Эрих Мария Ремарк цитаты из книг - страница 17

- Она никогда не смогла бы остановиться, если бы начала писать вам. Тем, что она вам ничего не написала, она сказала вам больше любых слов.

С той поры как мы здесь, прежняя наша жизнь отрезана, причем без нашего участия

Молодежь! Нам всем не больше двадцати. Но молоды ли мы? Молодость? Она давно прошла. Мы старики.

История мировой культуры — это история страданий тех людей, кто ее создавал.

Керну казалось странным, что они [чиновники] боялись запачкать свои рукава, в то время как перед ними толпился народ, у которого была затоптана в грязь вся жизнь.

Он не знал точно, какому богу молится, — сам он был протестант, отец его — еврей, а молился он в католической церкви, — но он решил, что в такие времена и на небе должна быть настоящая неразбериха и что молитва его сама найдет правильную дорогу.

..знаете, что самое страшное на свете? Скажу откровенно: самое страшное то, что все рано или поздно превращается в привычку. Даже так называемый экстаз!

— Послушайте, любезнейший, умерщвлять детей — это убийство. Умерщвлять взрослых — это дело национальной чести.

— Жестокий век. Мир завоевывается пушками и бомбардировщиками, человечность — концлагерями и погромами.. Агрессоры считаются сейчас защитниками мира, а те, кого трявят и гонят, — врагами народа. И есть целые народы, которые верят этому!

— Я курю такие же, — сказала она.
Керн рассмеялся.
— Самые дешевые. Сказать, что вы курите такие же — значит рассказать всю свою историю.