В цитату не влезло.
Знаете, любезный друг, - продолжал Дервиль после небольшой паузы, - представители трех
профессий в нашем обществе - священник, врач и юрист - не могут уважать
людей. Недаром они ходят в черном, - это траур по всем добродетелям и по
всем иллюзиям. И самый несчастный из них троих - это поверенный. Когда
человек обращается к священнику, им движет раскаяние, угрызения совести,
вера, - и это облагораживает, возвеличивает его и утешает духовного
наставника, обязанности коего даже не лишены известной отрады: он отпускает
грехи, он направляет, умиротворяет. Но мы... Мы, поверенные, видим все одни
и те же низкие чувства, ничем не смягчаемые; наши конторы - сточные канавы,
очистить которые не под силу человеку. Чего я только не нагляделся, выполняя
свои обязанности! Я видел, как в каморке умирал нищий отец, брошенный своими
двумя дочерьми, которым он отдал восемьдесят тысяч ливров годовой ренты,
видел, как сжигали завещания, видел, как матери разоряли своих детей, как
мужья обворовывали своих жен, как жены медленно убивали своих мужей,
пользуясь как смертоносным ядом их любовью, превращая их в безумцев или
слабоумных, чтобы самим спокойно жить со своими возлюбленными. Видел женщин,
прививавших своим законным детям такие наклонности, которые неминуемо
приводят к гибели, чтобы передать состояние ребенку, прижитому от любовника.
Не решусь вам рассказать все то, что я видел, ибо я был свидетелем
преступлений, против которых правосудие бессильно. И право, все ужасы,
которыми нас пугают в книгах романисты, бледнеют перед действительностью.
Вам Тоже предстоит увидеть подобные картины. А я решил поселиться с женой в
деревне. Париж внушает мне отвращение.