Лорен Оливер цитаты из книг - страница 10

Вот что еще я выяснила в то утро: если перейдешь черту и ничего не случится, черта потеряет смысл. Как в старой загадке: если в лесу упадет дерево, а вокруг никого нет, раздастся ли треск?
Ты проводишь черту все дальше и дальше, каждый раз пересекая ее. Так люди и катятся в пропасть. Вы удивитесь, насколько легко сорваться с орбиты, улететь туда, где никто не сможет прикоснуться. Потерять себя... заблудиться.
Или не удивитесь? Возможно, вы уже знаете?
Если так, то скажу лишь одно: сочувствую

Ну и что? Так уж вышло. Никто не утверждал, что жизнь справедлива.

Самое странное в жизни - это то, что она, слепая и равнодушная, катится дальше, даже если твой личный мир, твоя собственная маленькая вселенная видоизменяется или разлетается на мелкие кусочки.

Любовь - одно-единственное слово, оно как дымка, оно короткое и точное, как острие. Да, именно так - острие, лезвие. Оно проходит через твою жизнь и разрезает ее надвое. На "до" и "после". И весь мир тоже распадается на две половины.

Вот что значит быть лучшими друзьями. вот для чего они нужны. чтобы помочь не сорваться в пропасть.

После окончания школы мы оглянемся назад и поймем, что все делали правильно: целовали самых клевых парней, посещали самые крутые вечеринки, ввязывались в неприятности ровно столько, сколько нужно, слушали слишком громкую музыку, слишком много курили, слишком много пили, слишком много смеялись и слишком мало слушались, да что там, не слушались вообще.

Ты не можешь любить в полной мере, если тебя не любят в ответ.

Конечно. Именно это и делают люди в неупорядоченном мире, мире свободы и выбора — они уходят, когда хотят. Они исчезают, потом возвращаются, потом снова уходят. А ты остаешься собирать обломки в одиночестве.

Это всегда изумляет меня — что люди каждый день новые. Что они постоянно изменяются. Их постоянно нужно открывать заново, и им самим нужно себя заново открывать.

Но всё дело в том, что во время бега всегда есть эта доля секунды, когда боль разрывает меня, когда я с трудом могу дышать и когда всё, что я вижу — это пятна цвета — и именно в эту долю секунды приходит боль, она очищает меня. Я замечаю что-то слева, вспышку цвета (золотисто-каштановые волосы, корона из пылающих листьев) — и я знаю, что если поверну голову, то увижу его рядом, смеющегося, наблюдающего за мной, протягивающего ко мне руки.
Конечно, я не поворачиваю голову, чтобы посмотреть.
Но однажды я это сделаю.
Однажды, я сделаю это, и он вернется, и все будет хорошо.
А до тех пор я бегу.