В чужом Мире всегда есть непреодолимое очарование, каков бы он ни был. А собственная родина часто вызывает тоскливое отвращение, иногда совершенно неоправданное…
– Ты зря придаешь такое значение моим словам, – мягко усмехнулся Лойсо. – Какая разница? В любом случае, у нас нет ничего, кроме наших собственных ощущений…
Знаешь, а ведь вполне может быть, что ты – обыкновенный овощ, и тебя давным-давно благополучно сожрало какое-то травоядное чудовище, желудочный сок которого способен вызывать совершенно правдоподобные галлюцинации у перевариваемой пищи. Так что ты просто наслаждаешься сокрушительной иллюзией своей замечательной интересной жизни, напоследок… Тебе нравится твоя галлюцинация, сэр Макс?
– Не узнаю. Ночью все так меняется, словно существуют два совершенно разных города: есть дневной Ехо и есть ночной – совсем другое место! Иногда мне кажется, что даже их карты должны немного отличаться друг от друга.
А если даже я захочу назад, в Ехо… По крайней мере, после этого я буду жить там, куда захотел вернуться. А пока я просто живу там, где родился. Это разные вещи.
– А собственная шкура – вообще такая специальная штука, в которой нравится находиться очень немногим счастливчикам, – улыбнулся я. – Зато в чужой шкуре всегда есть что-то притягательное.