Книга Дневник для Стеллы онлайн - страница 18

Письмо XIX

Лондон, 24 марта 1710—1711.

[суббота]

Признаюсь, Престо поступил не совсем честно, не послав нынче в кофейню узнать, нет ли там письма от МД, до того, как он отправил свое, но я сделал это нарочно, потому что терпеть не могу отвечать на два письма сразу. Такие письма на манер дневника меньше всего пригодны для сообщения новостей, а посему впредь о каких-нибудь политических новостях, заслуживающих того, я буду писать вам в последний день. Мое колено поправляется, хотя я расчесал его прошлой ночью. Обедал у Нэда Саутуэла в обществе епископа Оссорийского^[453] и целого сборища ирландских джентльменов. Читали ли вы хотя бы один из «Спектэйторов»? Прошло ровно три недели с тех пор, как я получил ваше последнее письмо № 11. Боюсь, что одно находилось на том пакетботе, который был недавно захвачен. Это было бы очень досадно, принимая во внимание, каких трудов они стоят МД, особенно бедной славной Стелле, у которой такие слабые глазки. Да благословит их господь и их владелицу и пошлет им всяческого добра, а заодно и мне чуть-чуть в ближайшее время, на что я уповаю. Болезнь мистера Гарли задерживает все дела, он все еще лежит и, судя по обильным кровотечениям из раны в груди, не скоро подымется. Эту рану Гискар нанес ему вторым ударом, после того как сломался его перочинный ножик. Всякий раз, когда я думаю об этом гнусном поступке, я прихожу в ужас. Бидди Флойд уже вне опасности, но потеряет всю свою красоту: ее лицо густо усыпано теперь оспинками, особенно возле носа.

25. Утро. Желаю вам веселого Нового года; сегодня, как вам известно, у нас первый день года и еще Благовещение. Я должен встать и пойти к лорду-хранителю печати; сегодня мне не надо бриться, так что я попаду к нему рано. Обедать буду с господином секретарем Сент-Джоном. Доброго утра вам, мои сударыни, доброго утра. Стелла будет, конечно, украдкой разглядывать из окна своей комнаты у миссис де Кудре прихожан, возвращающихся из церкви: вот шествует миссис Проби, а вон – леди Саутуэл, а вот – леди Бетти Рочфорт^[454]. Мне не терпится услышать, как вы обосновались на новом месте. Я тоже не прочь избавиться от своей прежней квартиры; хорошо, если бы миссис Брент удалось уложить мои книги в ящики и поместить их в надежном месте, а вы взяли бы на сохранение самые важные бумаги. Но мне пора вставать. – Вечером. Итак, я нанес визит и пообедал у секретаря, как и собирался, ну и что из того? Мы позволили, наконец, предать тело Гискара погребению, после того как он две недели был выставлен на обозрение за два пенса с человека, и малый, который его показывал, всякий раз пояснял, тыча пальцем на покойника, лежавшего в корыте с рассолом: «Видите, джентльмены, вот рана, нанесенная его светлостью герцогом Ормондом, а вот рана…» и прочее, после чего зрелище заканчивалось и впускали новую группу зевак^[455]. Жаль, что закон не позволил нам повесить его тело на цепях, поскольку он не был под судом, а в глазах закона любой человек до вынесения приговора считается невиновным. – Мистер Гарли все еще очень слаб и совсем не встает из постели.

26. Нынче был самый очаровательный день, и поскольку мое колено уже не внушает больше опасений, я более двух часов с быстротою молнии носился по парку. Обычно у нас выпадает один погожий день, а потом три-четыре дня подряд идет дождь. Все дела в парламенте приостановлены из-за отсутствия мистера Гарли; в самых важных вопросах без него не могут сдвинуться ни на шаг, и мы боимся, что из-за каприза Рэдклифа, который никого, кроме своего хирурга, не допускает к больному, за ним не было надлежащего ухода. Обедали мы с мистером Льюисом в пивной, но с его вином. Не появились ли уже у вас цветы в полях? Как бы я был сейчас занят в Ларакоре! Нет ли каких-нибудь известий о вашей посылке? Надеюсь, вы уже получили ее и в эту самую минуту пьете шоколад и запах бразильского табака ему не повредил. Я был бы рад узнать, понравился ли он вам, потому что в таком случае отправил бы вам еще с кем-нибудь из тех, кто подумывает сейчас об отъезде в Ирландию; так что напишите мне, пожалуйста, да поскорее, а я раздобуду ящик покрепче.

