Книга Колыбельная для брата онлайн - страница 3



Глава 3

Про зеленого павиана Кирилл узнал от Деда. А с Дедом он познакомился зимой. Кирилл точно помнил, когда это случилось: двенадцатого февраля в пятьдесят пять минут второго. Если бы всерьез отвечать на вопрос Евы Петровны о Кирилле, «когда это началось», можно было бы твердо назвать дату и час.

Падал мягкий снег, который щекочет лицо и тает на губах, оставляя запах лыжни и зимнего леса. Зима шла к концу, но было похоже на Новый год.

Кирилл сидел в сквере напротив булочной и ждал, когда кончится перерыв. Раньше магазин работал по воскресеньям без перерыва, а сегодня – пожалуйста: закрыто на обед! Ждать надо целых пятнадцать минут.

Кирилл не двигался. Ему пришло в голову провести опыт: узнать, сильно ли заснежит человека, если он просидит неподвижно четверть часа. Может быть, поверх шапки вырастет снежная папаха, на коленях – белые подушки, а на плечах пышный воротник? И прохожие будут думать, что вот сидит мальчишка, завороженный снежной королевой…

Но просидеть так все пятнадцать минут Кириллу не удалось. Неожиданно он услышал сухой звук – будто наступили на пустой – спичечный коробок. Осторожно, чтобы не стряхнуть снег, Кирилл повернул голову.

Курчавый парень лет двадцати надел на объектив «Зенита» крышку, сдул с аппарата снежинки и неторопливо застегнул футляр. Потом встретился с Кириллом глазами и улыбнулся.

Он не понравился Кириллу. Близко сидящие темные глаза были какими-то чересчур острыми, пестрая поролоновая куртка – крикливо модной, а улыбка показалась высокомерной. К тому же Кирилл не любил тех, кто ходит зимой с открытой головой, считал это пижонством. А фотограф был без шапки, и снег запутывался в его черной кудрявой шевелюре.

– Зачем вы меня сфотографировали? – спросил Кирилл негромко, но довольно придирчивым тоном.

Курчавый фотограф еще раз улыбнулся и объяснил:

– Ты хорошо вписываешься в пейзаж. Кругом снег, и ты тоже заснеженный. Завороженный, будто в сказке.

Это показалось Кириллу совсем обидным: парень словно без спросу прочитал его мысли. Кирилл сказал:

– Значит, я деталь пейзажа… Вроде пенька или коряги…

– Да вовсе нет! – энергично запротестовал фотограф. – Пенек, он – мертвый. А человек оживляет пейзаж, смысл придает.

С этими словами парень подтащил к скамейке большую, нагруженную чем-то тяжелым сумку, смахнул снег и сел рядом с Кириллом. Не вплотную, но достаточно близко. Снежная сказка кончилась. Это еще больше раздосадовало Кирилла.

– А зачем вам моя фотография? – хмуро спросил он.

– Ну, мало ли… В альбом вклею. Может быть, на стену повешу. Буду смотреть…

– А что тут такого интересного? Смотреть…

– Каждый человек интересен, – серьезно сказал фотограф, – потому что каждый – представитель человечества.

«Представитель человечества» – это звучало солидно. Будь Кирилл помладше, он бы начал таять от удовольствия. И спросил бы: «Значит, я тоже представитель?» Но сейчас он на эту удочку не клюнул. Он сказал:

– Разве все представители человечества интересные? Бывают дураки всякие, бывают жулики и бандиты. И просто… нахальные.

– Такие, кто без спросу фотографирует, – серьезно откликнулся курчавый незнакомец. – Ну, я же не знал, что ты так… болезненно отнесешься. Что же теперь мне делать? Пленку засветить?

– Ладно, не надо, – небрежно сказал Кирилл и посмотрел на большие часы у входа в сквер. Было без двух минут два. Кирилл глянул на соседа. Вблизи тот выглядел старше и казался немного утомленным. Он достал сигарету, похлопал по карману, повернулся к Кириллу.

– Спичек нет, случайно?

Кириллу это опять не понравилось.

– Не курю, – ответил он. – Понимаете, бросил недавно. Печень, склероз и все такое…

Парень хмыкнул себе под нос. Объяснил:

– Я ведь сказал «случайно». Может, на сдачу дали…

Кирилл опять посмотрел на часы. Было ровно два, но магазин не открывался.

– «На сдачу», – буркнул Кирилл. – Где дадут сдачу, если закрыто?

Фотограф кивнул:

– Я тоже жду…

За стеклянной дверью магазина замаячила белая фигура, и дверь приоткрылась. Парень встал, сунул смятую сигарету в карман, подхватил свою громадную сумку с двумя длинными ручками и, перегнувшись на один бок, зашагал к булочной. Он заметно прихрамывал.

