Книга Ядерный шантаж онлайн - страница 19

2

– Ты ничего не путаешь?

– Галлюцинациями не страдаю, – отрезал Бондарев.

– Я ими тоже не страдаю, я ими наслаждаюсь, – хмуро сказал Директор. Ему приходилось задирать голову вверх, чтобы общаться с Бондаревым, и Директор был не в восторге от этого. Не в восторге он был и от самого разговора, имевшего место в три часа ночи в опасной близости от мусорных баков.

– Так, значит, это похоже…

– Это похоже, – во второй раз начал Бондарев, – на большой супермаркет… То есть нет, это похоже на самолётный ангар, в котором устроили большой оптовый склад. Там у них ездят погрузчики…

– И всё это – оружие? – перебил Директор.

– Именно.

– Ты не перепутал? Может, там всё же детское питание в коробках? Или гвозди? Ну как прикрытие. А посреди детского питания и гвоздей спрятано немного оружия. Может, так?

– Ни хрена, – сказал Бондарев. – Там только оружие. Я шёл по складу. А они хвастались, чего у них есть.

– И что там у них?

– Да все. Все, кроме тяжёлой техники. Автоматы, пистолеты, крупнокалиберные пулемёты, гранатомёты, «ПТУРСы»…

– То есть ты видел самолётный ангар, битком набитый оружием? – уточнил Директор. – Самолётный ангар с оружием в самом центре Москвы, так?

Бондарев вздохнул.

– Что-то в вашем голосе подсказывает мне, что вы меня держите за идиота. И что вы мне не верите.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Да, я видел самолётный ангар, под завязку набитый оружием. Я не уверен, что это в центре Москвы. Мне кажется, что меня возили битый час кругами в районе все того же тоннеля. Впрочем, вам-то лучше знать – центр или не центр.

– В смысле?

Бондарев похлопал себя по животу.

– Я же таскал на себе эту штуку с сигналом.

– Ах, ты про это, – как-то сразу поскучнел Директор.

– Извините?

– Сигнал потеряли. Ну не надо так на меня смотреть – потеряли и потеряли. С кем не бывает.

– То есть если бы меня там порезали на куски и растворили в серной кислоте…

– Не драматизируй. Никакой серной кислоты там не было.

– Короче, я болтался по этим притонам совершенно один, безо всякого прикрытия!

– И как хорошо, что ты узнал об этом только сейчас.

– Я с этим сигналом… – Бондарев замолчал. Теперь ему не казалось особенно умным то, что он сделал.

– Что ты с сигналом? – не пропустил мимо ушей Директор.

– Я оставил у них маяк. У них, то есть на складе.

– Поподробнее.

– Я сказал, что мне нужно в туалет, и там вытащил маяк из ремня. Сунул его в комок жвачки и прилепил под смывной бачок.

– Это хорошо, – сказал Директор. – Даже, я бы сказал, неглупо.

– Просто все это под землёй, вряд ли сигнал удастся засечь, даже если стоять прямо над складом. Там несколько бетонных перекрытий, так что…

– Я расскажу техникам про твой подвиг. Может, и они чего придумают, – пообещал Директор.

– И я опоздал на свой поезд, – напомнил Бондарев.

– Тебя всё равно никто не собирался встречать на перроне, так что… Может, останешься, доработаешь этот оружейный супермаркет? Они же теперь ждут тебя уже с настоящими деньгами.

– Я не сказал, что приеду сам. Я им сказал, что приедет человек от меня.

– Хитрец.

– Потому что иначе я в этом завязну. Вы же понимаете – если там это гора оружия, то её нельзя брать вот так с наскоку, как вы хотели…

– Ничего я не хотел.

– Нужно очень плотно проработать склад, все каналы поставки, постараться всю их бухгалтерию захватить… Это же целая махина, настоящая фирма, там больше сотни людей работает. Если я буду этим заниматься, то кто займётся Черным Маликом?

– Ну да, всё правильно… Всё правильно, только и со складом тянуть нельзя. Найдётся какой-нибудь псих, вооружит до зубов два десятка придурков, да и попрёт на Кремль.

– Не дойдёт, в пробках застрянет.

– Так ведь шуму не оберёшься… Короче говоря, езжай сейчас к Дюку, помоги ему разобраться с делами – чего-то он там мудрит, – а когда вернёшься, мы ещё раз все обсудим.

