Олег Новокщенов
В настоящий момент информация о Олег Новокщенов подготавливается для размещения на сайте. Если вы хотите принять участие в написании или дополнении биографии об этом авторе, то присылайте свои замечания на наш электронный адрес. На этой странице можно будет прочитать интересные факты, отзывы и биографию Олег Новокщенов, ознакомиться со списком книг автора. А если вам интересно узнать подробнее где родился, жил и работал автор Олег Новокщенов, то предлагаем ознакомиться с его полной биографией. Также здесь можно увидеть самые популярные книги, прочитать на них рецензии, отзывы и цитаты из книг Олег Новокщенов.
Похожие авторы:
Цитаты из книг автора
Архив барона Унгерна | Новокщёнов, Киреев, Горшечников
Архив барона Унгерна | Новокщёнов, Киреев, Горшечников
Дорогие друзья, перед тем как взять эту книгу в руки, рекомендую ознакомиться с легендарной и противоречивой личностью генерала-лейтенанта Романа Фёдоровича Унгерн-Штейнберга - одним из вождей Белого движения в Монголии и Забайкалье, чья жизнь и гибель до сих пор окутана тайнами и мистификациями.
Произведение включает в себя неоднократно предпринимаемые попытки найти архив Барона Унгерна, описанные таким живым и ироничным языком, что страницы перелистываешь со скоростью пулеметной очереди, сочинения в прозе и стихах, приписываемые перу самого Унгерна, из которых более всего мне понравились "Безумие", "К музе", "Кармелита" и некоторые документы из архива исторического деятеля.
Однако, нужно быть готовым к тому, что это произведение многослойное, поражающее масштабом исследования и глубиной написания, которая увлекает читателя на поиски истины, но оставляет больше вопросов, чем ответов.
Василий Вялый * Рецензия на роман Олега Новокщёнова «АМУСТИС», вышедший в ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «ЧТИВО» (Санкт-Петербург)
Смутное время. Двум молодым полководцам поручено спасение Москвы от осаждающего её Тушинского вора. Все победы одержаны, враги повержены, и остаётся сделать последний шаг, но герои внезапно замирают перед решающим выбором: а что если его не делать? Что если предпочесть подвигам и славе эстетическое созерцание и гомерический абсурдизм? Да, это другая литература, которая не всякому понравится. Продолжая тему якобы ироничную хаоса, спросим – кто же автор? Нам любезно подскажет Дмитрий Горшечников:
Фальшивый диплом историка? Боже, какая мелочь… «Сославшись на высокие связи, возможно, мнимые, он избежал серьёзного наказания, но после получения диплома вынужден был закончить академическую карьеру, так по сути и не начав. Изгнанный из научного мира, презираемый всеми порядочными людьми, он работал слесарем-сантехником и вынашивал честолюбивые планы. На этот раз своей жертвой этот прохвост избрал литературу. Помимо поборов с жильцов и героического устранения аварий, причиной коих был он сам, Новокщёнов фальсифицировал мемуары одного белогвардейского барона. В 2003 году во время проведения ремонтных работ в подвале дома № 98 по Московскому проспекту, он якобы обнаружил ларец с рукописями. Но когда за дело взялись компетентные органы, его быстро вывели на чистую воду. Среди «бумаг барона» следователь Алексей Кудинов обнаружил объяснительную записку слесаря Новокщёнова о пьяном дебоше, устроенном им в ресторане «Пушкин». А какой роман мог написать Олег Александрович, принося пользу Отечеству, работая на поприще сутенёра! Так нет же – историческая стезя, к сожалению, стала приоритетной.