Кирилл подождал несколько секунд и пошел следом.

В магазине он сунул в авоську два батона и половинку украинского каравая, прихватил пирожок с повидлом, чтобы пожевать на ходу. Он почти забыл о курчавом незнакомце, но, когда вышел на улицу, увидел его снова.

В одной руке парень тащил полиэтиленовый пакет с батонами, в другой сумку, которая весила, наверно, килограммов двадцать. «Что в ней такое?» – машинально подумал Кирилл. Парень словно услышал его. Посмотрел и улыбнулся опять. Теперь это была другая улыбка: немного настороженная и виноватая какая-то. Парень словно просил: «Ты не смейся, пожалуйста, что я так неуклюже ковыляю со своей тяжестью…»

Кирилл не успел сразу отвести взгляд. А когда отвел, уходить было уже неловко. «Вот так всегда с тобой…» – обругал он себя. Подошел и сказал, глядя в землю:

– Дайте одну ручку… Вам далеко?

Парня звали Геннадием. Жил он в Заовражке – старом районе, где все улицы были похожи на деревенские. Весной там пышно цвела над косыми заборами черемуха, летом дороги зарастали мелкой травой, а зимой лежали вдоль улиц длинные сугробы и над заснеженными крышами стояли прямые столбы дыма.

От многоэтажных кварталов, где жил Кирилл, до Заовражка полчаса ходьбы. А если на автобусе – тоже полчаса, потому что автобус идет окружным путем, через большой мост. Этот мост построен над оврагом, в котором течет неглубокая речка Туринка. Недалеко от моста Туринка сливается с другой речкой, у которой громкое название – Ока…

Сначала Кирилл решил, что поможет нести сумку только до автобусной остановки. Потом пробурчал: «Да ладно, я не тороплюсь» – и поехал. И оказался наконец на улице Осипенко, у дома номер четырнадцать, перед калиткой со старинным железным кольцом.

– Вот и приехали. Заходи, – пригласил Геннадий.

Дом был большой, с застекленной верандой, выходившей во двор. Кирилл увидел старое, но уютное крыльцо. Однако Геннадий не пошел к этому крыльцу. Они с Кириллом потащили сумку дальше – к низкому бревенчатому сараю. Геннадий ногой толкнул дверь – и навстречу пахнуло теплым воздухом.

После улицы Кириллу показалось, что внутри жарко. Под потолком горела сильная лампа. В углу бодро гудела жестяная трехногая печурка. У длинного верстака несколько мальчишек возились с какими-то просверленными планками. А посреди сарая стояла на подставках из досок тяжелая черная шлюпка.

«Шестивесельный ял, – машинально определил Кирилл. – Как он сюда попал?»

У стены Кирилл увидел свежеоструганную мачту. Она была не шлюпочная. Двусоставная, со стеньгой и решетчатой марсовой площадкой, она была копией мачты с крупного парусника.

Над верстаком висел чертеж, сделанный на голубой миллиметровке: та же шлюпка, но с кормовой надстройкой, узорчатой приставкой на носу – княвдигедом, с бушпритом, большой грот-мачтой, маленькой бизанью, с треугольниками носовых парусов.

«Ясно…» – подумал Кирилл, и сердце его стукнуло. Ясно было еще не все, но главное он уже понял.

Пятеро мальчишек обступили Геннадия.

– Ура, Дед краску притащил! Живем!

– И хлебушек! Чай поставим!

– Дед, а лак тоже привез?

Геннадий, охотно откликаясь на странное имя «Дед», сообщил:

– Все привез… Гостя привез. Он мне помогал сумку тащить. Не то что некоторые лодыри.

Раздался негодующий вопль. Оказывается, пока Дед, никого не предупредив и не позвав на помощь (сам виноват), ездил за краской, «лодыри» провернули массу работы: выточили кофель-планки, подогнали к бортам руслени, а Митька в это время доблестно шпаклевал коварные щели у ахтеркницы.

– Сдаюсь, сдаюсь, – сказал Дед. – Вы герои. Знакомьтесь с гостем, его зовут Кирилл.

Высокий веснушчатый паренек с серьезными глазами первый протянул руку и сказал, что его зовут Алик. Смуглого, похожего на кавказца мальчишку звали Валеркой, рослого белобрысого паренька лет четырнадцати – Саней. А еще было два Юры – Кнопов и Сергиенко. Они так и представились: по имени и фамилии. Видимо, чтобы Кирилл их отличил друг от друга. Отличить на первый взгляд было трудновато: оба коренастые, рыжеватые, улыбчивые и деловитые. Похожие, как братья. Кирилл сразу понял, что они крепкие друзья между собой.

