Сергей Довлатов цитаты из книг - страница 14

До нашего рождения - бездна. И после нашей смерти - бездна. Наша жизнь - лишь песчинка в равнодушном океане бесконечности.

Каждый нес в себе маленький, личный пожар. Потушив его, люди оживали, закуривали, искали случая начать беседу.

Три вещи может сделать женщина для русского писателя. Она может кормить его. Она может искренне поверить в его гениальность. И, наконец, женщина может оставить его в покое.

- Говорят, ты стал писателем?
Я не был готов к такой постановке вопроса. Уж лучше бы она спросила "Ты гений?" - я бы ответил спокойно и положительно. Все мои друзья изнывали под бременем гениальности. Все они называли себя гениями. А вот назвать себя писателем оказалось труднее.

Он держался просто и естественно. Я всегда завидовал тем, кому это удается.

Мы жили бедно, часто ссорились. Я выходил из себя – жена молчала.
Молчание – огромная сила. Надо его запретить, как бактериологическое оружие…

Уныние страшнее горя. Ибо горе есть разновидность созерцательного душевного опыта. Уныние же - сон души.

Ненавидеть человека за его происхождение - расизм. И любить человека за его происхождение - расизм. Будь евреем. Будь русским. Будь грузином. Будь тем, кем себя ощущаешь. Но будь же и еще чем-то, помимо этого...Например порядочным, добрым, работящим человеком. Любой национальности.

Мы сыты, одеты, здоровы. Мы почти так же элегантны как наши автомобили. Почти так же содержательны, как наши холодильники.

Я оглядел пустой чемодан. На дне – Карл Маркс. На крышке – Бродский. А между ними – пропащая, бесценная, единственная жизнь.