Юрий Витальевич Мамлеев

В аннотации к «Шатунам» дерзко заявлено, что мир ещё не готов к этой книге и, быть может, никогда не будет готов. Я тоже подбирался к ней слишком долго. Но раз уж мир окончательно сошёл с ума и готов не сегодня-завтра провалиться в тартарары, то почему не Мамлеев и почему не прямо сейчас.

Мне очень нравится название книги. Шатун – это медведь с изменённым сознанием. Он не впал в спячку зимой, как другие медведи, и продолжает бродить по лесу в таком вот полумистическом состоянии. Что-то ему помешало, что-то его разбудило или что-то в нём пробудилось. Неизвестно миролюбив или опасен такой медведь, потому что до конца не ясны причины его вечных скитаний. Это очень красивый образ.

Персонажи «Шатунов» тоже ищущие, пусть и кажутся юродивыми люмпенами, извращёнными маньяками или недоумками. Такие образы находят сравнение с героями американской южной готики. Ищут они бога в себе, или себя в боге. Чёрт их разбери. Короче работают над собственными духовными началами, в отличие от окружающих их грибов – спящих медведей, серого большинства.

Вот Федя Соннов. Благое дело, кажется, творит человек, пытается разгадать «загадку» человека. Пусть при этом хладнокровно убивая ржавым кухонным ножом, пусть испуская дух, но, а как иначе добраться до сути человеческой? Как человека познать? Как познакомиться? Банально говорить о смысле жизни, слишком банально. Говорить о смысле смерти может тоже, но, а всё-таки, что там после смерти? Куда дух человеческий прячется? Вот вопрос. И такой религиозный СПГС повсюду.

Другой персонаж, до смерти испугавшись конца своей жизни, не выдержав проверку собственной верой, застревает на полпути, в небытие. Подчиняется атмосфере метафизического шабаша, становится послушной игрушкой, шутом и рабом своего существования – ещё один яркий образ.

У них там даже своя религия есть. Чистой воды солипсизм, смешанный с нарциссизмом. Эдакая патологическая зацикленность на самом себе. Примечательно, что у каждого персонажа намечен свой метафизический путь: кто-то хочет чтобы им гнушались и надеется узнать себя через унижения, кто-то бесшабашно влюбляется в самого себя, ищет сношений с собой, пытается таким образом познать своё тело, а кто-то просто ест себя, изучая свой внутренний мир вкушая собственную плоть.

То и дело мелькает Достоевский, порой грузно наблюдая с настенных портретов, иногда угадываясь в совершаемых героями поступках. Это оправданно. Думаю, Мамлеев очень любил Фёдора Михайловича. Персонажи Достоевского тоже были людьми «ищущими». Да и сам он таким был.

Мамлеева я уже читал раньше. С восторгом. Посмотрите его фотографии в интернете. Милый такой дедушка, видно, что интеллигент. Внешне сойдёт и за автора детских сказок, например. Это не потерянное психоделическое лицо Егора Радова и не запуганный офисный взгляд Франца Кафки. Это не изнасилованная русская хтонь и не эзотерика под водочку. Это любовь к жизни. Но уж насколько мир Кафки был несправедлив к слабому, мир Мамлеева стократ более жестокий, нарушающий все мыслимые границы дозволенного. Да, его абсурд менее выверен, ему совсем не хочется поддаваться. Хочется встать в стороне, сверлить шоковым взглядом, иногда истерично хохотать, разумеется от смеси недоумения и страха. Такой вот автор. Создал такими вот произведениями вокруг себя культ метафизического реализма. Таким вот образом вписался в круг. А ты читатель разбирайся в этой софистике, копайся в этой сырой могильной земле, вдыхая её мёртвый запах.

Книгу я дочитывал ногами кверху, неосознанно закинув их на стену, видимо пытаясь забраться на потолок.

#жанромания (10. Ужасный октябрь)

С восторгом открыл для себя Юрия Мамлеева. Дочитал и держу в руках его первую книгу, напечатанную в СССР, в 1990-м году. Сборник рассказов с вызывающим названием «Утопи мою голову». А ведь писать он начал ещё при позднем Хрущёве. Держу эту книгу и пытаюсь найти оправдание её запрету.

Как принято считать, проза Мамлеева тяготеет скорее к сюрреализму, но вот проблема, этот сюр очень даже отрезвляет, иногда недлинные рассказы автора вызывают шевеление волос на голове, а порой и легкую тошноту, головную боль, недомогание. Но это всё обжигающе приятно, как будто узнал чужую тайну в детстве, захватывающе, как вуайеризм, притягательно, потому что находится под запретом.