В это время из шлюпки выбрался пацаненок лет семи или восьми, курчавый, как Дед Геннадий. В большом не по росту вязаном жилете, к которому прилипли опилки и стружки, в мятых коротеньких штанах и продранных на коленях колготках. Вся одежда мальчишки была густо уляпана коричневой краской. Нос, уши и щеки тоже были перемазаны.

Дед сказал:

– Эту беспризорную личность зовут Митька.

Митька серьезно протянул ладошку, но увидел, что она в краске, и вместо ладони подставил локоть. Все засмеялись, потому что локоть тоже был вымазан.

Только Кирилл не засмеялся. Он подержался за острый локоток мальчишки и поймал себя на мысли, что ему очень хочется набрать воздуху и дунуть на курчавую Митькину голову, чтобы застрявшие в волосах стружки разлетелись, как желтые бабочки.

Митька продолжал серьезно смотреть на Кирилла и неожиданно спросил:

– Ты видел привидения?

– Что? – растерялся Кирилл. Но потом среагировал: – Конечно. У нас дома их два. Одно совсем ручное – белое и пушистое, вроде кошки. За холодильником живет.

– Врешь, – разочарованно сказал Митька.

– Не вру. У него скоро детеныши будут, могу одного принести.

– А ты еще придешь?

Кирилл опустил глаза. Он знал, что придет. Он понял, что это судьба. Но, конечно, он не решился сразу спросить: «А можно мне с вами?»

На полу, под верстаком, сложены были кучкой деревянные, просверленные в трех местах кружочки величиной с блюдце для варенья. Один откатился и лежал у самых ног Кирилла. Кирилл поднял его. И сказал, слегка смущаясь:

– А чего это у вас юферсы по полу раскиданы? Разве лишние?

На него посмотрели сначала удивленно, а потом с улыбкой и пониманием. В сухопутном городе, где речки Ока и Туринка в самом глубоком месте были мальчишкам по пояс, едва ли нашлось бы десять человек, знающих, что деревянный блок для набивки стоячего такелажа называется «юферс».

Вечером Кирилл сказал отцу:

– Папа, я познакомился с твоим знакомым…

– Кто же это?

– Геннадий Кошкарев. Он у вас на заводе фотолабораторией заведует. Он говорит, что знает тебя. Ты ведь его тоже знаешь?

– Ну как же… Знакомы, – отозвался отец без особого, впрочем, восторга.

– А что? – встревожился Кирилл. – У вас, что ли, это… служебные трения, да?

Отец усмехнулся:

– Да нет, пожалуй… Характер у него тяжеловатый.

– Почему? – удивился Кирилл.

– Кто же знает? У каждого свой характер… Может, из-за несчастья. Он киносъемкой увлекается, хотел после школы на кинооператора учиться, да попал под машину, ногу ему повредило. Говорят, почти год в больнице пролежал, а хромота все равно осталась… Впрочем, я это понаслышке знаю…

– Разве с хромотой нельзя быть оператором?

– Может, и нельзя. Оператор – профессия подвижная. А может быть, можно, да не сумел. Наверно, были причины… А снимает он хорошо. Талантливо.

– Сегодня меня на улице снял. Так и познакомились… Папа, он с ребятами парусник строит, под старину. Из шлюпки переделывает… Он меня в команду берет…

Отец оживился:

– Кошкарев судно строит? Вот не подумал бы! Я считал, что он весь в кинофотозаботах. Ай да Тамерлан!

– Почему Тамерлан?

– Так его иногда именуют. Помнишь, был хромой завоеватель – «Гроза Вселенной»?

– Помню. А Гена-то почему гроза?

– Он редактор «Комсомольского прожектора». И не приведи господь попасть под объектив с чем-нибудь таким… отрицательным. Недавно выпуск сделал про захламленность в цехах. Потом партком заседал…

– Ему попало? – встревожился Кирилл.

– Если бы ему… – с хмурой усмешкой сказал отец.

– Ну… значит, он справедливый выпуск сделал? – как можно деликатнее спросил Кирилл.

Отец вздохнул:

– Может, и справедливый… со своей точки зрения. Только ведь захламленность не от хорошей жизни была, есть масса причин… А впрочем, дело уже прошлое. Как говорится, все к лучшему.

– Ты на него злишься? – прямо спросил Кирилл.

Отец засмеялся.

– Мало ли на кого разозлишься в горячке… Ты что, уже влюбился в него?

Кирилл ответил уклончиво:

– Я в «Капитана Гранта» влюбился. Так парусник называется.

