Книга Охота на медведя онлайн - страница 11

Глава 12

Оказавшись перед воротами небольшого особняка, Олег некоторое время помедлил, примерился и – разом перемахнул чугунную ограду и направился к дому.

В тот же момент вспыхнули галогенные лампы, заливая пространство неживым люминесцентным светом.

Когда Олег подошел к двери, у порога уже стоял высокий и широкоплечий мужчина и улыбался визитеру.

– Медведь‑то ты медведь, а скачешь, как леопард.

Они пожали руки и прошли в дом.

– Леша, это и есть старая дачка? – спросил Олег.

– А то.

– Что в гараже?

– «Мерседес».

– Служебный?

– Свой.

– Растут люди. А ты раздобрел, Леший.

– Скорее раздался. Зато ты тощ, как дворовый кот.

– Порода такая. Ем мало, сплю еще меньше. Это в мою честь иллюминация?

– Сработали сенсорные датчики. Ты зачем через забор прыгал?

– Усомнился. Место вроде то, береза – тоже. А домик – другой. Решил убедиться.

– Убедился?

– Да.

Они прошли на второй этаж, устроились на просторном балконе. Стол был уже накрыт: коньяк, водка, холодные закуски.

– Когда тебя нет – охрана? – спросил Гринев.

– Нет.

– Значит, не пристрелили бы.

– Привычки детские забывать пора.

– Думаешь?

– Обидно словить пулю в Подмосковье в мирное время.

– А оно мирное?

– Брось, Олег. Ты же финансист, а не философ.

– Финансы без философии не финансы, а просто деньги.

– Сильно сказано. Но глупо. Всем милее то, что в кошельке. Тебе нет?

– Смысл ищу.

– Жизни?

– Не меньше.

– Не поздно?

– Это – как умирать или жениться: никогда не поздно.

– Лучше второе.

– Кто бы спорил.

– Ну что? За встречу? Они разлили, выпили.

– Что не похвастался, Леший? – спросил Гринев, поведя рукой.

– Я скромный.

– Воздух здесь – хоть пей.

– Да. Когда‑то это было глушью, а теперь... Дорогу подвели, был бы на машине, заметил. Ты по делу?

– Нет. Просто.

– Я, вообще‑то, так и решил. А потом подумал – мало ли... Все‑таки давно не виделись.

– Очень давно. Ты поднялся.

– Одни люди падают, другие поднимаются. По второй? Они выпили. Повспоминали общих знакомых. Выпили по третьей. Поболтали о политике. Снова налили... И снова...

– Как‑то странно себя чувствую, – признался Лешаков.

– С чего? Хороший дом, теплая ночь.

– Отвык общаться просто так. Совсем отвык. Умом понимаю: мы же знаем друг друга сто лет, и вообще... Пью и – не пьянею. Сверлом мысль: «Что ему от меня нужно?»

– Мне? Я же сказал: ничего.

– Я не о тебе, Олег. Я о привычке. И о времени. Оно меняет нас. И когда‑нибудь изменит совсем. Общество свободных индивидуумов. Наверное, ты прав.

– В чем?

– В войне. Как сформулировал некогда Томас Гоббс: «Война всех против всех». А свобода – не что иное, как свобода подмять остальных.

– Может быть.

– Война... Она всегда за выживание. Если покатишься вниз, можешь не остановиться.

– Кто знает, Леший, где верх, где низ? Может, в этом и есть вся прелесть?

– В падении?

– Я же медведь. Работаю на падение для будущего подъема. Да и, как сформулировала одна милая девушка... по ощущениям полет от падения неотличим.

Лешаков посмотрел на Олега пристально и очень внимательно.

– Я не пьян, – улыбнулся тот. – Но и не трезв.

– Вид у тебя шальной. Словно ты собираешься прыгнуть с вышки в бассейн без воды.

– Почти что.

– А воду нальют, когда научишься прыгать?

– Надеюсь, раньше. – Олег помолчал, произнес раздумчиво:

– Иногда это приходится делать. Прыгать или...

– Или?

– Имитировать прыжок.

Лешаков погрустнел:

– Вот это и плохо.

– Что именно?

– Мы не виделись черт‑те сколько времени... Сидим, умничаем, а каждый думает о своем. И ладно бы дети, жена, семья. Нет. Бизнес.

Олег встал, прошелся по балкону‑террасе, вдохнул настоянный сосновый аромат:

– Почти рай.