(Не)большое отступление. Только подумайте, как много «убивают» персонажей-людей в книгах-детективах, экшн-фильмах, криминальных сериалах. Если «умирает» не главный герой, то мы и внимания-то особого этому не придаём. «Умер» и «умер», для затравочки сгодится. Не по-настоящему же. Разумеется, не по-настоящему. А что если таким образом нарушить святое табу и, не по-настоящему, «убить» животное? А ребёнка? Как вам, а? Подобную наглость себе позволяют немногие, сейчас на ум приходит только австриец Михаэль Ханеке – выдающийся режиссёр. И каждый раз, когда Ханеке «убивает» в своем фильме животное, лично у меня кровь в жилах стынет от ужаса. Обязательно посмотрите его фильм «Забавные игры», неважно «немецкую» или «американскую» версию – они одинаковые. Посмотрите и вам не захочется больше ничего.

Мамлеев тоже не брезгует литературным живодёрством, чем также вызывает ужас, граничащий с восхищением. И не надо думать, что это всё это сюрреально, ведь каждый мясоед создаёт спрос на убийство животного. Я вот давно это признал, но с собой ничего поделать не могу, продолжаю создавать этот спрос, иногда даже перестаю чувствовать вину. Просто хватаю охлаждённую тушку курицы в супермаркете и бросаю её в корзину. Мерзко звучит.

И с животными, это так, просто пример. Мамлеев, разумеется, глубже и шире.

Незадача, правда? Сюрреалист-реалист. Если очень плотно задуматься, вдохновиться нужными авторами, кинокартинами, мнениями – вся наша жизнь сюрреальна. Мы все живём как во сне: работа-дом-работа. Уничтожаем жизнь. Иногда не только свою. Медленно. Понимаем это, но сделать ничего не можем. Персонажи Мамлеева пытаются исправить хоть что-то, теми способами, которые им доступны, теми способами, которые многим навсегда останутся непонятны, а как иначе, ведь чужая душа – потёмки.

Пусть это будет антиподвиг, они к нему готовы. Мы – нет.

#флешмоб_У

Роман вызвал у меня множество смешанных чувств, в основном - отрицательных.
Может, как для советской литературы 60-х гг. это могла быть бомба. Но сегодня... Книга определенно опоздала с изданием на русском языке и не производит должного впечатления.

Критики предлагают 2 варианта трактовки произведения Ю. Мамлеева. Первый - о том, что автор описал ад на земле. Люди сами не заметили, как превратились в монстров, и создали себе арсенал пыток, извращений, чудовищных пороков и т.п. Ценители творчества Мамлеева сравнивают его персонажей с героями картин Босха. Наверное, такая точка зрения оправданна. Действующие лица в "Шатунах" подчеркнуто телесны, у них гипертрофированы отдельные черты личности, преувеличены части тела, пугающе изгажено все - от головы до пят. Вторая трактовка - о том, что даже во тьме и ужасе люди продолжают искать истину, высший смысл и Дух. Эти искания проходят в непривычной форме. Автор опровергает засушенные представления о свете знания и самоценности правды. Для него понимание как раз несет многие печали, а поиски смысла проходят в таких мрачных глубинах, где света и быть не может.

Сюжет романа абсурден. Найти в происходящем логику будет трудно. Традиционную канву романа-воспитания и даже романа об интеллектуально-творческих кружках Мамлеев разрывает, рассыпает на нитки. Он последовательно издевается над сентиментальными представлениями о дружеских объединениях энтузиастов, уютных вечерах с единомышленниками на даче, семейных узах, искренней вере и прочим. Герои-шатуны - это маньяки, садисты, убийцы и вандалы, это интеллектуалы, фанатики и подающая надежды молодежь. Их поведение напоминает механические действия, ползания насекомых. Или пожирающих друг друга пауков в том самом чулане, по Достоевскому. Бога в этом мире нет, хотя многие персонажи любят о нем поговорить. Они изобретают новую религию - поклонение собственному "Я". Доходя до экстаза в самолюбовании и самопожирании, герои обретают собственный Ад или Эдем. В сознании героев они слиты воедино.

Язык книги своеобразен. Но меня он оттолкнул своей предсказуемостью. Автор злоупотребляет уменьшительно-ласкательными формами. У толстых садистов - не лица, а "личики". У мерзких бабищ - не руки и глаза, а "рученьки", "глазыньки". И это бесконечно повторяется, из раза в раз, в каждом втором предложении. То же самое - с излюбленными авторскими эпитетами. Например, слово "извивный" по отношению к любым предметам, частям тела и персонажам стало очень напрягать со временем. Одним из недостатков романа кажется и неизменно ироническое отношение автора ко всему происходящему, ко всем персонажам. В серьезные духовные поиски на этом фоне никак не поверится. Все герои Мамлеева - слишком ничтожные, жалкие и гадкие. Если это ад на земле, то уж очень он скучный. Не пугает, даже своей серостью.

В романе чувствуется что-то не из проходной литературы, но можно ли это назвать глубоким произведением искусства? Сомневаюсь. Или я чего-то очень сильно не поняла здесь.