Эрих Мария Ремарк цитаты из книг - страница 28

Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только еще начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну.

Земля!..Смятение обезумевших живых существ, которых чуть было не разорвало на клочки, передавалось тебе, и мы чувствовали в наших руках твои ответные токи и вцеплялись еще крепче в тебя пальцами, и, безмолвно, боязливо радуясь еще одной пережитой минуте, впивались в тебя губами!

...Он предлагает, чтобы при объявлении войны устраивалось нечто вроде народного празднества, с музыкой и с входными билетами, как во время боя быков. Затем на арену должны выйти министры и генералы враждующих стран, в трусиках, вооруженные дубинками, и пусть они схватятся друг с другом. Это было бы проще и справедливее, чем то, что делается здесь, где друг с другом воюют совсем не те люди.

Через три недели нам уже не казалось непостижимым, что почтальон с лычками унтер-офицера имеет над нами больше власти, чем наши родители, наши школьные наставники и все носители человеческой культуры от Платона до Гете, вместе взятые.

Мы убедились-сначала с удивлением, затем с горечью и наконец с равнодушием-в том, что здесь все решает,как видно, не разум, а сапожная щетка, не мысль, а заведенный некогда распорядок, не свобода, а муштра. Мы стали солдатами по доброй воле, из энтузиазма; но здесь делалось все, чтобы выбить из нас это чувство.

Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, как звери на зимовке. Они не просто грели друг друга- они питали друг друга одной, общей волей к жизни. Это было важнее, чем тепло.

На природу можно положиться - тут уж никто от тебя не убежит.

Вебер оказался прав: там, где буксует разум, всегда можно выехать на желудке.

Маленькое орудие смерти превратилось вдруг в источник жизни. Из него струилась воля к сопротивлению.

Чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей. Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением и за что он карает самой тяжкой карой.