– Мне тоже нравится. Вот только... Мы сидим здесь, видим кусочек леса и – друг друга... И приходит мысль такая, что дух захватывает... А есть ли остальной мир? Или он – мираж?

– Ты в поселке давно не был, Леша?

– С детства.

– Жаль.

– Почему?

– Завод там был.

– Сейчас разве нет?

– Пустые цеха. Ребра ангаров. Свалка. Лешаков пожал плечами.

– Сейчас невыгодно производить. Сейчас выгодно торговать. Никому нет дела до цеховых развалин.

– Тебе тоже?

– Мне тоже.

– Плохо.

– Чтобы эту рухлядь поднять, нужно вложить... даже не знаю сколько. Пусть экономисты считают.

– Продавать проще?

– Проще.

– Понятно. Товары и услуги. Ты, кажется, на инженера учился?

– Мы все учились понемногу... Ты же знаешь, Медведь, у меня охранное предприятие. Фирма.

– Которая веников не вяжет... А кого вяжет?

– Кого нужно, того и повяжем.

– Погоди, ты же был связист...

– Я и теперь он. Связи... куда без них? Что ты засмурнел, Медведь? Не Россию продаю. Ее без меня продали.

– Понятно. Услуги и... что еще?

– Олег, этот разговор «о птичках»... – Я не о птичках. Я о заводе. О людях. Об их детях.

– Ты все‑таки пьян.

– Чуть‑чуть.

– Я их на завод палкой не гнал.

– Просто им не повезло?

– Можно и так сказать.

– Нам с тобой повезло больше. Москва, родители по советским временам зажиточные и значимые...

– Да? А армия?

– Не знаю, как ты, а я дурак был. Хотел стать настоящим мужчиной.

– А я провалил первый экзамен. Вчистую. Я тебе рассказывал.

– Помню. Любовь. Безответная.

– Любовь всегда безответная, Гринев. Мы любим не женщину, а свое представление о ней. А с годами понимаешь... От баб – одни потери. После Эвелины ты, надеюсь, это осознал.

– Не вполне.

– Значит, все впереди, Медведь. Хотя мальчишкой ты давно не выглядишь.

– Всякому овощу – свое время.

– Если дадут созреть. Нет, ты не сбивай меня, Медведь. Вот ты говорил: родители, влияние... Как ты попал в Туркестан?

– Нарушал дисциплину. Характер такой.

– А я не нарушал. Но тоже попал. Разнарядка. План. Когда предки узнали – начали рвать и метать. А также звонить и перезванивать. Но – поздно. Я был уже далеко.

– И к чему ты это? «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз...» Система.

– Ты помнишь, что было потом?

– Подрались в части с туземцами.

– Это не драка была, Медведь. Быть московским пацаном и тогда и теперь... Нас очень не любят везде, Медведь.

– Были бы вместо нас рязанские или калужские – им бы тоже досталось. А вообще... Нам тогда просто повезло.

– Ты это называешь «повезло»?

– Да. Мы же отбились.

– А военная прокуратура, дело, угроза дисбата – это что? Тоже «повезло»?

– Конечно повезло. Мы же в него не попали.

– Зато попали в Афган. Под занавес.

– Очень повезло.

– Да?

– Мы – живы.

– Живы. – Леша задумался, вспоминая. Повторил:

– Живы.

Разлил. Они выпили молча.

– Вообще‑то, жаль, что давно не виделись, – сказал Лешаков. – Очень жаль.

Может, все как‑нибудь и по‑другому вышло...

– Что – все?

– Не знаю. Жизнь.

– Это – вряд ли.

– И все же вид у тебя совсем шалый. Ты что‑то задумал?

– Не я один. – Олег помолчал, произнес медленно:

– Таких поселков и городков, как этот, в России тысячи. По большому счету ты прав: здесь Москва рядом, люди худо‑бедно, но устроились. Я хочу, чтобы люди жили достойно. Везде.

– Зачем тебе это?

– Хочу быть богатым.

– «Жить достойно». Звучит как лозунг. Уж если я чего и понял, так только то, что жить богато или счастливо заставить нельзя.

– Со счастьем – это кому как повезет.

– Но нам‑то повезет?

– Нам повезет. Потому что мы этого хотим.

– Ладно, Олег. Давай по крайней накатим и – спать. Подъем завтра ранний.

Ляжешь в большой комнате, на кушетке.

Леший разлил:

– За что пьем? За падение?

– За полет.

Через пятнадцать минут Олег уже крепко спал. Ему снилось небо.