И всё же, вторгаясь в лоно хаоса, постараюсь быть несколько серьёзным (насколько это возможно от текста), хотя всем уже давно известно, что абсурд – самая стабильная форма существования. Предлагаемый под именем Олега Новокщёнова роман вызывает сложные и порой противоречивые чувства. И автор, – надо отдать ему должное, – хитроумно и настойчиво ускользает от твёрдых оценок. Вначале мне показалось, что нащупать авторскую точку зрения будет непросто, но в дальнейшем всё оказалось значительно проще. Неплохая по технике проза, но безнадёжно смещённая от реальности и мрачная, несмотря на супериронию, по колориту и тону. «Тотчас на экране появились сцены сражения. Сквозь клубы дыма происходившее трудно было разобрать — все беспрерывно бегали, кричали, стреляли; камера металась по полю битвы, вырывая ничего не значащие эпизоды боя, и остановилась только тогда, когда какой-то поляк насадил оператора на длинную пику. Пока умирающий оператор брал крупный план, дабы наиболее выразительно запечатлеть лицо своего убийцы, тот, обнаружив, что его снимают, улыбался и передавал привет некоей Каторжине. Последующие сцены фильма были сняты с вертолёта». У романа есть корень в землю и побег в небо. Казалось бы, что ещё надо? А вот что… Новокщёнов выходит за границы заданные культурным и духовным восприятием и повергает в замешательство многих критиков и читателей, привыкших воспринимать литературное произведение по сложившимся традицонно-эстетическим меркам. При этом писатель рискует, как минимум, быть непонятым. Я не утверждаю, что это плохо, но как уже говорили другие рецензенты сего текста – не моё. «Безобразный хаос бессильно шевелится»… Как создаётся подобное чтиво? (sorry издательство). Очень просто. Берутся общеизвестные факты и на них, как на шампур, нанизываются чужие небылицы вперемешку с собственными. Убеждён, что любое литературное произведение, независимо от жанра, должно представлять собой самостоятельный организм, который развивается и строится по своим собственным законам; законы же эти диктуются чисто выразительными средствами, прежде всего языком. Проще говоря, не «что», а «как». Взять к примеру того же Пелевина, которому Новокщёнов ненавязчиво подражает: как только гениальный Виктор Олегович смещается в глубокую мистическую потусторонность, художественность его произведений, на мой непросвещённый взгляд, падает катастрофически. А что уж говорить о сантехнике Новокщёнове… Обожаю эстетический абсурд в литературе – великий Фридрих Ницше, неподражаемый Франц Кафка, великолепный Тибор Фишер, шикарный Самюэль Беккет, восхитительный Альбер Камю, упомянутый выше Виктор Пелевин, но автор Амустиса впишется в этот жанр лишь при условии, если будет убран термин «эстетический». Эстетический же стиль есть норма. Всё остальное – банальные журналистские потуги. Литература мистических фантазий подаётся в виде исторических гипсовых кусков, которые со всеми предосторожностями передаются от автора к автору. Не слишком ли искусственно искусство, в данном контексте, литература? «Немалые усилия приложил Эфраим Лангструмпф, дабы привести полководцев в чувства. Когда оздоровительные коктейли «Кандалы Параджанова» и «Последняя полночь Чапая» всё же возымели своё живительное действие, Эфраим предложил совершить лёгкую прогулку и посмотреть за учениями Понизовой рати, которые устраивал на пустыре за слободой воевода Фёдор Иванович Шереметев. Пустырь представлял собой давным-давно заброшенное колхозное поле, побывавшее уже и площадкой для возведения фешенебельной гостиницы, и свалкой бытовых отходов, и парковкой для фур. О былом сельскохозяйственном назначении участка напоминал только торчащий из грунта ещё с советских времён металлический стенд с выцветшим лозунгом: «БЕРЕГИ ЗЕМЛЮ».
Есть ощущение авторской, как я уже упоминал, надёжно скрытой радости неустройству мира, тайное, подсознательное тяготение к хаосу, который уютно ужился в этом профессионально организованном творении, ибо «литература твоя как поведение». Проповедник-сектант всегда обстоятелен, игриво-пафосен, но зачастую иронично-сумрачен. Несомненно Новокщёнов обладает литературно-ассоциативным мышлением, и в его тексте отсутствуют стилистические ухабы – «равноправие материала и слова». Внимательный читатель, несомненно, обратит внимание на подкупающие реальные детали. Но всё же лучшие литературные произведения рассказывают о людях, а не о событиях, то есть ими двигают характеры, а не ситуации. Вооружившись беспокойным пером, с расточительным многообразием, со спокойной авторской дерзостью, Новокщёнов подает нам нагромождение событий и фактов, но, как я уже говорил, не характеров.
Всё же, думаю, бессознательная лингвистическая эквилибристика Олега Александровича порадует наших читателей, а многие вещи нам непонятны лишь потому, что они не входят в круг наших интересов.
«А что если Смута – наш праведный крест?»
Роман Олега Новокщёнова «Amystis» (что в переводе с древнегреческого означает – выпивание вина одним духом) – это не только череда ярких образов, но и роман, написанный любителем экспериментов, мистификаций и абсурда. А это значит, что фантазия такого автора, облачённая в словесную форму, априори не заставит вас зевать.
Манера повествования Новокщёнова напомнила мне моего институтского преподавателя истории – Алексея Пензенского, до встречи с которым я не мог предполагать, что лекции про Смутное время или Лжедмитрия «Тушинского вора» могут быть увлекательны. Потому что до этого была школа – заведение, ущербность которого не подвергается никаким сомнениям. Во-первых, «в школах нас не учат стареть», а во-вторых, как сказал бы Джордж Бернард Шоу: «Я прихожу в бешенство от одной мысли о том, сколько бы я всего узнал, если бы не ходил в школу».
