Борис Пастернак цитаты из книг - страница 11

И так далека, холодна и притягательна была та, которой он всё отдал, которую всему предпочёл и противопоставлением которой все низвел и обесцветил!

Ещё более, чем общность душ, их объединяла пропасть, отделявшая их от остального мира. Им обоим было одинаково немило всё фатально типическое в современном человеке, его заученная восторженность, крикливая приподнятость и та смертная бескрылость, которую так старательно распространяют неисчислимые работники наук и искусств для того, чтобы гениальность продолжала оставаться большою редкостью.
Их любовь была велика. Но любят все, не замечая небывалости чувства.
Для них же – и в этом была их исключительность – мгновения, когда, подобно веянью вечности, в их обречённое человеческое существование залетало веяние страсти, были минутами откровения и узнавания всё нового и нового о себе и жизни.

В делах житейских эти предприимчивые, уверенные в себе, повелительные люди незаменимы. В делах сердечных петушащееся усатое мужское самодовольство отвратительно. Я по-другому понимаю близость и жизнь.

Но давай и безумствовать, сердце мое, если ничего, кроме безумства, нам не осталось.

Все мое существо удивлялось и спрашивало: если так больно любить и поглощать электричество, как, вероятно, еще больнее быть женщиной, быть электричеством, внушать любовь.

Мне невероятно, до страсти хочется жить, а жить ведь значит всегда порываться вперед, к высшему, к совершенству и достигать его.

В течение нескольких следующих дней обнаружилось, до какой степени он одинок. Он никого в этом не винил. Видно, сам он хотел этого и добился.
Странно потускнели и обесцветились друзья. Ни у кого не осталось своего мира, своего мнения. Они были гораздо ярче в его воспоминаниях. По-видимому, он раньше их переоценивал.

Нельзя без последствий для здоровья изо дня в день проявлять себя противно тому, что чувствуешь; распинаться перед тем, чего не любишь, радоваться тому, что приносит тебе несчастье.

Историю ни кто не делает , ее не видно, как нельзя увидать, как трава растет. Войны, революции, цари, Робеспьеры - это ее органические возбудители, ее бродильные дрожжи. Революцию производят люди действенные, односторонние фанатики, гении самоограничения . Они в несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перевороты длятся неделями, годами , а потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне.

Дар любви, как всякий другой дар. Он может быть и велик но без благословения он не появиться. А нас точно научили целоваться на небе и потом детьми послали жить в одно время, чтобы друг на друге проверить эту способность.