Отец серьезно сказал:

– Ты не сомневайся, Кошкарев – парень честный. Только вспыльчивый чересчур, сердитый.

Кириллу Дед вовсе не казался вспыльчивым и сердитым. Даже если ребята вместо дела устраивали возню, Дед не ругался и не покрикивал, а, только укоризненно смотрел и брался за работу сам. Словно говорил: «Ну вы как хотите, а я считаю, что мы собрались не дурака валять». Иногда это помогало.

После работы, когда все расходились, Кирилл, бывало, оставался с Дедом. Они гасили печку, чтобы не случилось ночью пожара, подбирали с пола забытые инструменты. Потом садились на скамью перед недостроенным корпусом парусника и молчали. Кирилл мысленно дорисовывал корабль: узорную кормовую надстройку, белую рубку с точеными перильцами, поднявшиеся мачты, ванты, паруса… Гафельный кеч «Капитан Грант» обещал быть красивым, как хорошая песня. Может быть, это неточное сравнение, но другого Кирилл не мог придумать. И когда Кирилл представлял, как вырастает корабль, он словно сочинял эту песню.

У Деда, видимо, были похожие мысли. Однажды он сказал:

– Еще зима, снег кругом, а ведь все равно будет лето. И поплывем… Вот закрою глаза – и сразу вижу, как паруса отражаются в синей воде…

Кирилл придвинулся к Деду и кивнул.

– А ты немногословен, мой юный друг, – сказал Дед. – В первый день ты мне показался как-то… ну…

Кирилл улыбнулся:

– Нахальнее, да?

Дед виновато развел руками. Кирилл сказал:

– Сам не знаю, что на меня тогда нашло… Вообще-то я довольно тихий и примерный, – добавил он с еле заметной насмешкой.

– Это в школе так говорят?

– Везде… Я до третьего класса вообще мало говорил, я заикался.

– Сейчас незаметно…

– Прошло… Я петь полюбил, тогда это и кончилось. Меня учительница Зоя Алексеевна к пению приучила.

– И сейчас поешь?

– В школьном хоре. Только мне там не нравится. Туда многих без всякого согласия посылают, это плохо. Зачем, если не хочется петь?

– Но тебе-то хочется?

Кирилл мотнул головой.

– Нет, мне там тоже не нравится. Руководитель новый появился, крикливый какой-то… И песенки все детские… Я бы ушел…

– А почему не уйдешь? Спорить не хочешь?

Дед спросил это без насмешки – серьезно и по-хорошему. Кирилл почувствовал, как защипало в глазах, и хмуро признался:

– У меня какое-то свойство дурацкое. Сам не знаю почему… Вот увижу что-нибудь несправедливое, начну спорить – и вдруг слезы.

Дед понимающе кивнул:

– Это бывает иногда…

– У меня не иногда, а каждый раз… Сейчас даже больше, чем раньше, – сердито сказал Кирилл и переглотнул. – Ты никому не говори… Может, я больной?

Дед засмеялся и положил свою ладонь Кириллу на затылок.

– Что ты, Кир… Твоей беде помочь совсем легко.

Кирилл удивленно поднял повлажневшие глаза.

Дед глянул в эти глаза и доверительно произнес:

– Как в горле заскребет, вспомни зеленого павиана Джимми.

– Какого павиана? – очень удивился Кирилл.

– Я же говорю: зеленого. Сразу представь себе зеленого павиана Джимми, и все пройдет… Это меня в детстве дядюшка научил. Здорово помогает, честное слово.

Кирилл помигал и неловко улыбнулся:

– Я… ладно, попробую. – И подумал: как жаль, что не знал про Джимми осенью. Про тот случай до сих пор стыдно вспоминать. Ева Петровна оставила весь класс после уроков за то, что будто бы безобразно вели себя в столовой и разбили два стакана. Свинство какое! Ведь ей сто раз объясняли, что никто не дурачился и не бил! Кирилл кипел, кипел внутри, потом встал и приготовился сказать, что все это несправедливо и она не имеет права… А вместо слов получились всхлипы, и он разревелся, как дошкольница, у которой отобрали новый мячик.

Евица-красавица сказала:

– Векшин, ступай домой. Ты-то ни в чем не виноват, я знаю.

Кирилл схватил портфель и выскочил в коридор. Получилось, что ни за кого он не заступился, а только себе заработал прощение. Выревел! Это в двенадцать-то лет… Нет, зеленый павиан – это, кажется, неплохо (глаза, между прочим, высохли). В этом что-то есть.

Но тут же Кирилл встревожился:

– А Митька? Он разве не знает про павиана?

Дед снисходительно сказал:

– Митька если ревет, то от страха или от вредности. Здесь уж Джимми бессилен.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт