Цитаты из книги Вино из одуванчиков - страница 17

Как чудесно лежать в ночи папоротников, трав, в ночи негромких сонных голосов, все они шелестят, и сплетаются, и из них соткана тьма.

Ты всегда хочешь оставаться такой, какой была прежде, а это невозможно: ведь сегодня ты уже не та. Ты только та, что здесь сейчас, сегодня, сегодняшняя ты.

Здесь, в мире людей, можно отдать время, деньги, молитву — и ничего не получить взамен.

Если хотите найти для коллекции редкостного жучка, нужно хорошенько поискать и не лениться пошарить по разным укромным уголкам.

Она села рядом с ним на качели, в одной ночной сорочке, не тоненькая, как семнадцатилетняя девочка, которую еще не любят, и не толстая, как пятидесятилетняя женщина, которую уже не любят, но складная и крепкая, именно такая, как надо, — таковы женщины во всяком возрасте, если они любимы.

Я и правда живой, думал Дуглас. Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню.

Точно огромный зрачок исполинского глаза, который тоже только что раскрылся и глядит в изумлении, на него в упор смотрел весь мир.

Вино из одуванчиков - пойманное и закупоренное в бутылки лето

– Том… Как по-твоему, все люди знают… знают, что они… живые?

– Ясно, знают! А ты как думал?

– Хорошо бы так, – прошептал Дуглас. – Хорошо бы все знали.

Хорошо все-таки старикам — у них всегда такой вид, будто они все на свете знают. Но это лишь притворство и маска, как всякое другое притворство и всякая другая маска. Когда мы, старики, остаемся одни, мы подмигиваем друг другу и улыбаемся: дескать, как тебе нравится моя маска, мое притворство, моя уверенность? Разве жизнь — не игра? И ведь я недурно играю?