27. Гнусный, дождливый день, льет с утра до ночи; меня пригласила к себе на обед моя соседка Ваномри, а вечер мы с доктором Фрейндом провели у мистера Прайора; теперь уже двенадцатый час, так что мне пора спать.

28. Утро. Как хотите, но, если окажется, что вы осмелились так быстро настрочить мне ответ, тогда вы просто парочка бесстыжих развязных девчонок, – вот что я сказал себе нынче утром. А ведь кто знает, быть может, в кофейне уже лежит письмо от МД? Впрочем, кому же и знать, как не вам; так вот, только что я послал туда Патрика, и он принес мне целых три письма, но ни одного от МД; нет, в самом деле, потому что я прочел все адреса, и ни одного от МД. Первое, которое я открыл, оказалось от архиепископа, второе – от Стонтона; потом я взял третье и взглянул на почерк. Чей это может быть почерк? сказал я; м-да, сказал я, любопытно, чей это почерк? Потом я заметил воск в складках бумаги, потом у меня возникло подозрение, потом я заглянул внутрь: тьфу, да это не иначе, как Уоллс; и тогда я в ярости распечатал его и только тут обнаружил, что это мелкий почерк МД, снова дорогой мелкий, славный, восхитительный, нежный почерк МД. О господи, какой переполох вызвало это письмецо, сколько шума и суеты, в жизни не видывал ничего подобного. Сдается мне, что оно пролежало несколько дней в почтовой конторе и прибыло еще до того, как ушло мое восемнадцатое, но поскольку я его не ожидал, то и не наведывался туда. Так-с, и вы, стало быть, надеетесь, что я немедленно примусь отвечать на него? Право же, нет, не стану. Я заставлю вас подождать, мои юные дамы; единственное, что я сделаю незамедлительно, так это разузнаю в казначействе насчет причитающихся бедняжке Дингли денег. Выходит, этот Ведел опять стал солдатом? Он что, все-таки разорился? Хлопоты в казначействе я поручу Бену Туку. Надеюсь, Ведел не продал свою лавку. – Вечером. Ведел, Ведел, что за чума, его зовут, я полагаю, не Ведел, а Ведо; ну, конечно же, Ведо, теперь я вспомнил; дайте-ка взглянуть, упоминаете ли вы его в своем письме? Да, мистер Джон Ведо его брат; но, скажите на милость, где этот брат проживает? Так и быть, я разузнаю. Нынче все добрые люди соблюдают пост, а посему я пообедал не в обычное время, а позже с сэром Мэтью Дадли, с которым давно не видался. Он один из тех, кто потеряет свою должность, как только основательно возьмутся за вигов, и я не смогу ему ничем помочь, хотя и замолвил за него словечко перед министрами; очень уж он был рьяным вигом и к тому же приятелем прежнего лорда-казначея^[456]. Можно только удивляться, как этим людям все еще позволяют занимать свои должности, но причина в том, что освободившихся мест не хватит на всех жаждущих, и, чтобы они смирно себя вели, в них поддерживают надежду, вот почему многие чиновники из вигов до сих пор остаются на своих постах. Смотритель придворных служб, например, сказал мне, что на его место метят восемь человек. После обеда я прогулялся вокруг парка. Как, неужто я пишу о политике маленьким юным дамам? Ну, хватит болтать и отправляйтесь-ка к декану.

29. Утро. Если день будет нынче хороший, я прогуляюсь в Сити пешком и погляжу библиотеку Бернарда. Какая мне забота о вашем письме, этом болтливом № 12. Я пока, право же, не расположен с ним беседовать; этот лист, я полагаю, будет заполнен раньше срока, а в таком случае письмо придется раньше времени отправить. Я буду всегда писать вам раз в две недели, а если письмо уйдет раньше, потому что лист был раньше заполнен, что ж, тогда вы в выигрыше. Доброго вам утра, доброго утра, мои миленькие плутовки, я не могу дольше лежать в постели и заниматься этой писаниной вам на забаву; мне давно пора вставать, так что еще раз доброго утра. – Вечером. Патрик сказал мне, что здесь находятся ваш приятель Монтгомери^[457] и его сестрица. Признаться, я не раз его встречал, но делал вид, что не замечаю: очень уж он стал уродлив и прыщав. Говорят, он к тому же еще и игрок и выигрывает деньги. – Ну что прикажете мне делать, скажите на милость? Патрик так дурацки снял нагар со свечи, что сало протекло на бумагу. Я тут ни при чем, это все Патрик виноват, так что, пожалуйста, не браните Престо. Прогулявшись нынче пешком до Сити, я пообедал в одном приватном доме, а потом пошел поглядеть на распродажу книг бедняги Чарлза Бернарда; их продавали вместе с книгами по медицине, а посему я не купил ни одной, да и кроме того они настолько дороги, что я, наверно, так ничего и не куплю, и дело с концом, и можете отправляться к своим Стойтам, а я лягу спать.

