Цитаты из книги Чернобыльская молитва - страница 3
Судьба – жизнь одного человека, история – жизнь нас всех. Я хочу рассказать историю таким образом, чтобы не потерять из виду судьбу… Одного человека…
Теперь часто вместо обычных утешений врач говорит жене об умирающем муже: "Подходить близко нельзя! Целовать нельзя! Гладить нельзя! Это уже не любимый человек, а объект, подлежащий дезактивации.
Чернобыль для тех, кто там был, не кончился в Чернобыле. Они вернулись не с войны… А как будто с другой планеты.
Если кто-то возмущался, хотел увезти гроб на родину, его убеждали, что они, мол, герои и теперь семье уже не принадлежат. Они уже государственные люди… Принадлежат государству.
Клиника острой лучевой болезни – четырнадцать дней… За четырнадцать дней человек умирает…
Цвет лица… Цвет тела… Синий… Красный… Серо-бурый… А оно такое все моё, такое любимое! Это нельзя рассказать! Это нельзя написать! И даже пережить… Спасало то, что все это происходило мгновенно, некогда было думать, некогда было плакать.
Саркофаг – покойник, который дышит. Дышит смертью. На сколько его ещё хватит? На это никто не ответит, до сих пор невозможно подобраться ко многим узлам и конструкциям, чтобы узнать, каков у них запас прочности.
Вы только тронули меня, и я уже падаю, падаю туда... В кошмар... В ужас... Лечу...
Они умирают, но их никто по-настоящему не расспросил. О том, что мы пережили... Что видели... О смерти люди не хотят слушать. О страшном...
Страницы← предыдущая следующая →