Новокщёнов интересен в той же степени, что и Пензенский, он легко и непринуждённо рассказывает о реальных исторических личностях (Скопин-Шуйский, Делагарди, патриарх Гермоген), с той лишь разницей, что преподносит это как авангард, практически отрицая традиционные формы. Например, в XVII веке у него проводятся пресс-конференции, есть Сталин и ноутбуки. Более того, известно о том, что «Красные бригады» похитили Альдо Моро.
Одним будет тяжело принять такое, тогда воскликнут они: «Бред!» Другим же скажу я: «О, юные эрудиты! Есть человек, которому под силу проводить экскурсии по параллельным мирам – и это не Митио Каку!» Да, это товарищ Новокщёнов, специализацией которого является блуждание по разным реальностям, а также знакомство читателя с этими реальностями. Если воспринимать время как единое целое, не разделяя его на прошлое, настоящее и будущее, то вполне может существовать множество странных, но интересных миров. Только представьте, что Берроуз творил бы во времена Кордовского халифата, Ленин был причастен к аварии на Чернобыльской АЭС, а Джон Ф. Кеннеди, сидя в каком-нибудь бунгало, наслаждался бы поединком Тайсона и Холифилда.
«- По-моему, всё предельно ясно: его представления о действительности, которую он считал реальной, пришли в столкновение с нашим миром. Обычные люди вообще редко замечают наш мир, он находится на периферии их жизненного кругозора. И когда такой человек, как Шереметев, попадает в эту периферийную реальность, в эту вселенную с антигравитацией, он либо живёт по её законам, либо его ожидает коллапс сознания».
Порой автор просит вас разразиться гомерическим смехом, используя юмор весьма своеобразный или чёрный. В связи с этим читатели могут разделиться на два лагеря – «Ээммм… Здесь, видимо, надо было посмеяться. Ладно, читаю дальше» и «Чёрт, почему я смеюсь над этим? Наверное, я больной ублюдок».
«… в числе прочего князь писал: «Опасен ли инцест? Вне всякого сомненья, нет; он расширяет семейные связи и, следовательно, делает любовь граждан к Родине более яркой!»»
Забавно и то, что батюшка может распевать песни «Мумий Тролль» или «Ленинграда», и это не кажется чем-то противоестественным, отторжения не возникает. Просто складывается ощущение, что вы смотрите рождественскую службу по телевизору без звука, а озвучивает сие действо радиостанция Rock FM.
«Откашлявшись в огромную чёрную бороду, он поправил облачение и запел чистым церковным басом: «Мне под кожу, мне под кожу бы, запустить дельфинов стаю. Там у сопки, у подножия (тут он перекрестился и, воздев очи к небу, продолжил) – я Тебя… пости-постигаю». Выступление отца Эразма вызвало всеобщий фурор. Его долго не отпускали со сцены, даря букеты и спрашивая автографы. В конце концов, боголюбивый отец подчинился просьбам паствы и спел на бис: «Мне бы, мне бы, мне бы в небо, здесь я был, а там я не был…»»
Дочитывая роман, ловишь себя на мысли, что он актуален, потому что Смутное время – это не 15 лет в нашей истории, это тотальный факап, продолжающийся до сих пор. Он так же ознаменован войнами, стихийными бедствиями и кризисом.
«Вопиющая неграмотность и зашоренность простого народа, косность и продажность чиновничества, страх перед всем новым. Россия далеко отстала от просвещённого свободомыслящего запада. Нам нужны реформы, нужна коренная перестройка основ».
«Amystis» не пытается сказать: «Я знаю, как всё было на самом деле!» Но он затягивает нас в игру, которой нет начала и конца, игру, где есть неоднозначные персонажи и меняющийся фон, которым может быть битва, женский монастырь или слобода. «Amystis» призывает, как минимум, к тому, чтобы взяться за изучение истории Матушки России. Хотя бы по энциклопедиям. Но не забывайте – умом Россию не понять.
«Заходят как-то историк, художник и филолог в издательство…»
Рецензия на книгу «Архив барона Унгерна» (Новокщенов, Киреев, Горшечников)
«Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!» Это можно было сказать обо мне, когда я впервые столкнулся с романом «Архив барона Унгерна». Ведь, исходя из названия, я подумал, что меня ожидает чтиво в духе Дэна Брауна или Артуро Переса-Реверте, о тамплиерах, масонах либо иллюминатах. Лишь из предисловия я узнал, что Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг был реальным российским военачальником немецкого происхождения, более того – знаковой фигурой Российской Империи. Его имя было записано мной в блокнот, ведь о необычном человеке, чью жизнь окружали легенды и домыслы, было бы интересно узнать побольше.