30. Утро. Сегодня, как вам должно быть известно, Страстная пятница; мне предстоит побриться и пойти по одному делу к господину секретарю, кроме того миссис Ваномри зовет меня к себе на завтрак: она хочет вступиться за Патрика, который так часто пьет и скандалит, что я решил непременно с ним расстаться, но сделать это сейчас было бы для меня неудобно, ведь он знает все места, куда я его обычно посылаю, и досконально изучил все мои привычки, зато уж когда я возвращусь в Ирландию, я его непременно прогоню. – Сэр Томас Мэнсел, один из лордов казначейства, высаживая меня нынче из кареты у дверей моего дома, увидел Патрика и поклялся, что по его роже сразу видно, что он – Падди^[458]. Я так привык к его физиономии, что никогда этого не замечал и даже считал его довольно смазливым малым. Сэр Эндрю Фаунтейн и я ужинали в сегодняшний день поста у миссис Ваномри. Мы боялись, как бы на ране мистера Гарли не образовался свищ, но опасность, кажется, миновала. Он теперь каждый день встает и гуляет по комнате, и мы надеемся, что недели через две начнет выходить. Прайор показал мне славные стихи, которые он сочинил по поводу несчастья, случившегося с мистером Гарли; они не напечатаны; я пошлю их вам, если он даст мне копию.

30. Утро. Что бы такое придумать, чтобы разыграть кого-нибудь по случаю первого апреля? В нынешнем году этот день приходится на воскресенье? Патрик принес известие, что мистер Гарли с каждым днем чувствует себя все лучше и уже встает. Я собираюсь через несколько дней его повидать. И еще Патрик сказал, что отыскал лавку брата Ведо; через день-другой я туда наведаюсь. Судя по всему, жена Ведо живет по соседству с его братом. Боюсь, что мошенник действительно разорился, продал лавку и купил офицерский чин, или, может быть, записался на службу добровольцем и надеется добыть чин своими ратными подвигами. Доброго вам утра, сударыни, и позвольте мне встать. – Вечером. Обедал у сэра Томаса Мэнсела. Мы гуляли с ним в парке и встретили там мистера Льюиса. Мэнсел спросил нас, где мы собираемся обедать? Мы ответили, что собираемся обедать вместе. Он сказал, что в таком случае мы непременно должны пообедать у него, правда, его жена не велела никого приводить, потому что у нее есть только баранья нога. Я сказал, что непрочь, но при условии, что он пошлет слугу и велит приготовить одно-два блюда. И это человек, чьи земли приносят десять тысяч фунтов годового дохода, лорд казначейства, притом отнюдь не скупой, но поиздержавшийся вследствие безалаберности и небрежения своими делами. Поверите ли, наихудший из обедов, каким меня когда-либо потчевали у декана, и тот был лучше. Но так уж здесь ведется у множества людей. Вечером я наведался к мистеру Гарли: он уже гуляет по комнате с палочкой, но еще чрезвычайно слаб. – Полюбуйтесь, сколько места пропало из-за этого безобразного сального пятна. Право, это вы виноваты; а сейчас я лягу спать.

1 апреля. Дом герцога Бакингема рухнул прошлой ночью от землетрясения и наполовину ушел в землю. – Не угодно ли пойти взглянуть. – Апрельские дурочки, вот вы кто, мои юные дамы, апрельские дурочки, ох-ох! Ладно уж, не сердитесь, больше не буду вас разыгрывать, до следующего раза, конечно. Нам никого не удалось разыграть, потому что нынче воскресенье, да еще к тому же Светлое. Обедал с секретарем, который был очень чем-то расстроен и подавлен; мистер Прайор и Льюис тоже это заметили; быть может, что-нибудь случилось, а, быть может, это ровно ничего не означает. Благослови господь моих драгоценнейших МД, и чтобы все было хорошо.