С точки зрения Бондарева, обсуждать тут больше было совершенно нечего, но из вежливости он сказал:

– Ладно.

3

А потом Бондарев схитрил сам. Он не поехал на поезде, а полетел на самолёте, выиграв чистых пять часов. Добравшись до места, Бондарев не стал звонить Дюку, он отправился в гостиницу и залёг в долгий глубокий сон. На протяжении этих часов мир ничего не знал о местонахождении Бондарева, поэтому ни звонки, ни стуки в дверь не прерывали его важное занятие.

Сон оказался прерван абсолютно диким кошмаром, который приснился Бондареву; кошмаром коротким, но чрезвычайно эффективным – Бондарев вскочил в холодном поту. Захотелось немедленно напиться кофе до ускоренного сердцебиения, чтобы никогда больше не видеть такого ужаса. Бондарев тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и пошёл в душ.

Полчаса спустя он вышел из гостиницы. На синем пластиковом стуле под тентом летнего кафе сидел мрачный, но традиционно элегантный Дюк.

– У меня две новости, – сказал Дюк Бондареву. – И обе плохие.

Глава 9
Алексей Белов: шанс

1

Так вот как выглядела смерть изнутри. Алексей внимательно осмотрелся и постарался запомнить. Хотя зачем запоминать? Если уж умер, так это надолго.

На первом году армейской службы колонна, в которой ехал Алексей, попала под обстрел чеченцев. В опасной близости от головы Алексея рванула граната, и он отключился, оглушённый и ослеплённый вспышкой. Алексей считал, что тогда он на несколько секунд умер – вместо зелёнки, БТР и грязных камуфляжей появился коридор белого света, и Алексей на несколько мгновений завис между своим уязвимым человеческим телом и этим коридором. Откуда-то появилось чувство, что определённо стоит проследовать до конца этого коридора, и Алексей уже согласился с этой идеей… Но тут что-то ухнуло – почти как вторая граната, – и Алексей закричал от боли. Он лежал в придорожной канаве, у него шла кровь из ушей и носа, и вокруг была та же самая грязь и та же самая боль, от которых он едва не ушёл по коридору белого света. Алексей поднял автомат и принялся палить в сторону зелёнки, доказывая факт своего существования на ЭТОМ свете, а не на каком-либо ещё.

А противоположный конец коридора, стало быть, выглядел вот так. Алексей почувствовал некоторое разочарование. Комната походила на операционную, только не в полевом госпитале, а в хорошей дорогой клинике, куда у Алексея при жизни шансов попасть практически не было. Здесь было очень тихо, очень чисто… Белые стены без окон. И ещё запах. Пахло чем-то таким медицинским.

У Алексея все ещё кружилась голова, руки и ноги были тяжёлыми, будто к каждой привязали по гире. Поэтому он сидел и не пытался шевелиться.

В комнате он был не один. Напротив сидел серьёзного вида мужик в очках и задумчиво разглядывал Алексея. Как бы плохо сейчас ни было Алексею, но он сообразил, что вряд ли это сам господь бог собственной персоной. Много чести. А вот как зовут таких специальных мужиков, которые встречают покойников и сортируют их между раем и адом, Алексей вспомнить не мог. Его никогда не интересовали эти религиозные штуки, даже на войне, когда обстановка сама собой подталкивает человека к мысли – нужно заранее позаботиться о загробной жизни, которая может начаться в следующую секунду. Иначе, того и гляди, останешься атеистически настроенным куском мяса с пулей в неверующей башке.

Теперь вот Алексей сидел и не знал, как обратиться к мужику в очках. Тот сам обратился к Алексею:

– Уже получше?

Алексей утвердительно качнул подбородком.

– Ты меня слышишь, понимаешь? Можешь разговаривать?

– Д-да, – со второй попытки выговорил Алексей, еле ворочая тушей языка.

– Я хочу с тобой просто поговорить. Задать кое-какие вопросы.

Алексей подумал, что это, должно быть, что-то вроде анкеты при приёме на работу. Что ж, порядок есть порядок.

Но вопросы оказались немного странными.

– Откуда ты узнал, что Олег Фоменко находится в доме на Лесном шоссе?

– Услышал по рации. По милицейской рации.

– И что ты собирался делать?

Врать после смерти – дело совсем уж последнее, так что Алексей не стал скрытничать:

– Думал, возьму его… Вроде как в заложники. Потребую, чтобы мать и сестру отпустили. Они-то в чём виноваты?

