крайностей, а в нём “обитает широкий человек Достоевского, сознание которого разорвано, сердце горит, душой правят и ангел, и злое насекомое,” - пишет Л. Сараскина. В “Бесах” огромное количество персонажей, которые являются носителями настолько утрированных идей, что, в общем-то, и уже и не живут в произведении, они лишь изучают некоторую вложенную мысль, а в конце, что логично, погибают.
Один из ярчайших примеров - Ставрогин. Знаете, иногда писатели говорят, что их персонажи “оживают” и делают в тексте то, что им охота? Туманный, мистический, притягивающий Ставрогин, родитель бесов, словно уже сам не понимал, что же от него хотят и Пётр Верховенский (кстати, по задумке он тоже должен был быть мрачным персонажем, да выкрутился - стал шутом, неспроста Петрушка), и Шатов, и даже сам Ф. М. Достоевский. Николай Вселоводович чаще молчит, чаще не понимает, а к нему всё вопрошают, раз не выдерживает: “почему это мне все навязывают какое-то знамя?” - перебивая студента Шатова, два не выдерживает, пытаясь отвязаться от Верховенского: “довольно” и “отстаньте от меня!”.
Кириллов, кстати, будучи персонажем-идеей, а не человеком, воспринимается весьма органично. Не спит по ночам, спит ли вообще - может ли спать идея?, - имеет страсть к чаю, тоже уже не совсем человеческую, напоминая Карлсона и варенье. Косноязычен и труден. Всё в нём - грубые штрихи идеи о человекобоге, в общем-то нелепой, доведённой до идиотизма аж параноидальном страхом Достоевского отказом от религии. Кириллов - это те жуткие рисунки пациентов психоневрологического диспансера. Но не могу отказать себе в удовольствии представить, как вытягивались лица атеистов, прочтя такой на себя портрет.
А вот Шатов - живой. Во-первых, данный персонаж не находится на одном из полюсов, он отказался от участия в заговоре, но и до абсолютно положительного персонажа для Фёдора Михайловича он не дотягивает - в бога-то не верит. А во-вторых, он является носителем не выдуманной мысли, а вполне реальной, принадлежащей самому Ф. М. Достоевскому. Да-да, та самая про “единый народ-богоносец”, который своею православной верой спасёт “загнивающий запад” (боги, как знакомо), да и вообще весь мир: “Все на