2. У нас был такой ветреный день, что даже трудно было гулять, тем не менее по случаю пасхальных праздников парк был заполнен всяким сбродом. Меня донимает один ирландский священник – некий Ричардсон: он составил проект напечатания Библии на ирландском языке и пр. с тем, чтобы обратить всех вас в этой стране в христианство; я помогаю ему, сколько могу, ради архиепископа и епископа Клогерского. – Но что мне до всего этого? Не припомните ли вы, госпожа Стелла, о чем это шла речь, когда вы решили, что я сую нос не в свое дело? Бесстыжая девчонка, вот вы кто; я прекрасно помню все ваши каверзы и не забуду, пока жив. Мы пообедали вдвоем с Льюисом у него на квартире. – Но где же ваш ответ на письмо МД? Право же, Престо, вам давно пора об этом подумать. – А я считаю, что времени еще предостаточно, – отвечает нахальный Престо.

3. Нынче утром я пошел повидаться с миссис Бартон; я люблю ее больше кого бы то ни было здесь, а вижу реже. Отчего это в самом деле часто так бывает в жизни, что когда любишь кого-нибудь больше всего… – Гм, гм, до чего же вы глупы, когда пускаетесь в рассуждения. – Так вот, она рассказала мне презабавную историю. Одна почтенная дама, которая преставилась два месяца тому назад, распорядилась в завещании нанять восемь мужчин и восемь девиц в качестве носильщиков, коим велела уплатить по две гинеи каждому, а кроме того десять гиней священнику за проповедь и две гинеи клерку, при одном только условии, что все они – носильщики, священник и клерк должны быть непременно девственниками и не будут допущены к погребению, пока в том не поклянутся: и вот бедняжка до сих пор ожидает погребения и, по-видимому, обречена на это до всеобщего воскресения из мертвых. – Я зашел к господину секретарю, чтобы выяснить, какой д….. вывел его в воскресенье из равновесия и выложил ему все, что у меня накипело: что он, как я заметил, был очень не в духе и что я не ожидаю от него непременного объяснения причин, но был бы рад убедиться, что его настроение изменилось к лучшему, и хотел бы только предупредить его об одном: никогда не выказывать холодность по отношению ко мне, ибо не позволю обращаться со мной, как с мальчишкой; я уже более, чем достаточно натерпелся такого обращения в своей жизни (подразумевая сэра Уильяма Темпла); я надеялся, что любой министр, удостоивший меня своим знакомством, если он услыхал или подметил что-нибудь не к моей чести, уведомит меня об этом без обиняков и не поставит меня перед необходимостью самому доискиваться причин перемены в его обращении со мной или холодного выражения лица, ибо едва ли стерпел бы такое и от коронованной особы и считаю, что никакие милости, оказываемые подданному, не стоят того, а посему я просил бы его довести все это до сведения лорда-хранителя печати и мистера Гарли, дабы и они могли вести себя со мной соответственно. Он воспринял мои слова должным образом, сказав, что я действительно имел основание так подумать, и клялся, что был не в духе по той лишь причине, что ночи напролет занят делами, а одну ночь прокутил, после чего предложил в знак примирения пообедать с ним и с братом миссис Мэшем, но я решительно отказался. Сам не знаю почему, но отказался. Но я, конечно, уже имел приглашение отобедать со своим старым приятелем Роллинсоном^[459], о котором вы никогда раньше не слыхали.