– Они ни в чём не виноваты, – согласился мужчина в очках. – И ты думаешь, твой план сработал бы? Полковник Фоменко согласился бы на твои требования?

– А что ему оставалось делать?

– Ну, брать заложников – это уже тяжкое преступление, терроризм. Фоменко мог подогнать спецназ, снайперов, и тебе бы влепили пулю.

– Вряд ли.

– У тебя есть какие-то идеи, мысли на этот счёт? Почему – «вряд ли»? Почему ты думаешь, что Фоменко не пошёл бы на шумное решение проблемы?

– Нет у меня мыслей… Просто думаю я так. Кажется мне, что не погнал бы он против меня спецназ, захотел бы по-тихому все решить.

– Интуиция. Понятно, – сказал мужчина в очках. – Ну а вообще – чего ты хочешь?

– Это как?

– Ты молодой умный парень, приходишь из армии и начинаешь как одержимый гоняться за каким-то подонком. Будто бы нет в мире дела важнее.

– А что, не надо было? Надо было простить? Типа, врезали по одной щеке, подставь другую?

– Я не об этом. Наверное, нужно было сквитаться с Олегом Фоменко. Но ты сделал это таким способом, что пустил под откос всю свою будущую жизнь. Ты уже не можешь вернуться домой, ты не можешь встретиться с матерью, тебя ищет милиция…

– Я всё сделал правильно.

– Наверное. Но разве обязательно было бить Олега Фоменко при людях? Люди в таких случаях перестают быть людьми и становятся свидетелями. Ты мог сделать все то же самое, но не засветиться.

– Подкараулить его в подворотне? И шарахнуть кирпичом по башке сзади?

– Ну хотя бы так. Это была бы месть, но тебе потом не пришлось бы бегать от милиции по всему городу.

– Я прав, – сказал Алексей. – И какого чёрта я должен скрывать, что я прав?!

– Все понятно, – сказал серьёзный мужчина в очках. Алексея перестало мутить, он мог концентрировать своё внимание, и теперь мужчина казался ему похожим на психоаналитика из американских фильмов – такой же вот рассудительный и всезнающий, единственный нормальный посреди окружающих его психов.

– Допустим, все у тебя получилось, – сказал мужчина. – Мать с сестрой выпустили, Олега Фоменко ты в очередной раз уделал. Что дальше? Что ты вообще собираешься делать?

Алексей не понял вопроса. Как это – дальше? Потом он вспомнил, что в заполнявшихся им раньше анкетах тоже попадались бессмысленные вопросы, и на них всё равно нужно было отвечать.

– Что я буду делать? – В голову ничего не лезло, и он выдал лживую отговорку, навязшую у него в ушах от многочисленных материнских советов: – Ну, работу искать, наверное.

«Только какая работа мне теперь светит?» – подумал он тут же. На круглом лице очкастого «психоаналитика» была написана примерно та же самая мысль. Алексей нахмурился – глупость ляпнул, не потрудился придумать что-нибудь поумнее. А что поумнее? А что вообще тут можно придумать, а?!

– Если ты действительно хотел найти работу, – мягко заметил очкастый, – то почему после возвращения из армии ты сразу занялся не поисками, а местью?

Дерьмо вопрос. Такой вопрос, что и отвечать-то на него глупо. Нечего отвечать, все и так понятно.

– Потому что месть была для тебя важнее.

Если сам все знаешь, чего спрашиваешь?! Да, так получилось. Да, значит, месть важнее. Важнее и проще. Потому что тут я знал, что мне надо делать. Знал и умел. Наверное, это всё, что я знаю и умею.

Алексей так и не сообразил, были ли это его мысли, или же он все проговорил вслух. Во всяком случае очкастый понимающе кивнул, будто бы прочитал мысли Алексея и больше ни в каких ответах не нуждался. Очкастый поднялся со своего крутящегося кресла и приблизился к Алексею вплотную.

Сейчас Алексею вдруг показалось, что «психиатр» очень похож на кого-то знакомого. Да, точно, если очки убрать…

Если убрать очки и чуть подправить причёску, то «психиатр» как две капли воды был похож на того мужика с мобильником, который убил Алексея на Лесном шоссе.

– Больше вопросов не имею, – сказал «психиатр», и Алексей вдруг со страшной скоростью полетел в темноту, будто бы его только что резким движением выключили из розетки.