«Архив барона Унгерна» – это тяжеловесный роман. Но куда более важным фактом является то, что это роман интеллектуальный. Он бросает вызов читателю, так же как и «Волхв» Джона Фаулза, весь из себя неординарный, загадочный, увлекающий в лабиринт смыслов.
«Двадцатое столетие было ознаменовано яростными спорами о литературном наследии барона Унгерна фон Штернберга. Его личность ниспровергали, поднимали на щит, отрицали, делали объектом поклонения, забывали и открывали заново, но, в конце концов, никто не знал, что с нею делать. Многочисленные исследователи, критики и комментаторы Р. Ф. Унгерна выдвигали разнообразные концепции, от вполне рациональных до совершенно нелепых, вели ожесточённые дискуссии, изобличали и вводили в заблуждение друг друга, пока не запутались окончательно и не потеряли связь с реальностью. Поколения талантливых учёных истощили разум, безуспешно пытаясь приблизиться к разгадке тайны барона. Целая научная парадигма – «унгерналистика» – благополучно росла и развивалась, не имея ни малейшего представления о собственном предмете».
Произведение уникально тем, что к нему приложили руку три автора. Мы знаем, что соавторами были Ильф и Петров, братья Стругацкие, Нил Гейман и Терри Пратчетт, но всё же три автора – это большая редкость. Правда, попотеть Олегу Новокщенову, Александру Кирееву и Дмитрию Горшечникову пришлось не столько над романом, сколько над его изданием – «Архив» был опубликован спустя 15 лет после написания.
Пока машина времени остаётся неосуществимым вымыслом из романа Герберта Уэллса, «Чтиво» издаёт роман-психоделик, роман-телепорт, позволяющий бродить по эпохам словно ходить по гостям. Хотите выпить вина в приятной компании в столичном салоне? Милости просим! Оказаться в эпицентре осеннего путча 1993 года? Не дай бог, но и это можно! Можно всё, разве что не мамонта за бивни потрогать.
Порой роман начинает напоминать творчество Пелевина, которого многие до сих пор считают литературной мистификацией.
«Напиток богов, царей и героев, «эликсир совершенства», сверкая голубовато-бирюзовыми лучами и нагнетая вокруг суровый неприродный аромат, манил и отпугивал одновременно. Где-то под рёбрами надсадно захрипело сердце, повторяя: «Жизнью тебя и твоими родными у ног заклинаю: о, не давай ты меня на терзание псам мирмидонским!», а остатки рассудка, силясь донести грозный посыл, передали будто телеграфом: «sta viator»».
Порой напоминает скандальный и сенсационный роман Сорокина «Голубое сало», только без интима Хрущёва и Сталина.
«Коллапсы захлестнули истерзанную плоть вселенной и только Ленин несся в безвременье, оседлав спутник, могучими движениями иллюзорных рук обрубая ядовитые метастазы реальности. Смертоносные кометы таяли, уклоняясь от роковой встречи, голубые гиганты безропотно сжимались до размеров жёлтых карликов, чёрные дыры покорно извергали похищенные сгустки материи. Космонавты рукоплескали орбитальным экзерсисам вождя, не подозревая, что являются свидетелями межмировой революции!»
«Архив барона Унгерна», как и «Полночь в Париже» Вуди Аллена, может легко перенести нас в 20-е годы, и мы поближе познакомимся с Луисом Бунюэлем, Сальвадором Дали и Федерико Гарсиа Лоркой.
А так как прыжки во времени могут утомлять, то снять напряжение поможет юмор. Особенно, когда ему находится место во время спиритического сеанса.
«Прекрасно! Мы столько лет встречались, а я и не знала, что мой жених – педераст. Прекрасно! И как это он всё успевал! Вот, значит, какие коррективы он желал внести в свою жизнь через шесть лет после смерти».
Роман непременно обманет и запутает вас своими причудливыми событиями, но в качестве награды перекроит сознание, сделает вдумчивее, внимательнее. К тому же он изобилует красотой, напоминая цветок крокуса среди снега – достаточно прочитать трагическую канцону «Кармелита» или вдохновиться мощью слова, которым авторы владеют мастерски.
«Меня неспешно обступают тени
Людей, чей век минул уже давно,
Я поддаюсь мечтам и томной лени,
И в грёзы погружаюсь, как в вино».