4. Случается, я просматриваю две-три последние строчки и замечаю досаднейшие погрешности пера; как вы продираетесь сквозь них? Вы, вероятно, бываете порой немало озадачены. Думается мне, что я поступил правильно, высказав все это господину секретарю. Помните, как я некогда мучился, если сэр Уильям Темпл три-четыре дня кряду бывал холоден или не в духе, а я терялся в догадках и перебирал сотни тому причин? С тех пор я, право же, стал посмелее; однако какого хорошего человека он испортил. Обедал у своей соседки Ваномри; а МД? а бедняжки МД – дома и вынуждены были довольствоваться бараньим филе и полпинтой пива; баранина была совсем сырая, бедняжка Стелла никак не могла ее разжевать, бедная моя дорогая плутовка, а Дингли была чрезвычайно раздосадована; но ничего, завтра мы будем обедать у Стойтов. Мистер Гарли прошлый раз обещал принять меня через пару дней, поэтому я зашел к нему нынче вечером, но его сына и всех остальных не было дома, а сам он спал, и посему я ушел ни с чем, но зато мне удалось разыскать миссис Ведо. Она показала письмо от Дингли и сказала, что намерена обратиться к кому-нибудь из друзей с просьбой помочь получить причитающуюся ей часть денег. Я сказал ей, что поручу после этого получить остальную сумму, причитающуюся Дингли, мистеру Туку. Ее муж купил чин пехотного лейтенанта и отправился в Португалию. Он продал свою долю в лавке брату, а деньги, за вычетом истраченного на покупку чина, оставил ей на прожитие. Она снимает квартиру через два дома от его брата. Говорит, что такая перемена в жизни очень для нее тяжела, но торговля шла из рук вон плохо. Она обещала вскоре снова вам написать. Я уговорю Бена Тука заняться этим делом и тогда возьму у нее необходимые бумаги. – Копию стихов Прайора, посвященных мистеру Гарли, я отдал мистеру Допингу, а он отправил их вчера в Ирландию, так что справьтесь на сей счет; не переписывать же мне эти стихи в самом деле. Впрочем, через день-другой они будут напечатаны. Передайте мой сердечный поклон Стойтам и Кэтрин; клянусь, я от души их люблю и желаю, чтобы вы им это передали; скажите, пожалуйста, матушке Стоит, чтобы она не позволяла миссис Уоллс и миссис Джонсон выманивать у нее деньги за ломбером, и еще заверьте ее от моего имени, что она разиня. Пообедайте сегодня с ней и так ей все и скажите, и выпейте за мое здоровье; доброго вам пути и скорого возвращения, дорогие плутовки.

5. Утро. Ну-с, а теперь позвольте нам приступить к изучению дерзкого письма от некой мадам МД. – Да благословит господь всемогущий бедную Стеллу и пошлет ей великое множество дней рождения^[460], и чтобы она была счастливой, здоровой и богатой, чтобы мы всегда были вместе и никогда больше не разлучались, разве только случайно. Стоит мне узнать, что вы там счастливы и веселы, и я здесь чувствую себя счастливым, и когда я читаю ваше письмо или пишу вам, то с трудом могу себе представить, что вас нет со мной рядом. Нет, право, вы и сейчас подле меня, на этом маленьком листке, и потому я постоянно вижусь и говорю с вами каждый вечер, а иногда и утро, хотя по утрам все же не всегда, потому что это несколько нескромно для молодых дам, не правда ли? Вы, я вижу, непрочь были прикинуться, будто отправили мне еще одно письмо сверх положенного? А я, как дурак, вынужден был просмотреть все ваши письма, чтобы убедиться, действительно ли это № 12 или еще какое-нибудь. (Патрик только что принес мне письма от епископа Клогерского и от Парвисола; у меня чуть сердце не выскочило от страха при мысли, что одно из них от МД: какой бы это был позор – отвечать сразу на два ваших письма. Во избежание такого срама я отправлю свое сегодня же, и тогда пусть ваше приходит, когда ему будет угодно, я не боюсь!). Нет, никакие вы не гадкие девчонки и пишите мне, пожалуйста, когда вам вздумается. Итак, декан рассказал вам про мистера Гарли со слов архиепископа. Готов поручиться, что это нисколько не испортило вам ужина и не оторвало от карточного стола. Вы все еще не получили свою посылку! Чтоб эту миссис Эджворт ……! Надеюсь, что хотя бы теперь посылка уже, наконец, доставлена. Понравился ли вам шоколад, и не испорчен ли он табаком? Ли пробудет здесь до тех пор, пока Стерн не закончит свои хлопоты, не дольше, но когда это произойдет, одному богу известно. Я помогаю ему, насколько это в моих силах, но несчастье, случившееся с мистером Гарли, приостановило его дело, как и все прочие дела. Вы предполагаете, мадам Дингли, что я пробуду здесь еще целый год; клянусь спасением, что если бы я мог, я уехал бы отсюда сию же минуту, но мы еще вскоре об этом поговорим. – Касательно вашего дела с Ведо я уже вам рассказал, так что перейдем теперь к следующему – переверните лист. Ваша миссис Доббинс^[461] лжет: я не получаю никаких доходов ни здесь, ни в Ирландии сверх того, что имел. Мне весьма приятно слышать, что по мнению волшебницы Стеллы я правильно повел себя с мистером Гарли, но ваше великодушие сводит меня с ума: ведь я знаю, в душе вы ропщете на отсутствие Престо и считаете, что он не сдержал обещания возвратиться через три месяца и что это обычная его манера; и несмотря на это, Стелла теперь говорит, что она не может себе представить, как бы я так поспешно уехал отсюда, и что МД вполне всем удовлетворены и прочее. Ну, не плутовка ли вы, взять и сразить меня таким способом? Но я, признаться, не ожидал, что смогу обрести здесь таких хороших друзей. Они, конечно, тоже могут меня обмануть, но есть веские причины (чума побери это сальное пятно от свечи!), почему они не должны бы этого сделать. Прежние министры обошлись со мной варварски, и для меня вопрос чести – дать людям почувствовать, что пренебрегать мной не следует. Заверения, которые, не задумываясь, дают мне нынешние и которых я от них не требую, такого рода, каким обычно в свете принято верить. Разумеется, все это может кончиться ничем, но как только я увижу, что они не воспользовались представившейся им возможностью, я тотчас с ними расстанусь и уеду отсюда. Будь я сейчас с вами, я бы много мог сказать по этому поводу. Я вот о чем думаю: почему бы Стелле не поехать в Бат, если ей скажут, что это пойдет ей на пользу? Я велю Парвисолу собрать пятьдесят фунтов и уплатить их вам, а вы постараетесь быть хорошими хозяйками и проживете там скромно несколько месяцев с тем, чтобы осенью возвратиться домой или посетить по пути Лондон, как вам заблагорассудится; подумайте, пожалуйста, об этом. Берниджу я написал и очень хочу, чтобы он получил это письмо; оно адресовано Карри. Черного чая вам отправлю, если смогу. Епископ Килморский? Я не вожу знакомства с подобными людьми. Престарелый олух, одной ногой в могиле; я ни разу в жизни не имел чести с ним встречаться. Стало быть, я никакой не крестный отец; что ж, тем лучше. Будьте любезны, Стелла, соблаговолите объяснить мне два своих слова; что вы подразумевали под словами «нигодяй» и «опастность»? И вы, мадам Дингли, под словом «кресчение»? – И буквы, мои милые, следует писать с наклоном в эту сторону, в эту сторону, потому что, черт побери, есть некоторая разница между таким наклоном и таким. Нет, я покажу вам, как надо: пишите в эту сторону, в эту, а не в ту. – Не беспокойтесь, вы получите свои передники; все ваши поручения, по мере того как они будут поступать, я стану выписывать на отдельный листок, и не думайте, что я забуду о распоряжениях МД, потому что они мои друзья; я буду к ним столь же внимателен, как если бы они были людьми посторонними. Что касается до этого Клементса, то я просто не знаю, как мне поступить. Уоллс не позволяет мне что-либо сказать, потому что мистер Пратт будто бы настроен против него, в то время как епископ Клогерский написал мне сейчас, чтобы я о нем похлопотал. Его дело не совсем по моей части, а люди не хотят принимать это во внимание. Я всегда оказываю услуги, когда от меня не требуют невозможного и когда я хоть как-то могу об этом судить, тем не менее, я сделаю, что в моих силах. Если он к тому же слывет вигом, это будет еще труднее, поскольку лорд Энглси и Гайд^[462] ярые тории, а должность помощника казначея как раз находится в их ведении. На тот случай, если моя выдумка насчет поездки в Бат вам по душе, посылаю вам в этом письме долговую расписку на имя Парвисола; если же нет, порвите ее и дело с концом. Прощайте.

Если вы находите, что Бат был бы вам полезен, то еще раз повторяю, я хотел бы, чтобы вы туда поехали, если же нет или если это было бы для вас неудобно, то сожгите эту расписку. Или же, если вы не прочь поехать, но не хотите брать так много денег, то возьмите тридцать фунтов, а двадцать я вышлю вам отсюда. Поступайте, как вам угодно, слышите; я полагаю, что будет еще не слишком поздно успеть туда весной, если же будет поздно, то я хотел бы, чтобы вы поехали на лето, если только врачи считают, что это будет вам на пользу, и если вы сами так думаете.